решившись, сказал файа. - Реактор сдох. Починить невозможно, - полопались охлаждающие трубы, и вытекла вся вода. Наверху всё сгорело, а понизу затопило. Персонал разбежался. Там такая радиация, что не подступишься, да и смысла нет. Сегодня починим, завтра вновь лопнет - проржавело всё. Прорва наполовину пересохла, - бетон горячий, лишь лужи остались кое-где, а вся вода стекла в отстойник. Сурами уже знают, и через несколько дней навалятся на нас всей ордой.
- И что дальше? - спросил я. Меня так занимали свои мысли, что я не оценил новости.
- Дальше? - Суру удивленно взглянул на меня. - Что ещё может быть дальше... после этого? Ничего. Они нас сомнут, - у нас и патронов почти не осталось. Электрозаграждения сдохли, света нет, качать воду из скважин нечем, - короче, тот, кто строил Твердыню, был полным идиотом. А другие идиоты ему поверили. И теперь мы все умрем.
- И ничего нельзя сделать? - я спросил почти равнодушно. Мои мысли всё ещё были заняты другим.
- Ну, сделать можно много. Только смысла в этом уже нет. Бежать некуда, сражаться нечем, прятаться негде. Какое-то время мы ещё будем держаться, потом нас перебьют. А что ты предлагаешь?
- Я хочу вернуться домой, - я сказал то, о чем думал, и лишь через миг осознал, что произнес это вслух.
- Куда, в Айтулари? - Суру вновь удивленно взглянул на меня.
- Нет. Домой. Туда... откуда я родом. У меня там друзья и родители.
- Чудесно, - Суру сложил руки на груди. - А как?
- Анмай должен знать. Наверняка. Мы должны найти сначала его. Он нам поможет.
- Анмай за горами Безумия. Как мы туда попадем? Впрочем... - Суру вдруг задумался. Мышцы на его лице задвигались, словно подгоняя мысли. - Ладно. А что ты помнишь про тот, другой мир?
- В общем, немного. Там мне было лишь четырнадцать лет. Но рассказать могу разве что за год. И ты всё равно не поверишь.
- Я постараюсь.
Я начал рассказывать. Суру внимательно слушал меня. Мы сидели совсем рядом и иногда невольно улыбались, - самые счастливые из всех обитателей Твердыни.
3.
Неделю спустя я сидел на крыше дома Элари, наблюдая за разгоревшимся с утра сражением. Собственно, сражения я не видел. Доносилась стрельба, иногда над гребнем вала поднимались дымки - и всё. Взгляд невольно притягивали клубы пара, ещё ползущие над отстойником, - огромная масса воды остывала медленно. Пирамида реактора казалась совершенно безобидной, - толща земли надежно скрыла радиоактивный клокочущий ад, в котором расплавленная масса погружалась всё глубже, сама себя погребая среди мертвого света и взрывов. Но эти взрывы гремели лишь в воображении, - никто не подходил туда ближе, чем на милю. Теплицы, пустые и холодные, были заброшены, и я всё это время бездельничал, изучая свою, и, в то же время, чужую память, - словно смотрел бесконечный фильм, видимый только мне.
Оба друга Элари, - Янтин и Суру, - были сейчас там, на валу, отбивая атаки наконец собравшихся с силами сурами. Но я с ними не пошел, - попросту потому, что оружия мне не дали. Вообще-то, оно мне полагалось, но, когда до меня дошла очередь, в арсеналах уже ничего не осталось. Сил для защиты Твердыни не хватало. Кроме прекрасно подготовленной роты Защитников в 142 штыка, она могла выставить 1092 вооруженных добровольцев, четыре легких вертолета, 18 БТР, десять станковых и двадцать ручных пулеметов, пять гранатометов и две 16-ствольных ракетных установки. Сурами было не менее десяти тысяч, и, несмотря на укрепления, у защитников Твердыни не осталось шансов уцелеть. Впрочем, я бы, наверное, всё равно пошел, - даже с голыми руками, - но Суру запретил мне. "Конечно, это оскорбляет твою гордость, - сказал он, когда я начал возмущаться, - но лучше перенести её укусы, чем глупо умереть. И ты сам знаешь, что твой черед неизбежно придет. Я воин, это моя работа и мой долг. Янтин защищает семью, а это можно сделать лишь защитив всю Твердыню. А ты... В конце концов, это не твой мир и не твоя война". Я понимал это, но всё же, ощущал себя предателем, - и это было на удивление мерзко.
4.
За гребнем вала сверкнули ослепительные вспышки, - одна, вторая, третья, четвертая, - и через минуту в небо поднялись четыре черных дымных гриба. Я понял, что в ход пошли магнитные пули Ньярлата, и значит, сражение вступило в решающую стадию. Я с нетерпением ожидал пятой вспышки, но её не было, - похоже, сурами хватило и этого.
Я подумал, что это победа... и тут же заметил, как с вала в беспорядке скатываются темные точки. Отсюда даже острые глаза Элари не различали деталей, и я лишь гадал, что происходит... пока не заметил другие темные точки. Более крупные и многочисленные, они спускались вниз рядами. Я не сразу понял, что это сурами, настигающие бегущих защитников Твердыни. Кто-то бежал со всех ног, кто-то становился на пути этих черных точек, - и тут же исчезал, словно гас, а сурами шли дальше.
Я, оторопев, смотрел на это, чувствуя, как противно сжимается живот. Лишь когда до меня донеслись крики, я опомнился, - нырнул в пыльную вонь чердака, опрометью скатился вниз и выбежал на пустынную улицу. Мне хотелось что-то делать, - но что я мог?..
Вдруг мне захотелось убежать в комнату Элари, запереть дверь, забиться под одеяло, и лежать так, пока не кончится этот кошмарный сон, или пока копье сурами не воткнется мне меж лопаток. Я не сделал так лишь потому, что надеялся найти Суру.
Я спрятался за деревом, вслушиваясь в приближавшиеся крики. Вскоре показались первые бегущие, - солдаты и добровольцы из молодых и крепких жителей Твердыни. Лишь у немногих осталось оружие, все они бежали сами по себе, на всех лицах был страх. Никто из них не обращал на меня внимания, даже не замечал меня. Все бежали к воротам Твердыни, прочь от сурами, не останавливаясь ни на миг. Я напряженно вглядывался в лица беглецов. Я понимал, что если Суру не появится в ближайшие минуты, то не появится уже никогда. Мы условились встретиться
