– Несомненно. Мистер Клавэйн, вы же сочленитель. Неужели не знали о нем?
– Нет. Но и без того я узнал слишком многое. Потому и решил дезертировать.
Наконец они покинули тюрьму пришельца. Клавэйн испытал облегчение не меньшее, чем когда ушел из комнаты с паланкином. Должно быть, разыгралось воображение, но он не мог отделаться от ощущения, будто самый воздух зала-тюрьмы пропитался му´кой и одиночеством. Тоскливая жуть отпустила, лишь когда зал остался за спиной.
– Куда теперь вы меня поведете? – спросил Клавэйн.
– Сперва в подвалы – мне кажется, их содержимое способно вас заинтересовать. Хотелось бы, чтобы после вы познакомились с несколькими людьми, это может оказаться весьма полезным.
– Эти люди имеют отношение к Скади?
– Да, в наших делах очень многое имеет отношение к Скади. Думаю, во время визита в Замок с ней произошло нечто весьма важное.
Эйч провел его в лифт – ажурную конструкцию из спиралей кованого железа. Сплошные стены отсутствовали, из холодной решетки пола сквозило. Эйч задвинул скрипнувшую створку двери, тоже из кованого железа, закрыл на засов. Кабина пошла вниз, поначалу медленно. Клавэйн подумал, что с такими темпами до подвала придется ехать час. Но, поскрипывая, лифт разгонялся, пока из дыр в полу не засвистел настоящий ураган.
– Миссию Скади сочли провалом, – громко сказал Клавэйн, чтобы его слова можно было разобрать среди визга и скрипа кабины.
– Да, но не с точки зрения Мадемуазели. Посудите сами: ее влияние протянулось во все уголки Города, во все сферы его жизни. Практически она могла добиться всего, что только находится в пределах человеческих возможностей. Агенты ее влияния были и в Ржавом Поясе, и на всех крупнейших базах демархистов. Полагаю, она контролировала и часть ультра – по крайней мере, добивалась, чтобы они выполняли ее требования. Но на сочленителей она влияния не имела. До появления Скади.
– И Скади стала орудием Мадемуазели?
– Это весьма вероятно. Едва ли случайно то, что она выжила, когда вся ее команда погибла.
– Но Скади – одна из нас, – вяло возразил Клавэйн. – Она никогда не предаст Материнское Гнездо.
– Мистер Клавэйн, а что произошло с ней потом? Быть может, она увеличила свое влияние среди сочленителей и приобрела новые полномочия?
Клавэйн вспомнил, что она как раз по возвращении и стала членом Узкого совета.
– Пожалуй…
– Тогда, думаю, все ясно и очевидно. Это типичная стратегия Мадемуазели. Проникнуть в организацию, привести агента к власти и управлять через него. Скади может и не знать, что предает свой народ. Мадемуазель очень искусно играла на верности и пользе для общего дела. И хотя Скади потерпела неудачу, она ведь сумела доставить ценные для Материнского Гнезда артефакты. Они принесли немалую пользу, верно?
– Я уже говорил вам, что не знаю о секретных проектах по манипуляции квантовым вакуумом.
– Хм. Честно говоря, это ваше утверждение не кажется убедительным. Думаю, мистер Клавэйн, вы лжете мне.
Клок – тип с гладким как яйцо черепом – приказал позвать Антуанетту.
– Я-то позову, – ответил Ксавьер, – но я же не могу обеспечить ее прибытие, даже если мистер Пинк начнет ломать корабль.
– Найдите способ заинтересовать ее, – посоветовал мистер Клок, поглаживая оливково-зеленый, покрытый воском лист комнатного растения. – Скажите, например, что требуется помощь в ремонте, ее опыт. Уверен, мистер Лиу: вы сумеете сымпровизировать.
– А мы послушаем, – добавил вернувшийся мистер Пинк.
К радости Ксавьера, свинья не причинил заметных повреждений кораблю. Хотя создалось отчетливое впечатление: Пинк лишь прикидывал, как и где устроить разгром посквернее.
Ксавьер позвонил Антуанетте. Та находилась на другом конце Нового Копенгагена – возвращалась с очередной деловой встречи. С самого возвращения металась от одного возможного партнера к другому. После полета за Клавэйном дела пошли вовсе из рук вон плохо.
– Антуанетта, возвращайся как можно скорее, – сказал Ксавьер, не сводя глаз с гостей.
– Отчего такая спешка?
– Знаешь, во что обходится час простоя в доке? Черт возьми, мы разорены! Даже этот звонок добивает нас!
– Ксав, ну что за нытье! Хоть чем-нибудь меня порадуешь?
– Я тебя прошу: приезжай скорее.
С тем повесил трубку и добавил для гостей:
– Гады вы, честное слово. Хоть бы спасибо сказали.
