Петя. Мама, так сейчас Володя придет.
Мать. Володя… какое событие…
Из второй комнаты выходит Борис. Он в черных брюках и в ночной рубахе. Руки в карманах, голова всклокочена.
Борис (остановился в дверях). Разве ты мать? (Общее молчание.) Из-за 80 копеек ты вчера меня опозорила перед всеми. Какая ты мать? Ты буфетчица! Все сволочи!
Мать отступила к окну и с тупым вниманием смотрит на Бориса. Петя с удочками в руках выступил, гневный, вперед.
Петя. Что ты сказал? Что ты сказал?
Борис посмотрел на него сверху презрительно, потом быстрым толчком бросил Петю к дивану. Петя полетел, зацепился за стул, но удержался на ногах и, размахнувшись, ударил Бориса тупыми концами удочек по голове. Лена громко закричала, мать закрыла лицо руками. Петя повторил удар. В дверях появился Володя с удочками. Оправившись от неожиданности, Борис схватил Петю за плечо и размахнулся кулаком, но в этот момент на него обрушились удочки Володи.
Володя. Петька! Не поддавайся!
Мальчики молотят Бориса, удочки их переломились, но короткими концами им действовать еще удобнее. Борис пытался поймать одного из них, но это сделать трудно, мальчики легко уклоняются от его рук. Мать бросилась вперед, чтобы остановить детей, но она боится их оружия.
Из сеней вошли Василий Васильевич и Сергей Иванович. Борис, получив один особенно удачный удар Володи, скрылся во второй комнате, закрыв дверь.
Василий Васильевич. Володька!
Володя (стоит перед дверью, упоенный победой). Спрятался! Ага!
74. Во второй комнате. За вторым окном сидит Борис, опустив голову на руки. Мать сидит на кушетке и хочет плакать. Сергей Иванович и Василий Васильевич стоят.
Борис. Все меня травят, все: мать, комсомол, все! А помочь никто не хочет.
Сергей Иванович. Ну, хорошо, мы поможем. Как?
Борис. Мне нужна командировка в военное училище. Уеду, всем будет лучше! Помогите! А то на словах все хорошие.
Сергей Иванович. А скажи… вот так по совести. Ты — достоин военного училища?
Борис. А кто достоин? А чем я хуже других…
Сергей Иванович. Не знаю… Но вот вчера я видел… с бутылкой этой…
Борис. Не ваше дело… Я бутылку взял у матери…
Сергей Иванович. Мать не тебе служит, а нам…
Борис. Кому это…
Сергей Иванович. Ты никаких прав на мать не имеешь…
Борис. Ну… вот всегда такие разговоры!
75. Первая комната. Петя и Володя о чем-то шепчутся у окна. Лена, грустная, сидит у стола.
Петя. И пускай едет!
Володя. Разве такие военные бывают?
Вышел Борис. Мальчики притихли, зажали в руках удочки. Борис молча прошел наружу.
76. Василий Васильевич и Сергей Иванович у себя в комнате.
Сергей Иванович. А что делать?
Василий Васильевич. Никаких нежностей! Никакого прощения! Почему жалеть Бориса, а не жалеть мать, ее детей, эту самую Шуру, эту самую пристань? Почему? Что это за благотворительность?
Сергей Иванович. Постой, постой…
Василий Васильевич. Не хочу стоять! Не хочу терпеть! Не хочу!
77. Заседание бюро комсомольской организации с активом. Заседание происходит в театральном фойе. За столом президиума Алеша, Иван, 3–4 комсомольца, Тарасов. В зале среди других комсомольцев Шура, Надя, Борис, Григорий. У стены сидят Василий Васильевич и Сергей Иванович.
Алеша. Слово имеет Борис Орлов.
Борис (выходит вперед, заметно волнуется, теребит шевелюру. Говорит, высоко держа голову, держась за спинку стула). Товарищи! Я с самых малых лет мечтаю быть в Красной Армии. Для меня это не только мечта, но и самая высокая честь…
78. Василий Васильевич рядом с Сергеем Ивановичем.
Василий Васильевич (добродушно ворчит). Насобачились говорить… никакого спасения!
79. Борис (заканчивает). А если были у меня ошибки, я уверен, Красная Армия исправит их. Я прошу, товарищи!
Он кончил свою речь. В зале пробежал шум каких-то местных разговоров. Борис пошел на место. Кто-то, мимо которого Борис проходит, говорит ему по-приятельски:
— Не робей, Борис, поедешь…
Алеша. Слово предоставляется Наде Горчаковой.
