Экономя топливо, заглушили двигатели. Завести их на небольшом морозце не составляло проблемы – как-никак не минус шестьдесят. Само собой, теория это одно, а на практике может случиться все, что угодно, но Ерепеев распорядился глушить. Если бы не блокада, можно было бы сказать, что топлива в Новорусской более чем достаточно: цистерны полны и танкер Шимашевича еще далеко не пуст. Но запасы тратятся, танкер на приколе. Никакая посудина не подойдет теперь к берегам Антарктиды. Уже проверено.
Из двери кухонного балка, стоило ее чуть приоткрыть, валил пар, будто из бани. Сегодня, как и вчера, на обед варился рыбный супчик из конфискованного у браконьеров минтая. Мало кем любимое блюдо, но не пропадать же добру! На второе повар обещал котлеты, умудрившись во время движения поезда навертеть фарша на всю ораву, а на третье – жиденький клюквенный морс. Консервированных ягод осталось мало.
Задабривая публику, труженик пищеблока клялся, что завтра сварит харчо не хуже, чем в «Арагви», выставляя в доказательство своих небывало добрых намерений мешочек грецких орехов, бутылку соуса ткемали и уйму пакетиков со специями.
– А мясо?
– Язык во рту. Обойдетесь тушенкой, тунеядцы. А ну, первое отделение – к приему пищи готовсь!
В жарко натопленный кухонный балок с трудом влезало десять счастливчиков, назначаемых в порядке очереди. Остальные вкушали походные кулинарные шедевры либо прямо на снегу, либо – в непогоду – тащили кастрюли в свои балки на санях. На почетную должность носителя кастрюли выбирался наиболее коренастый и устойчивый на скользком льду индивид.
Как всегда, в кухонный балок звали Ханну Вентцель, единственную женщину в первой партии переселенцев. Как всегда, фрау отказывалась, предпочитая оставаться с мужем. Фрицу открыто завидовали.
Если механики слишком долго возились с техникой, что они делали при любой остановке, придирчиво проверяя ходовую часть, можно было пропустить через кухонный балок все три смены голодающих. Конечно, в том случае, если бы у второй и третьей смен хватило терпения ждать.
Никогда его не хватало. Легенды о гомерическом полярном аппетите не вместились бы в трехтомный сборник, и каждая легенда опиралась на реальный факт. Что с того, что полярное стало субэкваториальным? Ты нам зубы не заговаривай, формалист хренов! Подавай сюда свой рыбный супчик, а завтра не забудь наварить побольше харчо, слышь?..
Отсутствие жора из-за плохой акклиматизации во внутриконтинентальной Антарктиде никого не мучило. Какая акклиматизация?! Какая еще, блин-компот, внутриконтинентальность?! В высшей точке подъема поезд не взобрался и на полтора километра, а теперь неуклонно спускался с купола. Еще полдня пути к побережью – и начнется зона трещин, придется искать компромисс между скоростью движения и риском угробиться, размечать вешками безопасный путь…
Нельзя сказать, что на куполе нет трещин. Еще сколько! Но все-таки это благодать божья по сравнению с краем ледника, что ползет к океану куда быстрее, неизбежно ломаясь. И осадков внутри материка меньше, и ветры не такие, а значит, меньше снежных мостов. А где мосты все-таки есть, там можно положиться на наметанный глаз опытного водителя. Нет нужды тратить время на беспрерывное прощупывание пути шестом, не надо постоянно идти на вожжах – шпарь прямо, но не спи!
Обратно по разведанному пути, по накатанной колее идти гораздо легче. «Е в кубе» знал, что при сносной погоде и отсутствии поломок любой из его ребят вернулся бы отсюда в Новорусскую за трое-четверо суток. Даже с грузом. А добежать без груза вообще не проблема.