– Мистер Лиу, я благодарен вам за понимание, – сказал Клок. – Уверяю, мы не причиним вреда ни вам, ни тем более Антуанетте.
– Вы лучше ее не трогайте, – посоветовал Ксавьер, глядя то на одного посетителя, то на другого, не в силах решить, кто опаснее. – В общем, она будет здесь через двадцать минут. Постарайтесь ее не задерживать.
– Мистер Лиу, мы побеседуем с ней на ее корабле. Таким образом будем уверены, что никто из вас не убежит.
– Да пожалуйста. – Ксавьер пожал плечами. – Только дайте мне пару минут договориться с обезьянами.
Кабина продолжала скрежетать, даже когда движение прекратилось. Высоко над Клавэйном в шахте лифта металось лязгающее эхо, похожее на истерический смех.
– Где мы? – спросил сочленитель.
– Глубоко в подземелье, под старой доброй Мульчей, в скальном основании Йеллоустона. – Эйч повел Клавэйна вперед. – Здесь это и случилось.
– Что именно?
– Очень тревожное происшествие.
Клавэйн шел по коридорам, а вернее, по настоящим тоннелям в скале, с грубо обработанными стенами. Синие фонари подчеркивали неровности каменных сводов. Воздух был холоден и сыр, ходьба босиком по стылому камню пола не доставляла никакого удовольствия. Прошли комнату, где стояли рядами, словно молочные бидоны на ферме, серебристые канистры, спустились еще ниже по пандусу.
– Мадемуазель хорошо охраняла свои тайны, – сказал Эйч. – Когда мы штурмовали Замок, она уничтожила многое из добытого на корабле личинки. Немало забрала Скади. Но и нам осталось достаточно, чтобы начать исследования. И в последнее время они продвигаются с отрадной быстротой. Вы заметили, как легко мои суда обгоняют катера конвенции, как легко проскальзывают сквозь плотно контролируемую атмосферу планеты?
Клавэйн кивнул, вспомнив, сколь быстрым показалось возвращение на Йеллоустон.
– Вы тоже научились преодолевать инерцию?
– К сожалению, особыми успехами похвастаться не можем. Но кое-какие устройства стоят на нескольких наших кораблях. Простое уменьшение массы на восемьдесят процентов дает нам явное преимущество над силами конвенции. Полагаю, сочленители добились куда большего.
– Возможно, – нехотя признал Клавэйн.
– Тогда им уже известно о том, что это крайне опасная технология. Мистер Клавэйн, обычно квантовый вакуум – это глубокий стабильный минимум, уютная спокойная долина среди весьма разнообразной местности возможных квантовых состояний. Но как только начинают манипулировать вакуумом, охлаждать его, чтобы уменьшить ведущие к возникновению инерции флуктуации, меняется вся топология местности. Ранее стабильная долина оборачивается мешаниной опасных хребтов и провалов. И малые флуктуации могут приводить к скачкообразным фазовым переходам. Рассказать вам кое-что из жанра ужасов?
– А разве вы не этим сейчас занимаетесь?
– Мистер Клавэйн, я собрал лучших физиков-теоретиков со всего Ржавого Пояса. Я нанял всех, кто проявлял хоть малейший интерес к проблеме квантового вакуума, и внушил, что в их интересах помогать мне.
– Шантаж?
– Да что вы! Просто дружеское убеждение.
Эйч оглянулся с улыбкой, показав заостренные резцы.
– Большинство и убеждать не требовалось – у меня были инструменты и материалы, какие и не снились демархистам. Их агентурная сеть рассыпалась в клочки, они ничего не знали о личинке. Сочленители выполняли свою исследовательскую программу, но присоединиться к ней значило присоединиться к сочленителям, а это слишком уж большая цена за любопытство. Потому ученые весьма охотно перебрались в Замок Воронов.
Эйч ненадолго замолчал, а когда заговорил снова, в его голосе появились ностальгические нотки:
– Среди них был гениальный дезертир – сбежавший от демархистов ученый Полина Сухая.
– Она погибла? Ее участь оказалась хуже смерти?
– Вовсе нет. Но ей пришлось оставить работу у меня. После упомянутого тревожного происшествия она не смогла продолжать исследования. Это было выше ее сил. Я пошел ей навстречу и позаботился о том, чтобы она получила хорошую работу в Ржавом Поясе.
– Видно, случай и впрямь тревожней некуда, – равнодушно проговорил Клавэйн.
– Да, именно. Для всех нас, а в особенности для Сухой. Она участвовала во многих экспериментах. Внизу, в подвалах замка, десяток небольших групп изучал различные аспекты технологии личинок. Сухая возглавляла одну из команд. За год проявила себя великолепным исследователем. И бесстрашным, даже слишком. Это она занималась наиболее нестабильными конфигурациями вакуума.
