Похоже, им повезло даже больше, чем они рассчитывали, и всех Рыцарей намертво припечатало в пол этой громадной массой из стекла и камня. На это, собственно, и был расчет Теолрина — какими бы крепкими ни были доспехи Стеклянных Рыцарей, столкновение с такой массой им не выдержать… На лице Теолрина промелькнула невольная ухмылка. Получается, путь к алтарю открыт, и им осталось разве что…
Тень с человеческими очертаниями выскользнула из мрака, очутившись прямо перед «авангардом» Копья. Меч сверкнул в воздухе двумя косыми линиями. Буквально через секунду двое вооруженных копьями воинов беспомощно повалились на пол. Рыцарь тем временем уже набросился на других членов отряда — благо, те успели подготовиться к его приближению.
— Окружайте его, мать вашу! — заорал Копье откуда-то сбоку.
Теолрин инстинктивно двинулся влево, к ближайшей колонне. На его глазах оставшиеся воины Копья — человек семь, если его не подводило зрение — пытались окружить Рыцаря. Стоило отдать должное, действовали они синхронно, почти как единый организм. Трое тяжеловооруженных солдат, чем-то похожие на самого Рыцаря (разве что без столь пестрой брони), приняли на свои щиты основной удар противника, в то время как легковооруженные воины пытались достать его с боков и спины. Теолрин думал было остаться наблюдать за этой завораживающей сценой, когда понял, что нигде не видно Копья. Неужели тот в решающий момент струсил и решил сбежать, бросив своих людей на растерзание Стеклянному Рыцарю? Или же…
Повертев головой, Теолрин увидел то, на что надеялся. Копье, с мечом наготове, пробирался, лавируя между колоннами, к алтарю. Хотел убедиться, что остальные двое Рыцарей мертвы? Или у него были другие планы?
Теолрин принял решение и, продолжая использовать меч Факела в качестве костыля, двинулся следом за ним. В этом бою он все равно станет лишь обузой, так что к чему лишнее, ничем не оправданное геройство?.. Левая нога отчаянно сопротивлялась его порыву; штанина целиком пропиталась кровью. Теолрин невольно подумал о том, каково ему будет, если придется ампутировать ногу? В Дар-на-Гелиоте он видел пару таких одноногих калек… Жизнь не шибко их баловала.
«О чем это я. — Теолрин мысленно вздохнул, вонзая меч между плит и делая очередной болезненный шаг. — Какая, к черту, ампутация? Мы в ловушке. Никто из нас не выберется отсюда живым».
Вскоре, сквозь почти рассеявшуюся завесу стеклокаменной пыли, он сумел полностью разглядеть алтарь и лестницу… точнее, то, что от нее осталось. Изваяние Кавена-Небодержца почти полностью накрыло своим туловищем лестницу, а заодно и двух рыцарей, что не успели среагировать вовремя, как их третий собрат. Отдельные части тела Небодержца откололись и разлетелись по сторонам: Теолрин видел голову в шипастой маске — гигантскую, размером как нечто среднее между бочкой и цистерной для засолки рыбы, — что лежала затылком в пол у передней колонны; неподалеку валялась кисть с зажатым клинком, посверкивающим оранжевым оттенком; еще дальше, перед алтарем, валялся кусок ноги.
Стараясь игнорировать боль, Теолрин добрался до лестницы. Большая ее часть была перекрыта обвалившимся Кавеном, но, следуя примеру уже поднявшегося Копья, Теолрин принялся взбираться по самому краю. На середине подъема его взгляд наткнулся на придавленное тело одного из рыцарей. Кажется, тот еще был жив: Теолрину показалось, что он видит, как чуть приподнимаются, в такт дыханию, оставшиеся снаружи голова и руки. Ему невольно вспомнился герцогский дворец и принц Дэнвейс. Принц, которому он, Теолрин, безжалостно перерезал глотку… Был ли в том поступке хоть какой-то смысл? Или же всему виной была обыкновенная зависть, которую Теолрин испытывал ко вседозволенности принца? Может, в этом была замешана ревность? Теолрин помнил, какой невероятный поток эмоций ощущал, танцуя с Тирэн, альзантийской принцессой, что должна была выйти за это чудовище… Интересно, кстати, удалось ли ей спастись из того хаоса?..
Ход мыслей Теолрина нарушился, когда прикрытая латной перчаткой рука Стеклянного Рыцаря дернулась вперед и ухватила его за лодыжку.
От испуга Теолрин едва не выронил меч.
— Т-тр… — Рыцарь попытался что-то произнести, но его слова превратились в какой-то непонятный поток из кашля, хрипов и бульканья. — Аг-г-хрсвл-с…
— Да пошел ты нахер отсюда! — Теолрин вскинул меч и рубанул им по запястью Рыцаря. Раздался звон, и хватка Рыцаря чуть ослабла. — Я сказал, отъебись от меня!
Он рубанул еще раз, вложив в удар остаток сил, и меч прорубил наруч. Хлынула кровь. Рука Рыцаря безвольно упала.
С бешенно колотящимся сердцем Теолрин поспешил как можно скорее миновать лестницу. Где-то за его спиной продолжали раздаваться звуки боя; он едва удержался, чтобы не обернуться и не посмотреть, на чью сторону склоняется чаша весов.
Достигнув верхней ступени, он, наконец, увидел пространство алтаря целиком. Оно было большим — пожалуй, примерно как если сложить пространство двух корабельных трюмов Кельментанийской Ласточки — и сияло голубоватыми красками от настенных светильников. То тут, то там возвышались аналои с раскрытыми на них книгами, за застекленными полками шкафов виднелись кубки, кадильницы и прочие предметы священного обихода, а часть стены, в которую упирался алтарь, была покрыта фреской, изображающей борьбу Небодержцев и Проклятых Отступников; последние выглядели, само собой, как самые настоящие исчадия преисподней: черные, уродливые, мерзкие. Именно там, в дальнем конце алтаря, Теолрин приметил фигуру Копья. На удивление, тот стоял не перед семиугольным жертвенником, но справа от него, перед какой-то высокой причудливой конструкцией. Теолрин шагнул на устилающий алтарь ковер и направился вглубь.
Шаг правой ногой. Всадить меч. Опереться. Подтянуть левую. Вздохнуть от боли. Снова сделать шаг…
Из этого мучительного круговорота его вывел голос обернувшегося в напряжении Копья:
— Теолрин? — Копье, уже успевший вернуть меч в поясные ножны, прищурился. — Ты чего тут забыл?
— Ну даже не знаю. — Продолжая пыхтеть и шагать, Теолрин пожал плечами. — А чего я мог бы забыть там? — Он мотнул головой в сторону.
Копье чуть поразмыслил, а затем наклонил голову к плечу.
— Ладно, слушай сюда. У нас мало времени, и наша задача — разобраться с этой штуковиной. — Обернувшись обратно, Копье обвел рукой конструкцию, что возвышалась перед ним.
Теолрин принялся преодолевать последние шаги, отделяющие его от Копья.
— Ага, — сжимая челюсти до ломоты, прохрипел он. — А… Что это за штуковина?
— Это? Это Призма Стекляруса. — Копье произнес фразу таким уверенным тоном, как будто эти слова должны были все мгновенно прояснить.
— И… Что она делает? — Наконец, Теолрин поравнялся с Копьем и, прерывисто дыша, вонзил меч в кусок ковра перед собой, после чего оперся обеими руками на рукоять.
— Она расщепляет стеклянные осколки в жидкость… — Копье принялся говорить быстро и нервно. — Как раз то, за чем мы сюда пришли.
— Нам нужно расщепить осколок?
— Именно. —