Надя пошла к столу президиума.
80. Сергей Иванович и Василий Васильевич.
Сергей Иванович. Хорошая девка!
Василий Васильевич. Все одинаковы!
81. Надя. У Бориса есть, конечно, ошибки, но в общем он неплохой парень. А у нас нет других кандидатов.
Голос. Здесь все кандидаты!
Алеша. К порядку! Возьми слово и говори. Продолжай, Надя!
82. Василий Васильевич. Это… досада… Такого подлеца, смотри, еще командируют.
83. Катя (на месте оратора). Кто это неплохой парень? У тебя, Надя, христианская душа или комсомольская? Он плохой парень, и плохой комсомолец, и плохой сын, и плохой друг, и плохой работник. Спросите Сергея Ивановича, спросите Нечипора, спросите мать, спросите Шуру.
Борис (с места). Прошу без намеков!
Катя. Я и не намекаю. Я в глаза говорю.
Борис. Ты меня утопить хочешь!
Катя. Хочу.
Алеша. Товарищ Катя, как это утопить?
Катя. Я в переносном смысле.
Алеша. И в переносном нельзя!
Катя. Хорошо, беру свои слова назад. А только пусть Борис еще подождет, а в военное училище нужно послать самого лучшего товарища.
Голос с места. Кого ты предлагаешь?
Катя. Очень многих могу предложить. Пожалуйста: Иван Зоренко…
На своем месте поднялся Василий Васильевич, протянул руку:
— Э нет, товарищи, протестую.
Алеша. Вы делаете отвод?
Василий Васильевич. Отвод, конечно.
Алеша. Почему?
Василий Васильевич. Да с кем же я останусь?
Алеша. Такие отводы потом…
Катя (продолжает). Василия Леснова…
Василий Васильевич (решительно вскочил). Нельзя же так: то Зоренок, то Леснов, Леснов у нас лучший токарь!
Алеша. Не перебивайте, Василий Васильевич!
84. На своем месте Василий Васильевич возмущенно бурчит:
— С ума сошла, треклятая девка. То Зоренко, то Леснов!
Слышен голос Кати:
— Или Семена Овчинникова.
Василий Васильевич (опять подскочил, как ужаленный). Послушайте, Катя, это вы нарочно говорите?
Катя. Нарочно!
Общий смех.
Василий Васильевич. Овчинников! Овчинников выполняет норму на 500%; (Аплодисменты. Василий Васильевич доволен, он считает, что аплодисменты относятся к его протесту. Сел на место. К Сергею Ивановичу). Вы слышали! Она нарочно! До чего бестолковый народ!
Голос Кати. Алеша Грузинцев, Гриша Волосатый!
Василий Васильевич (снова вопит на весь зал). Это издевательство! Это просто… Вы знаете, какой Алеша револьверщик, какой Гриша шофер? У Гришки машина прошла двести тысяч километров на одном профилактическом…
Алеша. Хорошо. Кого же вы предлагаете?
Василий Васильевич. Я? Кого я предлагаю? Сейчас! (Он оглядывает зал. Его встречают смеющиеся лица. Он тихо говорит, обращаясь к Сергею Ивановичу.) Ну… кого я предложу. Они вон смеются. (Громко.) Да кого же… Ну, вот и пошлите этого самого Бориса.
Алеша. В военное училище?
Василий Васильевич. Ах, в военное? Нет, куда он там в военное…
Иван. «Ах» — это не терминология, Василий Васильевич.
Василий Васильевич (окончательно смущен). Не терминология? Совершенно верно… (Тихо соседу.) Вот вам… советская молодежь! Даже мне заморочили голову. Это черт его знает…
85. Алеша. Товарищи! У нас дело государственное, и я прошу с места не говорить. Слово капитану товарищу Тарасову.
Тарасов. Ленинский комсомол, советская молодежь везде, на каждом шагу, на каждом квадратном метре нашей земли совершает трудовые, военные, летные, человеческие подвиги. Вы все слышали сейчас, как горячо отзывался о нашей молодежи главный инженер Василий Васильевич!
86. Василий Васильевич (поднял голову, страшно удивлен). Что он там такое? Это я горячо отзывался?
Сергей Иванович. Конечно, вы!
Василий Васильевич. Когда?
Сергей Иванович. Да только что.
Василий Васильевич. Да что вы… смеетесь?
Сергей Иванович. Смеюсь. (Он и в самом деле смеется.)
Голос Тарасова. Борису нужно подождать, он еще слабоват, он не умеет уважать даже самого себя, не говоря уже о других.
