непривычной теплотой.
— Твою ж мать, — прохрипел Теолрин, опуская меч на пол.
Его слова были едва слышны на фоне звона и криков: похоже, многие стеклострелы нашли свои цели. Скосив взгляд, Теолрин увидел, как воины Факела падают навзничь — в основном те, что разбрелись по сторонам от главного коридора между колонн. Те, что держались поближе к Копью и Факелу, уцелели… Судя по вскинутым рукам Факела, тот не то создал какой-то щит, не то просто разбросал направленные в его сторону осколки — в любом случае, сумел спасти тех, что держались рядом. Теолрин мысленно проклял себя за то, что не догадался держаться поближе к командиру. Что ему делать теперь, с такой раной? Любое движение левой ноги теперь отзывалось острой, безжалостной болью не только в ступне, но по всей ноге. Даже мысль о том, чтобы просто встать, казалась ему каким-то безумием — что уж говорить о том, чтобы продолжить путь.
Впрочем… Удастся ли хоть кому-нибудь из них продолжить путь? Судя по всему, атака была не случайной. Кто-то хорошо, очень хорошо подготовился к их приходу. Ушей Теолрина достигли щелчки взводящихся механизмов — похоже, те, что прятались в альковах, перезаряжали стеклострелы. Теолрин досадливо покачал головой — даже прячась за колонной, он все равно подставлялся под выстрелы с противоположной стороны; а, судя по тому, что он видел, стрелки притаились вдоль всего периметра зала. От выстрелов не спастись, как ни старайся… Разве что Факел сумеет что-нибудь придумать, чтобы…
Похоже, Факела посетила схожая мысль — Теолрин увидел, как тот, вложив в руку Копью какой-то предмет и что-то сказав ему, резко взметнулся вверх, и плащ за его спиной распахнулся гигантским крылом.
«Давай же», — подумал Теолрин сквозь океан боли.
Факел должен перекромсать их своими силами. Что для него эти застрельщики? Не более, чем младенцы, едва научившиеся ходить… Среди них нет никого, кто мог бы…
Что-то вспыхнуло наверху, опять. Теолрин невольно запрокинул голову, прислонившись затылком к холодному мрамору колонны. Под куполом, сверху вниз, опускалось какое-то туманное, переливающееся священными цветами облачко… Облачко, что по мере спуска все яснее и отчетливее принимало человеческие очертания. Сверкающая темно-фиолетовая кираса. Раскинутые руки, прикрытые длинными рукавами и перчатками. Роскошный семицветный плащ, подобный гигантскому знамени. И маска, больше напоминающая крытый шлем с узкими глазницами… Крылатый крытый шлем.
Все это, вкупе с тем, как обладатель этих одежд плавно опускался вниз по воздуху, могло свидетельствовать лишь об одном.
К ним пожаловал собственной персоной тот, кого, по заверениям Факела, здесь не должно было быть.
Один из Летающих.
Глава 40
Факел не понимал, что происходит.
Этого не могло случиться. Не могло! Он ведь все рассчитал. Все предусмотрел. Эта ночь должна была стать ночью его величайшей победы! Так как же… Почему?.. Где он просчитался?..
Он заставил себя собраться с мыслями и силами. Еще слишком рано говорить о поражении. Нужно сделать все, что в его силах… и даже больше. Ему уже приходилось делать подобное. Он справится.
— ФАКЕЛ! — Голос Летающего разнесся громогласным эхом по залу, отражаясь от стен звенящими волнами. Факел видел, что Летающий не торопился использовать стеклограни для стремительной атаки… Почему? Пытается выиграть время? Или просто хочет поговорить? — Мы заждались тебя!
Удерживая контроль над пятой стеклогранью, Факел завис в воздухе так, что его ботинки оказались по вертикали на уровне головы Копья, что тем временем шепотом раздавал команды ближайшим воинам. Одновременно с этим он постарался максимально точно определить местоположение всех стеклострельщиков: одних он видел, пусть и смутно, других, к которым он стоял спиной, чувствовал по концентрации стекол в их оружии.
— Откуда ты здесь взялся?! — крикнул Факел в высоту, полную сверкающих огней. Лоб его, должно быть, покрылся испариной — не то от давления маски, не то от нервозности. Не исключено, что и от того, и от другого. — Разве вы все пятеро не разлетелись, каждый по своим делам?!
Летающий расхохотался.
— Все верно, Факел. Пятеро, — он выделил это слово, — разлетелись по своим делам.
«Но если так, то…»
Факел едва не потерял контроль над пятой стеклогранью, когда до него дошло.
«Нет. Нет, нет… Только не это!»
— Ты ведь уже понял, да?! — Голос Летающего сочился издевкой. — Твои ручные собачки — далеко не единственные, кому может посчастливиться найти красный осколок.
Что ж, это действительно меняло расклад сил — и совсем не в их пользу. На мгновение Факел отвлекся, чтобы бросить взгляд на Теолрина, одного из виновников — пусть и невольных — их сегодняшней катастрофы… Судя по скрюченной позе и темной штанине, парня ранил один из осколков. Плохо. Хотя в свете ситуации, в которую они попали, это уже не имело столь колоссального значения, как при более благоприятных обстоятельствах.
— Ты глупец, Факел, — не унимался Летающий, — если и впрямь думал, что мы так легко и просто позволим тебе проникнуть к нашему алтарю. Глупец, который потащил за собой на верную смерть таких же глупцов!
— А как же твои люди, которых ты отправил нам навстречу? Их ты не отправил на верную смерть?
— Они знали, на что шли, поверь! Они знали, что их жертва позволит всему Таолу жить в мире!
— В мире, полном лжи, ненависти и несправедливости! В мире, где лишь избранным — навроде тебя — дозволено обедать со стола, в то время как остальным приходится сражаться под ним за жалкие объедки!
— Ты сам не понимаешь, что говоришь! Хотя, о чем это я? Ты уже давно утратил разум — сразу после казни твоего сына, не так ли?
«Не ведись на его провокации, — мысленно наставил Факел самого себя, заглушая образы площади и виселиц. — Он ждет, что ты потеряешь над собой контроль и откроешься для удара».
— Ну уж нет. — Делая вид, что смотрит только наверх, Факел воспользовался пятой стеклогранью, чтобы связать себя с осколками, что валялись внизу. Четырнадцать осколков — ровно по количеству вражеских стрелков. — Я-то как раз сохранил его, несмотря на навалившееся на меня горе! Это ты и твои хозяева утратили разум!
— Неужели? — Летающий раскинул руки, словно захотел его крепко обнять. — Ну так поднимись ко мне, вор, и докажи, что я неправ!
Факел почувствовал, как его губы подергиваются в какой-то искаженной, но все равно приятной ухмылке.
Долгожданной ухмылке.
— Это можно, — осторожно произнес он.
А затем, безжалостно опустошая внутренние резервы, отправил подготовленные осколки вперед, каждый в своем направлении.
Мстить за раненых и убитых.
Лишь когда его ушей достигли первые крики, он заставил себя забыть обо
