Никаких спасительных закоулков и щелок не нашлось. В глубине стояло несколько каменных коробов, и крышка одного из них была немного сдвинута, достаточно, чтобы худощавому вору, вроде меня, проскользнуть внутрь. Отбросив все опасения, я бросился к тому ящику и, подтянувшись на руках, живо юркнул в него.
Из этого самого ящика как раз и исходил приторный аромат благовоний. С трудом переведя дух и кое-как устроившись в уголке среди каких-то тяжелых брусков и мешочков, я подумал, что, верно, тут кто-то содержит склад пряностей и всякого прочего добра.
Между тем, дверь, справившись наконец со своими обязанностями, затихла в ожидании новых повелений, и на каменной лестнице, что вела на неглубокое дно помещения, раздались опасливые шаги.
- Святая кочерга! - донесся голос не менее скрипучий, чем заржавевшая дверь.
- Будьте осторожны, мессер, не оступитесь, - последовал за ним другой голос, тихий и подобострастный.
- Вот я и говорю: клянусь кишками святого Иакова, - снова заскрежетал первый, - тут скорее шею себе сломишь, чем обогатишься, как Крез. Да неужто здесь они припрятали свои денежки? Что-то не верится.
- Здесь, мессер, здесь! - с жаром зашептал второй, и каменные стены передали мне тот шепот так отчетливо, будто говоривший склонился прямо над моим ухом. - Я подслушал приора, а он отвечал не кому-нибудь, а самому маршалу Ордена. Они обо всем дознались. Уверяю вас, здесь теперь лежат те самые сокровища тамплиеров, что они вывозили из Акры. Я все знаю!
- Много ты знаешь, хитрый крот, - пробормотал первый.
- Знаю-знаю! - с гордостью подтвердил второй. - С тех пор, как во Франции их всех похватали, остальные только и хлопочут, где бы припрятать денежки, чтоб не достались королю и иоаннитам. Но и "черненькие" тоже не дураки, мессер. Я верно рассчитал, к кому поступать в услужение. Главное: не отрывать ухо от щели. Все уши так и отсохли, мессер, но судьба наградила меня за терпение. Золото здесь, мессер! "Беленькие" припрятали его и хотят увезти в Тунис или еще куда-то, а "черненькие" прознали и теперь готовят засаду. Как бы там ни было, а наше дело протиснуться в промежуток между ними, набить карманы доверху и улизнуть.
Все эти удивительные речи велись, пока грабители неторопливо спускались с лестницы. Одолев спуск, оба остановились и несколько мгновений молчали.
- Много у тебя карманов, - вновь пробормотал второй. - Так где твое золотишко?
- Да здесь! - радостно воскликнул первый. - Во всех этих гробах! Крышки тяжеленные, скажу я вам, пуп надорвать! Крышку-то одну я вчера сдвинул. С ней возиться легче - "беленькие" ее сами приподнимали и в гроб-то своего сенешаля положили. Да не успел я удочку забросить, спугнули меня.
- Какого сенешаля? - хмуро полюбопытствовал первый.
- А того с бородой вроде ослиного хвоста, который третьего дня помер, ответил первый. - "Беленькие" набальзамировали его честь по чести и сюда положили. Хотят тоже увезти куда-то.
От ужаса у меня волосы на голове поднялись, когда я догадался, что сижу в гробнице, да при том в обществе приятно благоухающего трупа. Узнал я также и то, что мой зад покоится на золотых слитках, принадлежащих "беленьким", то есть тамплиерам, и слитки эти вожделеют заграбастать "черненькие", то есть иоанниты. Однако из того, о чем я столь необыкновенным образом осведомился, менее всего взволновало мое сердце то богатство, на которое я без спроса уселся.
Вместе с трупом затаив от тревоги дыхание, я прислушивался к шагам неизвестных грабителей. Конечно же, они направлялись именно к нашей гробнице, а не к какой-нибудь другой!
Их было всего двое, но сколько подобных им оставалось наверху, я знать не знал, и к тому же кровавая схватка менее всего остального вязалась с моими благородными замыслами.
