— Сказали, всё нормально, патологий нет.
— А не сказали — кто? Девочка или мальчик?
— Ещё в прошлый раз сказали.
— Да?! А ты не говорила… И — кто? — заглядывая в глаза подруге, любопытничала Оксанка.
— Мальчик… — Наташа тепло улыбнулась, — А я и хотела мальчика.
— А мне кажется, девочка лучше, — философски произнесла подружка, — девочки ближе, мама так всегда говорит. И наряжать их интереснее…
— Ну, не получилась девочка… — Наташа засмеялась и, сунув Оксанке в руки пакет с пелёнкой и тапочками, торопливо открыла соседнюю дверь в туалетную комнату, — Подожди меня, я сейчас…
Выйдя из женской консультации, девчонки не спеша прогуливались по улицам. Весна заявила о своих правах, и мартовский воздух был полон пьянящей свежести.
— Слушай, Наташ, а, может, тебе всё же сказать Морозову? — Оксанка озабоченно посмотрела на подругу.
— Знаешь, Оксан… Мне иногда ужасно хочется, чтобы он узнал. Только… только это будет лишняя боль. Он ведь сейчас опять с Кристиной, это я точно знаю. И ко мне он всё равно не вернётся.
— А вдруг вернётся? — Оксанка вытаращила свои голубые глаза, — Дети иногда очень помогают!
— Не вернётся. Он давно бы вернулся, если б захотел.
— А я бы сказала…
— Ты же видишь, он ни разу не пришёл с тех пор… мы не виделись почти пять месяцев.
— Да, как-то странно…
— Ничего странного. Просто ему стало со мной тяжело. И… наверное, так лучше… Я, действительно, его измучила. Я и сама запуталась, и его запутала… А сейчас он счастлив. Наверное, счастлив…
— А вдруг — нет? — Оксанка закусила губу, — Вот откуда ты узнала, что он снова с Кристиной?
— Я же их тогда, осенью, вместе увидела. Я рассказывала тебе.
— Ну, и что?! — голубые глаза подружки стали похожи на два блюдца, — Мало ли, почему они тогда оказались вместе?! Может, у неё машина сломалась?!
— Я тебе не говорила, — Наташа закусила губу, — я звонила Диме в новогоднюю ночь.
— Да?! — даже не спросила, а выкрикнула Оксанка, — И что?! Наташка, что?!
— Трубку взяла Кристина… А под утро она мне перезвонила и сказала, что этот абонент теперь для меня всегда будет занят.
— Думаешь, она тебя узнала?!
— Не знаю…
— Слушай, Наташ, это ещё ни о чём не говорит. Они могли просто быть в одной компании. Нет, тебе ещё осенью нужно было с ним мириться, когда он к тебе приходил. А ты молчала…. Что ему оставалось делать?
— Понимаешь, — Наташа говорила тихо, не в пример Оксане, — он после этого мне не позвонил и не пришёл. Раньше, когда мы ссорились, он очень быстро остывал, и мы мирились буквально сразу же. А тут… Он пришёл лишь затем, чтобы вернуть ключ.
— Но он же приходил к тебе ещё раз, помнишь?
— Помню… — Наташа шла, опустив голову, погружённая в невесёлые воспоминания, — Я тогда подумала, что он пришёл мириться. А он хотел отдать деньги и ещё спросил, что у меня с Журавлёвым, хотя, скорее всего, Сашка ему всё рассказал. Они ведь с Женькой — приятели, иногда общаются. Я думаю, Женька Сашке сказал, что мы с ним лишь записываем песню.
— А ты у Журавлёва об этом спрашивала? — Оксанка щурилась на весеннее солнце.
— Нет, — снова покачала головой Наташа, — я свои проблемы с чужими парнями не обсуждаю.
— Ну, и зря! — Оксана кивнула сама себе, — И проблемы ты не обсуждаешь, и с Морозовым встретиться не хочешь…
— Я бы очень хотела его увидеть, — почти прошептала Наташа, — но, говорят, он везде появляется с Кристиной.
— Ну, и что?! А я прямо при ней сказала бы о ребёнке!
— Что ты?! — Наташа испуганно взглянула на подружку, — Ни за что на свете!
— А я бы сказала…
— Дима ни в чём не виноват, — Наташа отрицательно покачала головой, — ведь он со мной, как с маленьким ребёнком, возился… А я… — тяжело вздохнув, она украдкой смахнула слезу со щеки, — А я… Я сама во всём виновата.
— А я всё равно бы сказала, — уже в который раз упрямо повторила Оксана.
— Всё равно я летом уеду. Я бы и сейчас уехала, но нужно доучиться. В ресторане, видимо, последний месяц работаю, на каблуках два часа не выстаиваю, и живот видно…Спасибо Женьке, я хоть за зиму кое-что заработала. Надо второй курс окончить.
— Ты молодец, Наташка, — Оксана посмотрела ободряюще, — такая нагрузка: и учёба, и работа, ещё и беременность. Тебе не страшно ночью домой добираться?
— Конечно, страшно… Иногда меня Женька подвозит, но я стараюсь его не напрягать. Я и так у него в долгу, он хоть и узнал, что я беременная, но не отказался работать со мной. И песню мою они с Костей записать хотят, и вообще… Он хороший парень. Даже очень, — Наташа засмеялась, — Хоть и бабник… Знаешь, посетители разные бывают, часто пристают, особенно раньше приставали, когда живота не было видно… Бывают такие, что напьются, и готовы за руку от микрофона утащить… А Женька столько раз меня выручал!
— И что, даже не приставал ни разу? — Оксанка с нескрываемым любопытством посмотрела на Наташу, — Ну, к тебе, в смысле…
— Ну, так, чуть-чуть… в самом начале… — Наташа засмеялась, — Но у него свой кодекс чести — если ему женщина отказала, он больше к ней не клеится, ведёт себя прилично. Я ведь даже ночевала у него один раз, когда один посетитель предлагал ему за меня кучу денег. Я бы тогда домой вряд ли бы попала, может, и в живых бы уже не было. А Женька меня к себе увёл, пока тот возле входа поджидал, и хозяину ресторана не отдал, хоть тот и приходил ночью.
— Да ты что?! — голубые глаза снова превратились в блюдца, — И — что?!
— Ничего, — Наташа пожала плечами, — Я на кровати спала, а Женя на раскладушке.
— Обалдее-е-е-ть… — Оксанка надолго замолчала и, лишь подойдя к автобусной остановке, заговорила снова, — Жалко, что ты на заочное переведёшься…
— А что поделать, придётся, — грустно улыбнулась Наташа.
— А ты отцу-то так до сих пор и не сказала? Ну, что в положении?
— Не-а… Ещё нет. Когда после Нового года ездила домой, ещё не видно было… я и смолчала… А теперь и совсем не знаю, как сказать — у него сердце больное. Вот что я наделала.
— Наташка… А ты имя уже придумала?
— Да… Давно… — на этот раз улыбка получилась тёплой.
— Какое?
— Валера… В честь папы.
* * *
— Ну, что, молодёжь, аранжировка готова, — Костя посмотрел на Наташу и Женьку, которые приехали к нему в студию, — можно вокал писать. Тут два варианта — либо одна Наташа поёт, либо вы дуэтом. Насколько я понял, там текст есть и от мужского, и от женского лица. Что делаем?
— Я думаю, Наташке нужно сольно спеть, — Женька вопросительно посмотрел на девушку, — тут дуэт ни к чему совершенно.
