По существу, непонятно и за что Тимашук наградили высшим орденом страны и прославили на весь Союз. Формальный ответ, что ее, дескать, сделали героем на фоне врачей-вредителей, должен быть принят — против потребностей агитации и пропаганды нечего возразить. Когда нужно, а героев нет, то их создают искусственно. Но ведь этот орден одновременно стал и ее иммунитетом от следствия: теперь ее уже и не могли допросить об участии Кузнецова в сокрытии причин смерти Жданова. Более того, этот орден вполне можно считать наградой именно за это молчание.
Три ордена
Непонятно, чья была инициатива в награждении Тимашук орденом? Самого Сталина? Могло быть и так, что он, увидев все это дерьмо врачей Лечсанупра Кремля и «чекистов» МТБ, мог сгоряча распорядиться наградить единственного человека, который хоть что-то пытался сделать. Но во всех документах, что я прочел, нет ни малейшего упоминания о том, чтобы Сталин хоть когда-нибудь вспоминал о Тимашук. Инициатором награждения могли также выступать непосредственные производственные и партийные начальники Тимашук, впрочем, даже если бы наградить Тимашук распорядился Сталин, то и тогда бы эти начальники обязаны были подготовить представление в Верховный Совет СССР.
Кто эти начальники? По линии государства Лечсанупр подчинялся Главному управлению охраны, а им в то время командовал Игнатьев, сам этот главк входил в состав МГБ, а министром МГБ был Игнатьев, кроме этого, следствие не должно было протестовать против награждения Тимашук и вывода ее из числа подозреваемых, а следствием руководил Игнатьев. Так что Тимашук за орден трижды обязана Игнатьеву — будущему убийце Сталина.
С партийными начальниками Тимашук сложнее. Известно, что до ареста Кузнецова куратором МГБ был он. Известно, что после смерти Сталина и назначения Берии министром объединенного МВД куратором МВД стал Игнатьев. Кто был куратором органов госбезопасности в период между Кузнецовым и Игнатьевым — неизвестно. Это заинтересовало историка В.В. Кожинова, и он путем косвенных вычислений пришел к выводу, что в это время партийным начальником чекистов был Хрущев. Таким образом, кто бы ни был инициатором награждения Тимашук, а обязана она орденами Хрущеву и Игнатьеву, обязана уже тем, что они, зная, что Тимашук надо арестовать, не выступили против ее награждения, если даже считать, что инициатором его все же был Сталин, а не они сами.
Вы можете усомниться в правильности вышеприведенных рассуждений: Кузнецов был уже два года как расстрелян. Ну смолчала Тимашук, ну рассказала бы следствию о своей записке ему, — какая разница? На данном этапе расследования эта разница пока не видна, но я хотел бы обратить ваше внимание на следующее.
Тимашук за 4 года получила 3 ордена. По тем временам это многовато даже для физика, занятого созданием водородной бомбы. Она не была изобретателем, не совершила никаких открытий. За что столько наград? Вот давайте сопоставим даты ее награждений с ключевыми этапами дела Кузнецова. Но прежде два момента.
Трудовые ордена СССР вне правил давались либо за какой-то исключительный трудовой подвиг, либо к юбилею, если награжденный был большой шишкой и его юбилей праздновался. Но Тимашук была скромным врачом, кроме этого, в 1950 и в 1954 гг. у нее не было никаких юбилеев, т. е. вне правила ее не должны были награждать. А правилом было давать трудовые ордена по итогам пятилетки: наиболее отличившимся в пятилетке предприятиям выделялись ордена, которые сами предприятия распределяли между наиболее отличившимися работниками. Но четвертая пятилетка 1950 годом только заканчивалась, пятая заканчивалась в 1955 г., следовательно, «орденоносными» годами были 1951-й и 1956-й. А Тимашук получила ордена в 1950-м и в 1954-м. За что?
Второй момент. В 1938 г., когда начался открытый суд над Рыковым и Бухариным с подельниками, уже в ходе процесса к суду с письмом обратился врач Белостоцкий, сообщив, что он из газет узнал, что судят врачей — убийц Горького, и ему есть что по этому поводу сообщить суду. Сообщил он о том, что его однажды для подмены послали в качестве медсестры делать уколы больному Горькому. Профессор Левин, «лечивший» Горького, полагая, что нетерапевт Белостоцкий не поймет, что к чему, распорядился вкалывать больному писателю лошадиные дозы строфантина. Когда Белостоцкий удивился такому назначению и спросил об этом Левина, тот вдруг вообще отменил свое ранее данное назначение вводить Горькому строфантин. Такое «лечение» Горького запомнилось Белостоцкому, а когда он из газет узнал, что это не случайность, то решил сообщить об этом эпизоде суду. Я привожу этот момент вот к чему. В те годы, когда люди узнавали, что тот или иной деятель арестован, то они считали своим гражданским долгом сообщить о фактах деятельности арестованного, которые они до той поры не могли оценить.
