…Гулкий удар люка. Абсолютная темнота. Шаги по каменным ступеням эхом отдавались из глубины. Отменное зрение мотоциклиста едва ли могло помочь сейчас, в этом месте. Сам он называл место, в котором очутился, ущельем и подозревал, что недалек от истины.
Спуск продолжался довольно долго. Для верности человек постоянно вел левой рукой по скале, что держала на себе каменную лестницу. Обостренный, как у летучей мыши, слух пытался обнаружить в темноте противоположный край ущелья, но ничего не получалось. До определенного момента человек не чувствовал и дна подземной пропасти; лишь когда нога коснулась двести тринадцатой по счету ступени, человек смог-таки определить его приближение…
…Уран встал у сумки. Всего лишь один пасс рукой, всего лишь единственное его желание, и сумка взорвется. Взорвется то, что лежит в сумке. Печать Богов, поврежденная взрывом, быстро разрушится, когда Уран нанесет последний удар.
«Не ко власти должен стремиться человек, — прошипел Хрон, вытирая окровавленную щеку».
Меч он поднимать не стал. Зачем это оружие против того, кто все равно бессмертен? Нет, Хрон воспользуется иным оружием.
В руках блеснул V-образный Градус. Ладони обхватили его ручки.
«Не кот власти должен стремиться человек, — повторил Хрон, — и не к мировому господству».
«А к чему же? — спросил Уран, еще не осознающий всю опасность, исходящую от артефакта в руках сына».
«Тебе все равно не понять этого, Уран. Прощай»…
Длинный ярко-белый луч пронзил расстояние между Хроном и Ураном. Пещера осветилась дневным светом, темнота растворилась в нем как сахар в горячем чае. Темнота уступила место свету, стала его рабой, пугливой и вовсе не вездесущей.
Уран закричал голосами своих легионов…
…Усилился запах трупного разложения. То гнили тела неосторожных животных, свалившихся в ущелье на острые камни, а еще где-то среди трупиков белок, мышей и зайцев покоились вечным сном несколько человек из числа дачных воров, которым не повезло.
Не повезло, потому что они нашли вход…
Наконец человек ступил на скалу в завершении лестницы. Все еще придерживаясь левой рукой влажной стены, он правой нащупал стальной массив очередной двери.
По скулам прокатились желваки…
…Уран погиб одновременно с тем, как под его ногами прогремел взрыв. Огненный смерч опалил Печать Богов, достиг высочайших сводов пещеры и распался на отдельные языки пламени, которые быстро затухли. Мощности взрыва хватило, чтобы швырнуть Хрона на пару десятков метров.
Повалившись на землю, он скрипнул от боли и потерял сознание. Казалось, он находился в бессознательном положении всего лишь мгновение, но оказалось не так. Оказалось совсем не так.
Хрон пришел в себя на руках Коры.
«Хрон, любимый, ты жив! — плакала девушка, но ее слезы скатывались по улыбке. — Ты жив!»
Прекрасная Кора… Любовь всей жизни Хрона, всей его новой жизни. Едва началось сражение, Хрон отдал девушке эгиду Аполлона, и лишь этот волшебный щит спас ее от гибели среди бушующего моря гекатонхейров, эриний, богов и людей, среди свистящих клинков и копий.
Хрон постарался не морщиться, когда улыбнулся в ответ, ведь боль все еще не покинула истерзанное тело. Он смог поднять руку и погладил девушку по щеке, утирая мокрые дорожки от слез. Подушечки пальцев ощущали бархат нежной кожи, и по ним тепло тут же полилось в душу, в сердце, во все существо Хрона. Он был счастлив, что сейчас касается Коры. Он был счастлив видеть ее лицо, слышать ее голос, чувствовать ее любовь.
Бой уже давно завершился. Хрон не знал, погиб ли кто из числа тех, что сражались против гекатонхейров. Не эринии, нет. Люди. И боги, вставшие на защиту людей.
Но Аид определенно был жив. Его доспехи походили на рваные тряпки, металл длинными полосами свисал с кирасы и наручей. Весь обагренный кровью, Аид приблизился к Коре и встал у нее за спиной. Девушка не могла видеть бога, но его видел Хрон. А потом Кора заметила отражение в глазах Хрона.
«Люди всегда считали меня бессердечным и жестоким тираном, — дрожащим от жара битвы голосом вещал Аид, — они говорили о моей несправедливости и моем бездушии. Они проклинали меня, когда я забирал души их родных и близких. Они отказывались приносить мне жертвы, и я был лишен почестей, каких с лихвой хватало другим богам. Люди ненавидели меня и мои владения больше самой смерти.
Но я всё понимал. Смерть невозможно любить, ее нельзя почитать, ее невозможно желать. Лишь несчастные безумцы относятся к смерти иначе. Я понимал всё, потому не гневался на людей. Да, я не соглашался с мнением большинства богов, что подземное царство, прибежище мертвецов, должно стать моим владением. Я превратился в князя тьмы против воли. Но едва возложив на себя обязанности главного гробовщика, я стал относиться к ним со всей ответственностью. Ведь на Земле человек живет всего ничего. А потом он попадает ко мне навечно.
Я никогда не претендовал на трон Олимпа. Мой брат Зевс прекрасно справлялся со своей работой, а у меня всегда была своя. Я хотел лишь остаться владыкой подземного мира, хотел быть им, потому что привык им быть. Я не представляю иной жизни, тем более жизни в образе смертного.
Прав был Уран. Я мечтаю о солнце. Иногда тайно я поднимаюсь на поверхность, но чтобы остаться незамеченным, я избираю для своих вылазок лишь ночное время. Я смотрю на звезды и луну, я радуюсь, если резвится в ветвях высоких деревьев ветер или идет дождь. Ведь всего этого так не хватает здесь, под землей. Но я всегда возвращаюсь, ведь у меня есть обязательства. У меня есть работа, которую я поклялся выполнять».
Сейчас мрачный Аид вовсе не выглядел мрачным. Он был уставшим, смертельно уставшим богом, которому выпала самая несчастная доля. Кора, не выпуская из рук головы Хрона, смотрела на Аида с уважением, которое еще никогда не блестело в ее глазах.
«Я поклялся оградить тебя от всех неприятностей, от всех опасностей, какие могут существовать, — продолжал владыка подземного царства. — Но я не смог сдержать клятву».
Аид горестно ухмыльнулся. Хрону не понадобилось долгое время, чтобы понять: еще один бог покинул Землю и то, что укрылось в ее недрах. Аид перестал быть богом, но стал человеком.
«Я не сдержал клятву, и над тобой нависла опасность. К тому же, супруга моя, ты предпочла мне другого, а это — верный признак моей ненадежности. Сейчас все зависит от других богов: если они посчитают нужным, они вернут мне бессмертие и право называться владыкой Гадеса и Элизиума».
«Аид… — Кора с печалью произнесла имя своего теперь уже бывшего мужа. Первый раз в жизни ей стало по-настоящему жалко его».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
