Форма входа
Читем онлайн Капитальный ремонт - Леонид Соболев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Сейчас, поостыв, Юрий понимал, что тот, второй, и в самом деле слишком уж разошелся. Все-таки швыряться шкатулкой ценой в тридцать пять целковых ради того, чтобы умыть павлонов, было глупо, да и чемоданчик можно было бы взять попроще… Но в конце концов за всякое удовольствие надо платить! Кроме того, павлоны наверняка расскажут об этом своим свеаборгским дамам, а те разнесут по всему Гельсингфорсу легенду о щедром гардемарине, и когда-нибудь она докатится и до него самого, и он улыбнется с видом человека, который кое-что об этом знает…
Гельсингфорс был привычно тих, чист и аккуратен. Как ни странно, ни особой напряженности, ни тревоги на улицах не чувствовалось, утренняя рыночная торговля на Торгет-плац в конце Эспланады шла своим неторопливым хозяйственным ходом. И только шумное скопление портовых подвод на стенке Южной гавани за рынком и полное отсутствие нарядных миноносцев, обычно стоящих тут кормами к Эспланаде, доказывали, что там, на рейде, идут какие-то спешные и грозные приготовления. У стенки в тех местах, где приставали только щегольские паровые катера и моторки, теперь сгрудились рабочие баркасы, пузатые и неприглядные, матросы перетаскивали с подвод ящики, тюки, мешки. Разыскать во всей этой суете какую-нибудь шлюпку с «Генералиссимуса» Юрию не удалось, пришлось расспрашивать дежурного по пристани боцманмата.
И тут выяснилось, что на линкорах сообщение с берегом прекращено еще с вечера, но что, как звонили с вышки службы связи, в одиннадцать тридцать придет катер с «Генералиссимуса», который будет ждать кого-то из офицеров.
Задержка эта озадачила Юрия, но ненадолго — в том настроении, в каком он был, все решалось быстро и легко. А что, если пойти на Мюндгатан?.. Правда, рано, но пока Сашенька накормит его завтраком, Ирина Александровна уже встанет, и он узнает все новости о Николае. Да и тому, конечно, будет приятно получить от Ирины самый свежий привет, а может, и записку…
Он оставил в дежурке чемоданчик с бушлатом и пошел к мосту, ведущему на Скатудден — полуостров, где находился порт, казармы флотского экипажа, склады, мастерские и где в тихих улицах возле православного собора издавна жили флотские семьи. Здесь же в удобном современном доме была и небольшая квартира Ирины, которую она называла своей «лилла хютте»[51]: столовая, маленькая гостиная, спальня и комната Сашеньки, всегда приезжавшей с барыней из Петербурга. Юрию приходилось бывать тут только вместе с братом, и теперь он испытывал некоторую неловкость: вваливаться утром, без зова… Но впрочем — война, сейчас не до светских условностей…
Однако, поднявшись на второй этаж, он некоторое время простоял в нерешительности перед дверью, поглядывая на беленькую кнопочку. Война войной, но, может, правильнее сперва доложиться по телефону?..
Как-то само собой получилось, что в свите «мраморной вдовы» ему была отведена роль первого пажа и юного обожателя. Это ему и льстило и нравилось, но совершенно не походило на отношения, какие можно было бы назвать родственными и какие оправдывали бы столь ранний и неожиданный визит. Впрочем, вся эта странная история с затянувшейся свадьбой была так же далека от обычных представлений о семье, как сама Ирина — от понятия «жена». В конце концов Юрий же не дурак: он давно подозревал, а с некоторых пор даже видел, что в отношениях Николая и Ирины всегда было что-то неравноправное, шаткое, готовое вот-вот рухнуть, но был далеко не против такого светского и весьма выгодного брака. И немалое состояние «мраморной вдовы», и вес её в гельсингфорсском влиятельном обществе, и связи в Петербурге, и этот блеск, которым она умела себя окружать, и удивительная, почти мистическая сила уверенной в себе красоты, второй год державшая Николая в состоянии исступленной, ревнивой, нелегкой любви, — все оправдывало такой брак, и Юрий внутренне его торопил.