Так вот, в 1949 г. арестовывают, а в 1950 г. судят «ленинградскую группу» — Кузнецова, Вознесенского, Попкова и пр. Тимашук знает, что Кузнецов скрыл от Политбюро то, что Жданова залечили. Ее гражданский долг — сообщить об этом следствию или суду. Но она молчит. В 1950 г. суд приговаривает Кузнецова к расстрелу, так и не узнав, что тот замешан в смерти Жданова. А молчащая Тимашук получает орден «Знак Почета».
В 1952 г., когда следствие установило, что Жданова все же залечили, Тимашук надо было бы сообщить, что в сокрытии этого участвовал Кузнецов. Но Тимашук молчит и получает орден Ленина.
В 1954 г., когда еще очень неуверенно себя чувствовавший во главе страны Хрущев начинает реабилитацию Кузнецова, Тимашук могла напомнить, что Кузнецов замешан в сокрытии смерти Жданова. Но Тимашук молчит и получает орден Трудового Красного Знамени.
А в 1956 г. Хрущев не может придумать ничего лучшего для фальсификации дела о смерти Жданова, как объявить Тимашук доносчицей, по вине которой якобы арестовали невинных врачей. Тимашук начинает возмущаться, обращаться во все инстанции, но поезд уже ушел: во всех инстанциях сидят люди, «преданные дорогому Никите Сергеевичу».
Вот и вся история Тимашук.
Промежуточные выводы
Что нам отсюда необходимо вычленить и запомнить? Во-первых, среди элиты ВКП(б) созрел какой-то заговор, причем не просто «мирной оппозиции» или людей, «недовольных политикой Сталина», а заговор людей злобных и решительных, способных на убийство кого угодно, в том числе, а возможно, и в первую очередь, — Сталина.
Во-вторых. Часть этих людей была расстреляна в 1950 г. по «ленинградскому делу», но она не выдала подельников, и эти подельники практически всю свою жизнь делали все, чтобы на них не упало никакое подозрение в организации убийств государственных деятелей СССР.
Более того, правда об этом заговоре опасна даже для сегодняшнего режима России, поскольку фальсификация «документов» этого дела идет до сих пор, чем мы займемся позже.
По поведению Хрущева понятно, что он был в этом заговоре и был очень активен. Его другом был А.И. Микоян. Впрочем, Микоян был другом всех вождей: про него ходил анекдот, что он пишет мемуары под названием «Как прожить от Ильича (Ленина) до Ильича (Брежнева) без инфаркта и паралича». Кстати, Микоян с Кузнецовым были породнены: сын Микояна был женат на дочери Кузнецова.
В-третьих. Мы видим, что в «деле Жданова» Кузнецов, Вознесенский и Попков скрыли причину смерти Жданова, и на первый взгляд кажется, что они «пожалели врачей». Да кто им эти врачи были, чтобы они их жалели?! Но тогда возникает вопрос — зачем Кузнецов и его подельники пошли на скрытие истинного диагноза смерти Жданова? Разве не все равно, от чего умер Жданов: от инфаркта или от чего другого? Получается, что не все равно, получается, что Кузнецову было очень важно, чтобы Сталин не узнал, что у Жданова был инфаркт. Но почему?!
Чтобы в дальнейшем расследовании из обилия разных фактов вычленять нужные моменты, дам версию: а что, если в стране был яд скрытого действия? Такой яд, что если дать его человеку, а после смерти этого человека не предупредить патологоанатома, то вскрытие покажет, что данный человек умер, скажем, от инфаркта.
Тогда если и Сталин знал о таком яде и если бы он узнал, что у Жданова инфаркт, то он заставил бы следствие пойти по правильному пути — он заставил бы выяснить, кто к Жданову приезжал в санаторий, какие передачи приносил, что ему впрыскивали врачи и т. д. и т. п. А такое направление следствия, судя по всему, было очень нежелательным для заговорщиков. Поэтому одними врачами в «деле врачей» не обошлось.
Срочно потребовались евреи.
Евреи, выходи!
С началом 1953 г. в смерти членов правительства стали обвинять евреев, и, судя по фактам, арест врачей-евреев — это выдумка Игнатьева. Станьте на его место: уже год, как арестован Абакумов по подозрению в еврейском террористическом заговоре, но не признается в нем! И не он один. Ведь не все евреи — Животные. Молчат и не подтверждают заговора арестованные вместе с ним его «поделыцики-евреи», работники МГБ: Эйтингон, Питовранов, Матусов. Молчит врач-кардиолог Карпай. А что это значит?
