Посланцев принца, посетивших вскоре Бахрейн, принимали пышно. Одарили подарками богатыми: «корзинами с жемчугом и халатами, расшитыми золотыми и серебряными нитями». Принц, впечатленный щедростью и гостеприимством бахрейнцев, сообщил шаху, что Персия вновь, дескать, обрела в лице Бахрейна «щедрого данника и покорного вассала». Однако уже в следующем году стало ясно, что такое подобострастное в отношении Персии поведение эмира Бахрайна — это всего лишь политико-дипломатическая игра. Опасность миновала, и бахрейнцы сбросили маску покорности. И когда на следующий год посланник принца прибыл на Бахрейн дабы собрать дань, то не удостоился вообще никакой официальной встречи. Жил не во дворце правителя, как в предыдущий раз, а в снятом им самим же доме. Иными словами, арабы Бахрейна ясно дали понять персам, что видеть их впредь на Бахрейне не хотели бы.
Начало взаимодействия Бахрейна с Англией можно датировать 1820 г., временем заключения соглашения с Ост-Индской компанией. Серия последующих договоров, подписанных Англией с Бахрейном, привела к тому, что в 1861 г. Бахрейн подпал под протекторат Англии де-факто, а в 1871 г. — де-юре. К 1900 г. управление Бахрейном полностью перешло в руки англичан. Подтверждением тому — арест англичанами в 1904 г. «свободолюбивого», по их выражению, шейха Али ибн Хамада ибн Халифы, двоюродного брата шейха Исы, и ссылка его на поселение в Бомбей (на судне вице-короля Индии). Конфискованное имущество опального шейха, сообщали российские дипломаты, бритты «подвергли аукционной распродаже». В следующем, 1905 г. английский консул на Бахрейне издал распоряжение, согласно которому бахрейнцам надлежало впредь — в силу трактата правителя Бахрейна с королевой Викторией от 1892 г. — «испрашивать его позволение на случай продажи или залога земель чужестранцам» (5).
Небезынтересным представляется тот факт, что автором герба Бахрейна (появился в 1930-е годы) стал англичанин: сэр Чарльз Белгрейв, британский советник тогдашнего правителя Бахрейна. Около 30 лет он прослужил представителем Великобритании в Персидском заливе (1926–1957). Его перу принадлежит интересная книга под названием «Добро пожаловать на Бахрейн» (1955). В ней он рассказал об обычаях и традициях бахрейнцев, их ремеслах и промыслах. Отметил, в частности, «способности арабов Бахрейна к торговле» и к ткачеству (мастера-бахрейнцы прославились изготовлением популярной на Арабском побережье тонкой шерстяной ткани аббас).
Бахрейн в воспоминаниях великих путешественников- открывателей Аравии. Делясь впечатлениями о Бахрейне второй половины XIX столетия, известный исследователь «Острова арабов» Уильям Джиффорд Пэлгрев (1826–1888), побывавший в 1862–1863 гг. в Центральной и Восточной Аравии, писал, что если Манама (нынешняя столица Бахрейна) считалась «центром коммерции» островного княжества, то Мухаррак — «центром власти» (6). Именно там располагался тогда дворец правящего семейства Аль Халифа, «символ власти Бахрейна». Неподалеку находилось широко известное среди аравийских мореходов «пристанище кофейное» — «Дом моряков». Кофе в нем подавали непременно с наргиле, «щедро набитым крепким табаком». Путешественника удивило то, что посетители кафе, будь то арабы-негоцианты или мореходы, в ходе бесед делились друг с другом не только новостями торговли и историями о заморских землях, где им довелось побывать, но и мнениями о стихах популярных в Аравии поэтов, декламируя, то и дело, части понравившихся им поэм (7).
Если англичане и французы, говорит Пелгрэв, которых аравийцы называли инглизами и франсисами, были известны в Манаме, так как торговали с Бахрейном, то немцы и итальянцы, чьи суда тогда крайне редко заходили в воды Персидского залива, «не имели места в бахрейнском словаре». Португальцы и датчане, некогда всесильные хозяева бассейна Персидского залива, — «преданы забвению». Русские же (московиты), громко заявившие о себе в Персии, в землях сильного соседа арабов Прибрежной Аравии, «столько же известны, сколько и страшны» (8).
