В мокром пепле копошились люди — они вскапывали землю лопатами, рыхлили ее мотыгами, охапками носили какие-то корешки и даже деревца и сажали их. Один человек шел с запада на восток, медленными ритмичными движениями разбрасывая семена из решета, — рука плавно отлетала в сторону, рассыпала семена, словно дождь, и возвращалась за новой горстью.
Три стелы были повалены и лежали теперь в паутине обугленных ветвей, некогда бывшей кустами белых роз, но несколько человек уже ставили одну из стел на место, орудуя веревками и самодельными рычагами. А на берегу реки стояла женщина и плела изгородь из зеленых ивовых ветвей.
Это была высокая женщина в белых одеждах, но сейчас одежды эти были выпачканы пеплом и грязью, и руки ее, и ноги тоже. С широких полей шляпы капал дождь. Сильными руками она без видимых усилий гнула упругие ветви и всаживала колья глубоко в глину; и стоило ей воткнуть их, как они пускали корни, и серые пушистые почки появлялись на том, до которого она дотрагивалась только что, а на первом уже распускались зеленые листочки. Неужели изгородь расцвела? Нет, это густым ковром расселись на ней белые бабочки.
— Это мама, — тихо произнес лорд Эрменвир.
Женщина подняла голову и взглянула на Смита. У него перехватило дыхание.
Глаза у женщины были ясные-ясные, и взор их пронзал, словно яркий солнечный луч. Смит никогда в жизни не видел такой красивой женщины, но красота эта загадочнейшим образом не возбуждала плоти. Женщина была изящна и совершенна, словно гравюра на стали, и так же лишена возраста. Она была проста, как вода, неумолима, как белопенная волна, чудесна, как дождь в пустыне.
Они сошли на берег, а госпожа в белом вышла им навстречу.
Лорд Эрменвир откашлялся.
— Мама, а ты что здесь делаешь? — осторожно спросил он.
— Сажаю сад, — ответила она.
Голос у нее тоже был несказанно красивый.
Ивострел преклонил перед ней колени, но она подняла его, ласково взяв за подбородок, и улыбнулась.
— Не переживай, — сказала она, и слова были гулкими от переполнявшего их смысла и отвечали сразу на тысячу незаданных вопросов. — Дайте же мне взглянуть на героя.
Смит растерялся — он не знал, нужно ли ему тоже вставать на колени. Никогда в жизни ему не было так неловко, и он страшно стеснялся изувеченной руки и того, что никто не брил его уже три дня.
— Д-доброе утро, моя госпожа, — хрипло поговорил он. — Тут вон в той сгоревшей сторожке жили люди… Просто смотрители… Скажите, когда Сироты все сожгли, эти люди погибли?
— Нет, — ответила женщина. — Они укрылись на том берегу. Правда, когда мы прибыли, бедный господин Сажай умирал от пневмонии. — Она показала на каменную стелу в сети веревок, которую как раз удалось поставить вертикально. Присмотревшись, Смит определил, что трое из возившихся с камнем перепачканных людей были детьми солнца.
— Господин Сажай! — окликнула госпожа. — Господин Сверли! Господин Меднобронь! Корабль вернулся. Не хотите ли отправиться домой?
Все трое резко обернулись. Затем переглянулись и нехотя направились к вновь прибывшим. Пройдя три четверти пути, они остановились.
— Вы от Бронзика? — сердито спросил тот, которого звали Меднобронь. — Передайте ему, что мы увольняемся! Нам так и не заплатили! Припасы не подвозили ни разу, а она… — Голос его дрогнул. — Она спасла нас! Так что мы остаемся, чтобы помогать ей!
— Можно, моя госпожа? — подал голос Сажай. — Пожалуйста!
— Спасибо, — отозвалась она. — Я буду благодарна вам за труды.
Все трое повернулись и побежали назад к стелам.
— Мама, но какой же здесь может быть сад? — воскликнул лорд Эрменвир. — Здесь же город будут строить!
Госпожа наградила сына взглядом, полным мягкой суровости. Тот дернулся, и Смит восхитился его присутствием духа — сам он тут же рухнул бы на колени, моля о прощении.
— Нет, — сказала она. — Хлинъерит отныне принадлежит мне. Твой отец уладил все формальности. Когда Утешитель вернется, священная роща и сад будут ждать его.
— Ах вот оно что. Как славно. — Лорд Эрменвир полез в карман за трубкой. — Ну что ж, тогда я поеду дальше, в Салеш…
— А город будут строить на том берегу, — спокойно продолжала его мать. — Ты выстроишь его для меня, сынок.
Лорд Эрменвир застыл, не донеся трубку до рта.
— Что, мама?!
— Ты выстроишь город на том берегу, — повторила госпожа. — Беседки для паломников. Сады и парки, где можно будет вести занятия. И огромную библиотеку, и гостиницу для детей солнца, которые не привыкли спать под открытым небом.
— Но ведь… Мамочка, я не могу! — Лорд Эрменвир в панике заломил руки. — Я же ничего не смыслю в строительстве! Да я и жить-то здесь не смогу, тут ведь сырость, чтоб ее, и холодно, я поганками порасту! Почему не Демаледон?!
— Потому что у тебя получится лучше, — ответила его мать. — Демаледон не понимает детей солнца, а ты понимаешь. Ты разбираешься в их культуре, в их экономике, в их политике. Начертишь планы, закажешь материалы. Наймешь работников.
— Ой, кажется, у меня жар!
— Нет. Не хочу смотреть, как ты хоронишь свои таланты, детка. Довольно тебе носиться по свету по папиным делам, займись теперь моими.
— Но ведь детей солнца сюда ничем не заманишь! — протестовал лорд Эрменвир.
— Ничего подобного! — закричал Ивострел. — Я учил их медитации, а теперь буду учить медицине и садоводству!
— Погодите-погодите. Давайте сначала объективно все взвесим, — сказал лорд Эрменвир, выпучив глаза в стремлении казаться разумным и спокойным. — Дети солнца уже распространились по всему свету. Единственное наше преимущество перед ними — это познания в медицине, сельском хозяйстве, умение контролировать, гм, рождаемость и так далее. Мы действительно хотим дать им эти знания?
Госпожа печально посмотрела на него:
— Дитя мое, нельзя рассуждать так низко и цинично. Особенно в присутствии человека, который пострадал по твоей вине.
Лорд Эрменвир дернулся так сильно, что едва не потерял равновесие и не упал.
— Смит, я ничего такого не имел в виду! В конце концов, ты сам едва не истребил их! Скажи, разве тогда, в пещере, тебе хотя бы на секунду не показалось, что это было бы правильно? Разве массовое уничтожение не решило бы уйму проблем разом? То есть я хочу сказать, что, если сами боги считают это хорошей идеей, кто мы такие, чтобы спорить?
— Ну, может быть, это не самые добрые боги, — сказал Смит, — раз они убивают собственных детей. Может быть, с ними стоит поспорить.
— Возможно, — согласилась госпожа. — Возможно, боги просто хотели посмотреть, устоите ли вы перед искушением уничтожить мир. Совершать ошибки всегда гораздо проще, чем исправлять их. А если это не испытание, то как не прийти к выводу, что боги глуповаты и не столь уж могущественны?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