Не дойдя до гробницы всего пары шагов, мародеры вдруг замерли на месте.
- Вы что-то чувствуете, мессер? - слегка задрожавшим голосом вопросил второй.
"Хотя бы еще одно мертвое тело тут прибавится, - подумал я, съеживаясь в комок, - и тогда их станет поровну. Теперь этого никак не миновать".
- Покойничка-то слабо надушили, - шмыгая носом, со зловещей усмешкой проговорил первый, главный знаток дела.
- Значит, и вы чувствуете запах, мессер? - робея еще сильней, снова спросил первый.
- Вонища, как у черта под хвостом! - со ржавым скрежетом, обозначавшим смех, подтвердил первый. - Вот я и говорю: не падалью здесь разит, а просто дерьмом каким-то. Не ты ли вчера тут от страха обделался?
- Не я, мессер, - пролепетал первый, - клянусь мощами нашего блаженного Пия.
- Значит, сам мертвяк в штаны наложил, - снова заскрежетал первый. Испугался, видать, что мы оберем его.
- Заступник Пий, сохрани нас! - прошептал второй, вероятно, дрожа, все сильнее.
- Так полезай давай, чего болтать, - строго повелел первый. - Проверь, чего там с ним стряслось.
- Страх берет, мессер, - признался второй.
- Полезай, говорю, - еще грубее повелел первый. - Глядишь, не укусит. А обделает, так тебе не впервой. Давай сюда лампу.
Свет над моей головой качнулся из стороны в сторону, и я услышал боязливое кряхтенье, раздавшееся у самого края каменного гроба. Потом я увидел пальцы бедного вора, несмело обхватившие край, а спустя еще несколько мгновений, вслед за стонами и натужным пусканьем ветров, прямо мне на голову свесилась голая нога, обутая в монастырскую сандалию.
Только такую приманку я и ожидал. Пальцами, нарочно охлажденными об золотые слитки, я обхватил толстую и вкусную голень и впился в нее зубами. Чудовищный крик потряс скорбные своды, и я, не отпусти добычу вовремя, несомненно вылетел бы вместе с ней наружу, как плотва, ухватившая крючок. Крик, прерывавшийся только судорожными вздохами, смешался с грохотом, звоном и проклятьями и, увлекая проклятья за собой, покатился прочь от гроба.
- Стой! Стой, ублюдок! - хрипло вопил первый.
- Укусил! Ай, укусил! - визжал, как поросенок, второй, вероятно, уже взбегая по лестнице. - Вот! Вот же, мессер! Вот!
- Псы святые! - растерянно воскликнул первый, не веря своим глазам.
И весь шум был тут же покрыт нестерпимым скрежетом двери, и вслед за этим скрежетом сразу воцарилась настоящая могильная тишина.
Я мышкой выскочил из гроба и подхватил с пола фитилек, плававший в масле рядом с брошенной лампой и уже готовый погаснуть. Быстро приладив его на место и оставив лампу на полу, я принялся вытаскивать слитки и мешочки из той самой кладовки, явно принадлежавшей Харону, перевозчику усопших душ. Конечно, я старался не потревожить бренного тела, отдыхавшего пред тем, как претерпеть еще какое-то нелегкое путешествие по просторам грешной земли.
Вряд ли я имел в своем распоряжении более получаса, по истечении коего здесь, оправившись от испуга, могло объявиться воинство, сооруженное для битвы с легионом духов. Я перетаскал в колодец золота столько, на сколько хватило жадности, а потом, не давая себе передышки, я принялся изо всех сил швырять слитки и мешочки наверх. Только чудом моя голова осталась цела, когда раз и другой слитки, не долетев до цели, валились обратно. Как у меня хватило сил и сноровки выбраться самому, упираясь ногами и руками в противоположные стены колодца, я теперь и ума не приложу. Видно, только по молодости бывает, что вылезешь от страха и нетерпения из своей собственной шкуры или прыгнешь выше темечка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