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сэмюэл Цвемер, миссионер американской протестантской церкви, девять лет проживший на Бахрейне, отзывался о нем как о «великом жемчужном острове Залива». Одно из «чудес» Бахрейна, отмечал С. Цвемер, — обилие на нем пресной воды. Что и послужило тому, что остров этот, известный прежде как Дильмун, арабы переименовали в Бахрейн, что значит — «место двух морей»: моря соленых вод вокруг него, и моря пресных вод под ним. Согласно легенде, слышанной им на Бахрейне, «чистыми пресными водами» Бахрейн питает таинственный Афтан, великая подземная река Аравии, впадающая в Персидский залив. В том месте, где первые люди, высадившиеся на остров, обнаружили источник пресной воды, и возник Старый город (Билад ал-Кадим), древняя твердыня Бахрейна. Неподалеку от нее заложили впоследствии Манаму, нынешнюю столицу Бахрейна (9).
Напротив нее лежит принадлежащий Бахрейну остров Мухаррак (Место сжигания). Назван он так потому, гласят предания, что индусы-торговцы, ходившие с товарами в Месопотамию на судах «извозчиков моря» из Южной Аравии, сжигали там тела умиравших в пути соплеменников. В одном из мест на этом острове археологи обнаружили руины древнего храма Ад-Дайр, фигурирующего в сказаниях арабов Аравии.
В прошлом основу жизни Бахрейна, как и других шейхств Прибрежной Аравии, составляла жемчужная ловля. Предельно сжато и в то же время максимально полно, по словам Дж. Пэлгрева, эту мысль сформулировал в беседе с ним правитель Катара шейх Мухаммад ибн Тани. «Все мы, — как-то сказал он, — арабы Залива, от вельмож до простых людей, — рабы одного господина — жемчуга».
Чужеземцев-путешественников, повествует С. Цвемер, попадавших на Бахрейн, интересовали, как правило, жемчужная ловля, источники пресной воды и руины строений древней цивилизации в деревне ’Али; сами бахрейнцы называли их «домами первых людей» (буйут ал-аввалин) (10).
Местоположение деревни ’Али, как следует из заметок миссионера, скрытой песчаными барханами, обозначали дымы, шедшие из труб все еще работавших в его время огромных печей в тамошних гончарных мастерских. На южной и западной окраинах села возвышались могильные холмы, числом не менее трехсот. Некоторые — высотой до 40 футов. Три из них в 1889 г. впервые исследовали Теодор Бент и его жена. В одном из захоронений они обнаружили древние золотые монеты. Французский ассиролог Ю. Опперт (Jules Oppert), сообщает своему читателю С. Цвемер, первым из европейских ученых назвал Бахрейн центром древнейшей цивилизации бассейна Персидского залива. Помимо богатых жемчужных отмелей и развитого гончарного производства, славился Бахрейн и своими ткачами. Шерстяные бахрейнские накидки и паруса для судов пользовались у торговцев Аравии повышенным спросом.
Бахрейн — это крупный центр транзитной торговли Аравии. Главные товары, шедшие в земли Восточной Аравии из Индии, прежде всего «рис, древесина и ткани в кусках», поступали туда транзитом с Бахрейна. Южный Неджд получал через Бахрейн рис, сахар и кофе. Процветание острова обеспечивала тогда транзитная торговля. И прежде всего, как пишет в своей увлекательной книге «В поисках Дильмуна» Джеффри Бибби, предметами роскоши, которые поставляла индская цивилизация, а также медью из Магана.
Владели Бахрейном карматы и португальцы, оманцы и персы, турки и англичане. В 1867 г. британцы сделали правителем Бахрейна Ису ибн ’Али, сместив с трона его отца, Мухаммада ибн Халифу, «поощрявшего», как они говорили, пиратство и укрывавшего у себя пиратов. Шейха Мухаммада с родными и близкими сослали в Индию, где и продержали (в одной из крепостей) более дести лет. Практически все изгнанники, включая шейха, умерли на чужбине. Тех немногих, кто остался в живых, переселили потом в Аден. В 1887 г. последнему из них позволили перебраться в Святые земли ислама, где он вскоре и скончался.
Новый правитель Бахрейна, вспоминали гостившие на острове путешественники, был «типичным арабом». Большую часть времени проводил на соколиной охоте; увлекался игрой в шахматы. Законом, в соответствии с которым он вершил суд, служили ему Коран и традиции предков.