Жуткий соблазн для всех, когда они узнают…
Погода была почти приятная: низкое хмурое небо, семь градусов ниже нуля, умеренный ветер. Ни тумана, ни пурги. Народ, не поместившийся в кухонный балок, принимал пищу рядом, кто сидя, кто стоя, а кто и лежа на брюхе перед миской. Обычные в таких случаях шутки сегодня казались натянутыми. Ерепеев молча хлебал супчик, хмуро выплевывал рыбьи косточки. Сейчас должно было начаться…
Упредить, начав самому? Пожалуй, так будет лучше всего. Хм… Лучше бы сделать это после котлет и морса, люди будут поблагодушнее, но, протянув, можно упустить инициативу… вон как смотрит Вентцель, того и гляди осмелится задать прямой вопрос. Да и не один он такой умный…
Нет, подождем. А Фрица надо успокоить кивком – мол, не забыл, объяснения будут даны. Исчерпывающие. Всем сразу. И тем, кто в балке, тоже. Никто не уйдет обиженным.
Вот так… Фриц понял – кивает в ответ. Ну же, кончайте скорее обед, вас ждет зрелище после хлеба! Правда, вам предстоит стать не столько его зрителями, сколько участниками…
– Внимание! – заговорил Ефим Евграфович мощным, почти как у Ломаева, басом, дождавшись своей минуты. – Всех прошу подойти сюда. Есть объявление.
– Что, харчо будет сегодня? – попробовал пошутить кто-то и сам же хихикнул. Шутника не поддержали.
Взглядом из-под насупленных бровей «Е в кубе» медленно обвел неровный полукруг людей, приготовившихся слушать. Людей, доверившихся ему. Он многое отдал бы за то, чтобы не чувствовать себя таким подлецом, как сейчас. И все-таки через это надо было пройти.
– Некоторые уже заметили, что мы повернули к западу, то есть к побережью, – сказал он. – Говоря откровенно, сейчас мы находимся дальше от оазиса Грирсона, чем были в Новорусской. Я уполномочен заявить: это не случайное отклонение.
Сделав крохотную паузу, Ерепеев успел заметить: кое-кто нахмурился. А вот откровенно злой взгляд. Многие еще морщат лбы, они пока что ничего не поняли и ждут разъяснений, доверчивые и преданные…
Преданные Свободной Антарктиде. И преданные ею.
Будут вам разъяснения. Все вам будет. Теперь уже все равно.
– Мы идем не в оазис Грирсона, – вбил он, как гвоздь. – Мы идем к морю. Новый поселок будет там. Это решение было принято втайне почти от всех. Мы были вынуждены обмануть вас. Простите.
Кто-то шумно вздохнул. Кто-то зло засопел. Многие переминались с ноги на ногу, не зная, как реагировать. Волна гнева еще не поднялась, но уже клокотала в глубине, копя силы.
– Вы хотите знать, почему мы пошли на такой шаг? Отвечу. И скажу сразу: не только я, но и все ответственные за решение, считаем этот шаг позорным. И скажу еще: позорным, но необходимым. В любое другое время мы с огромным удовольствием прокатились бы до оазиса – там давно пора ставить поселок! Но не теперь. Сейчас я поставил бы там декорацию на манер потемкинской деревни, жаль, нет у нас на это ни времени, ни средств…
Ерепеев перевел дух. Его пока слушали.
– А что есть? – вопросил он. – Есть блокада Свободной Антарктиды, за которой, вполне возможно, последует вторжение, когда противник выяснит, что блокадой нельзя заставить нас просить пардону. Против интервенции мы беззащитны. Накрыть все наши станции разом – пара пустяков. Единственный выход – рассредоточение. Причем новые поселения должны возникнуть совсем не в тех местах, которые противник может легко засечь или вычислить. Уж всяко не в оазисах. Туманная прибрежная зона дает преимущество скрытности. Пусть это будут временные поселения – наплевать! Морская экспедиция была бы проще, зато выдала бы нас с головой. Мы построим поселок там, где нас не найдут, если мы не обнаружим себя сами. Радиостанции в нем не будет. Кроме присутствующих здесь, лишь один человек в Антарктиде может указать приблизительное место нового поселка…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