Но, думая о нем, он никак не мог представить себе, что будет ходить в отпуск на Мойку в петербургский «уголок» Ирины Александровны, с громадной гостиной, с полутемной, увешанной коврами и уставленной низкими диванами турецкой комнатой, где раза три-четыре ему пришлось проводить вечера, в точности повторявшие шумные вечера в «лилла хютте»… И как ни шокировала его извековская квартира во дворе, но там он чувствовал себя больше дома, чем здесь. Ирина Александровна, несмотря на всю свою ослепительность, оставалась для него чужой. Между нею и Юрием давно уже прочно установился шуточный тон влюбленной почтительности с одной стороны и снисходительного кокетства — с другой, легкий и удобный условный тон, который исключал какую-либо задушевность. Наедине с Ириной Александровной он всегда чувствовал себя неестественно и тяготился необходимостью разговаривать — и уж никогда бы не пришло ему в голову рассказывать ей о своих делах и мыслях. Поэтому теперь, подняв руку к звонку, он было опустил ее, но тут же вспомнил, что, может быть, завтра будет в бою и что Николай задумал что-то несомненно опасное. Это было необычно — и определяло собой необычность поведения. Кроме того, его все еще продолжало «нести», и он с удовольствием представил себе, с какой небрежностью сообщит Ирине Александровне об Або и миноносцах, как скажет, что зашел проститься перед боем, — и, уже не колеблясь, нажал кнопку.
Звонок все же получился робкий, словно поперхнувшийся от смущения. Дверь тотчас открылась, и в ней показалась Сашенька, но не в том крахмально-чопорном виде, в каком он её только и знал, а в синем рабочем халатике, раскрасневшаяся, озабоченная и удивительно хорошенькая.
— Ирина Александровна спит? — шепотом спросил Юрий, но Саша ответила громко, во весь голос:
— С приездом, Юрий Петрович! А барыни нет… Завтракали?
— Здравствуйте, Сашенька… А где же она?
— На Друмсэ. Как уехала вчера к Анастасии Петровне обедать, так и не возвращалась… Да вы проходите, проходите, — улыбнулась Сашенька, закрывая за ним дверь. — Я сейчас кофе приготовлю!
На Друмсэ? Вчера?.. Обида за Николая больно кольнула его. Уехать развлекаться в такое время!.. Ну, понятно, кто же, как не Анастасия Петровна, «бэт нуар»[52] этого дома! Ей бы только кутежи да романы, нашла время устраивать пикники!..
Анастасия Петровна, жена пожилого обрусевшего шведа, крупного лесопромышленника (которого Юрий ни разу не видел), молодая, эффектная и весьма свободная в поступках гельсингфорсская дама, была первой приятельницей и наперсницей Ирины Александровны. Она часто приезжала к ней в Петербург, а тут, в Гельсингфорсе, то и дело, даже зимой, увозила её на свою дачу на остров Друмсэ, где поэтому был вынужден появляться и Николай, чтобы участвовать в пикниках, лыжных прогулках, катаньях на яхте или на буерах и терять из виду Ирину, окруженную шумной компанией поклонников — флотских и крепостных офицеров. Но если ему приходилось делать вид, что он вполне примиряется с выходками Анастасии Петровны, то Юрий попросту терпеть не мог эту «бэт нуар». Появление её на Мюндгатан или встреча у знакомых означали, что вечер непременно закончится каким-нибудь проворотом в тех ресторанах, где даже в сопровождении брата-офицера Юрию нельзя было появляться, почему для него вечер заканчивался дурацким кинематографом и скучным сном в комнате Николая, которую тот снимал тут же, на Скатуддене.
— Ну что ж, Сашенька, угостите кофе, — вздохнул он, отдавая ей портупею и палаш. — У меня два часа добрых…
Она вдруг взглянула на него с быстрой улыбкой.
