Он улыбнулся, и бабочки у меня в животе исполнили свой привычный пируэт и затрепетали крылышками.
— Я хотел сказать вам, что после нашей первой встречи я повсюду вижу ваших двойников. Это ужасно глупо, но, куда бы я ни пошел, я вижу вас и только потом понимаю, что это не вы. Минуту назад, заметив вас, я подумал, что мне снова придется извиняться перед незнакомой женщиной, понятия не имеющей, кто я такой.
— Со мной происходит то же самое, — призналась я. — Только я ни к кому еще не подходила.
— В самом деле? — воскликнул он, и его глаза вспыхнули радостью. Но их тут же застлала пелена растерянности. — Так почему же вы мне не позвонили?
«Потому что я проститутка, — произнесла я про себя. — Потому что почти каждый вечер мужчины, которых я не знаю и которые мне не нравятся, проникают в мое тело или унижают меня множеством других способов. Они делают это по одной-единственной причине — я продала душу дьяволу, не поняв, с кем имею дело. Я не позвонила, потому что ты никогда не сможешь любить такую женщину, как я. И потому что я, наверное, тоже не смогу любить того человека, которым ты на самом деле являешься. Ты навсегда останешься для меня таким, каким я хочу тебя видеть».
— Просто так, — ответила я.
Джек Бритчем улыбнулся, а я умерла тысячью маленьких смертей, потому что он казался таким милым и невинным, а я была его полной противоположностью. С другой стороны, это все могло быть лишь красивым фасадом. Джек Бритчем мог быть совершенно другим. В Эллиоте я недооценила опасность его увлечения наркотиками. В Цезаре мне не показалось настораживающим то, что он посещает проституток. Интересно, что такого есть в Джеке Бритчеме? Какие ключики к темной стороне его души я готова проигнорировать?
Но сейчас это не имело никакого значения, потому что он просто стоял передо мной и улыбался. Все эти долгие месяцы я ни о чем большем и не мечтала.
Я улыбнулась в ответ, как будто это было самой естественной реакцией в мире. И тут мы снова начали говорить одновременно, потом замолчали, потом опять заговорили. Я подняла палец и снова ткнула в него. И он снова убил меня своей улыбкой.
— Вы не согласитесь немного со мной пройтись? — предложил он. — Просто прогуляться вдоль набережной. Я вышел, чтобы немного проветриться. — Он кивнул на свою одежду. — Я продолжаю заниматься своим домом. Это нелегкая задача. Я люблю пройтись в Брайтон и обратно. Вы со мной не погуляете?
— Погуляю, — ответила я.
— Правда? — удивился он.
— Я как раз собиралась сказать, что мне пора домой, потому что у меня назначена встреча. И я хотела предложить вам пройтись со мной, если вы никуда не спешите.
— Вы это серьезно? — спросил он.
— Да.
Очередная улыбка вызвала взрыв где-то у меня в позвоночнике.
— Ух ты! Мне хватило одного пальца, чтобы сосчитать количество раз, когда со мной такое случалось! — заявил он.
— Правда?
— Да.
Я соскользнула со стены. На мгновение мне показалось, что он хочет мне помочь, но решил не рисковать, не зная, как я к этому отнесусь. Мне это понравилось. Мне было приятно, что он уважает мое личное пространство.
Мы медленно, то и дело останавливаясь, шли по набережной. Мы шли так близко, что могли бы держаться за руки. Мне казалось, что мы должны взяться за руки, как будто были вместе уже достаточно долго для того, чтобы понять: мы должны следовать по жизненному пути, крепко держась друг за друга.
— Я не знаю, о чем говорить, — признался он. — Я столько раз представлял себе, как с вами сталкиваюсь, и в моей голове неизменно выстраивался стройный диалог, при этом я выглядел эрудированным и остроумным. Но сейчас мне в голову не приходит ровным счетом ничего.
— Мне тоже, — отозвалась я.
— В прошлый раз мы поговорили всего пять минут.
— Я помню.
— Но я не переставал думать о вас.
— И я.
Он остановился и обернулся ко мне, поэтому я тоже остановилась и обернулась к нему.
— Мне кажется, что сейчас мы должны поцеловаться, — произнес он.
— И мне так кажется.
Оттого, что он постоянно произносил вслух все, что приходило мне в голову, мне уже начинало становиться не по себе.
Он сглотнул, собираясь шагнуть вперед и сделать то, о чем сказал, как вдруг мне на голову обрушилась реальность: я проститутка, застрявшая в ситуации, из которой нет и не может быть выхода. Во всяком случае, мне этот выход найти не удавалось. Я не была обычной беззаботной двадцатипятилетней женщиной, имеющей право вступить в отношения с любым понравившимся ей мужчиной.
Я шагнула вперед. Он сделал то же самое.
Мимо проходили люди. Они не цокали языками, как это было бы в Лондоне. Они не обращали на нас внимания. Здесь, на широком променаде, допускалось многое. Наши тела соприкоснулись, и между нами не проскочила искра, мы не вспыхнули и не загорелись страстью. Нет, это было нечто более прекрасное. Прикоснувшись к нему, я ощутила, что он проник в самую мою суть и любящими руками обнял мою душу. Я поняла, что встретила свою половинку. В этом не могло быть никаких сомнений.
Поцелуй, несмотря на все свое очарование, уже не имел никакого значения.
Ева
15 августа 1996 года
Господи, моя последняя запись была возмутительно сентиментальной! Тебе так не кажется?
Впрочем, это меня не удивляет. Просто мне захотелось рассказать о чудесном событии, которое со мной произошло. А поцелуй с Джеком Бритчемом на набережной был самым прекрасным из всего, что КОГДА-ЛИБО со мной происходило.
Поцелуй длился всего минуту или две. Потом мы отстранились друг от друга и уставились себе под ноги, застенчиво улыбаясь и посмеиваясь. Все это было так глупо, что вогнало в краску нас обоих.
— Что это на нас нашло? — поинтересовался он, обращаясь к носкам своих туфель.
— Июльское безумие, — ответила я.
— Ты не согласишься со мной пообедать? — спросил он, переходя на «ты». — Начнем все сначала и будем делать все по порядку.
Я бывала в лучших ресторанах Брайтона, Хоува, Вортинга, Шорхэма, да вообще всего Суссекса и даже Лондона. При этом моими спутниками были, наверное, одни из самых развратных мужчин в мире. Что касается последних двух месяцев, то я неизменно садилась за столик в компании как минимум двух человек, которые не просто меня трахали, но при этом причиняли мне боль, наслаждаясь моими страданиями. Тем не менее я была вынуждена делать вид, что нахожу их общество желанным и вдохновляющим. Отправиться в ресторан с человеком, который мне по-настоящему нравился, было просто немыслимо.