— Тогда помогите — вон мне сколько перетаскать надо, а пить-то не я буду, а вы, — с необычной фамильярностью сказала она, показывая на стоящие в передней ящики. Один из них был открыт, и в нем виднелись бутылки, переложенные соломой.
Юрий присвистнул.
— Н-да… Да тут целый винный погреб! Куда это вам столько?
Сашенька рассмеялась.
— В запас. Вы же зимой благодарить станете, — слыхали, вина больше не будет, война! Вчера барыня цельный день по магазинам ездила с Анастасией Петровной… — Она открыла дверь в кухню, сияющую кафелем стен и медью кастрюль. — Нате вам молоток и клещи, вынимайте бутылки, а я в шкафы буду ставить, ладно?
— Ладно, — сказал Юрий, бросая фуражку на столик перед зеркалом, вроде угольной погрузки… Чур, не отставать! Пошел все наверх шампузу грузить! — крикнул он боцманским голосом и наклонился над ящиком.
— Тех двух, что слева, не трогайте, в Петербург отвезем, — предупредила Сашенька и распахнула дверцы шкафов. — Берите, как есть, без разбора, потом расставлю…
Погрузка получилась неожиданно интересной и познавательной. В ящиках оказались вина таких марок, которых Юрию не приходилось и видеть, не то что пробовать, да и бутылки были самых разных форм и размеров: причудливые ликерные — светящиеся прозрачной зеленью шартреза, пылающие пламенем абрикотина или скрывающие свой желтый грешный огонь под черной рясой бенедиктинского монаха; стройные по-девичьи иоганнесберги и мозельвейны; полнотелые грузные шампанские в серебре и орденских лентах; четырехугольный голландский джин и нарядные, надменные коньяки с гордыми цифрами годов выдержки; французские красные, добродушные и простоватые, и французские же белые — изящные, светлого стекла, с поэтическими названиями; чистая, как слеза, смирновская водка с двуглавым орлом поставщика двора его величества; ямайский ром с головой негра и шотландское виски с белой лошадью; золотистые венгерские токаи с длинной шеей; испанские хересы и английские портвейны, увешанные медалями, черные пузатые бутылки той знаменитой малаги, которую потягивали станюковические адмиралы… Целый мир требовательного вкуса, давних традиций изысканного стола, где каждому блюду соответствует свое вино и каждому вину — не только своя рюмка, но и свое время и свой разговор, мир роскошества и гурманства, прямой потомок римских пиров и великолепных празднеств Версаля — новый, удивительный мир открывался ему в этой выставке вин, созданных не для грубого опьянения, а для тончайшего удовольствия. Он жадно запоминал названия, этикетки, формы бутылок, чтобы потом при случае блеснуть за столом какой-либо фразочкой вроде «мое любимое Понте-Канэ», или «несравненный Фрапэн, король коньяков», или «простите, я пью только Клико демисек», — пусть даже при этом придется лишь смотреть, как другие с удовольствием потягивают весьма неплохой, но не достигший снобистских высот Редерер или российское Абрау-Дюрсо.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Капитальный ремонт - Леонид Соболев бесплатно.
Похожие на Капитальный ремонт - Леонид Соболев книги
- Ленинградская зима. Советская контрразведка в блокадном Ленинграде - Василий Иванович Ардаматский - Историческая проза / О войне
- Райские псы - Абель Поссе - Историческая проза
- Товарищи по оружию - Константин Симонов - Историческая проза
- Это было под Ровно - Дмитрий Медведев - Историческая проза
- Мальчик из Фракии - Василий Колташов - Историческая проза
- Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден - Историческая проза
- Горюч-камень - Авенир Крашенинников - Историческая проза
- Аспазия - Автор неизвестен - Историческая проза
- Столетняя война - Бернард Корнуэлл - Историческая проза
- Пляска Св. Витта в ночь Св. Варфоломея - Сергей Махов - Историческая проза