…Это было первым серьезным поручением, которое Бертран дал Агнессе. В принципе — ничего особенно сложного. Нужно было лишь съездить в офис к одному из выборных представителей городского самоуправления (на самом деле, все выборы сводились к торгу — кто предложит большую взятку) и мягко, но непреклонно на него надавить. Ибо обещанного содействия в своем многотрудном деле Бертран от означенной личности так и не получил, хотя очень на нее рассчитывал, и к тому же заплатил приличный аванс.
Как ни странно, все прошло лучше некуда. Правда, поначалу у Агнессы предательски дрожал голос, но, представившись и увидев, какое действие ее фамилия вкупе с полномочиями произвела на нечестного в делах господина, она приободрилась. Немудрено было господину Диррену перепугаться: он, поди, решил, что несносный Бертран Уэйн ухитрился заручиться поддержкой самого Германа Борги! А если учесть, что не так давно Агнесса пыталась устроиться на работу в городскую управу, откуда ее вежливо попросили… ситуация приобретала весьма пикантный оттенок!
Приобретя уверенность в себе, Агнесса заговорила тоном, которого сама от себя не ожидала — спокойным… и балансирующим на опасной грани между изысканной вежливостью и не менее изысканным хамством. Откуда что взялось! Вероятно, это заговорили гены ее отца — Герман Борги частенько общался с партнерами именно в таком тоне, хотя Агнесса и не могла этого знать. Господин Диррен краснел, бледнел, клялся в лояльности и не знал, куда деть руки…
…Итак, сопровождаемая заверениями в вечной дружбе, Агнесса вышла за дверь кабинета. Прислушалась — господин Диррен и в самом деле схватился за телефон и принялся раздавать своим подчиненным указания, которых Бертран добивался от него уже добрый месяц. Настроение у Агнессы было самым радужным — она предвкушала, как доложит начальнику о проделанной работе и, скорее всего, удостоится заслуженной похвалы…
И надо же было ей у самого выхода из здания столкнуться с… собственным отцом! И когда он успел вернуться? Конечно, Диррен все равно доложил бы ему о визите Агнессы, но не сию же секунду!
— Агнесса?… — оторопел Герман Борги, узрев свою дочь, якобы с утра шатающуюся по магазинам, в городской управе, да еще в строгом деловом костюме. — Что ты тут делаешь?!
— А… — Агнесса кашлянула, опустила папку с документами, которой попыталась машинально заслониться, и произнесла по возможности невозмутимо: — Я на работе, папа.
— На работе?! — взбеленился Борги. — Я же запретил брать тебя… Диррен!..
— Господин Диррен совершенно ни при чем. Он хранит тебе верность, если можно так выразиться. — Агнессе неожиданно стало смешно. — Я не в управе работаю, папа.
— А где?!
— В Эосе, — спокойно сказала Агнесса, пробираясь к выходу. — Извини, папа, меня машина ждет!
Герман Борги проводил дочь остекленевшим взглядом, затем грязно выругался и схватился за телефон. Все намеченные встречи полетели к чертям — Герман поднимал все возможные связи, чтобы выяснить правду о дочери, и в самом деле укатившей на машине с эосскими номерами. Он выяснил все достаточно быстро — эта информация тайной не являлась. А теперь следовало сделать невозможное и добиться аудиенции у Первого Консула! Необходимо было пресечь это безобразие самыми решительным образом!..
…Когда Кристиану Норту доложили о том, что некий Герман Борги настоятельно просит у него аудиенции, он несколько удивился. Первый Консул и господин Борги друг друга несколько… недолюбливали. Внешне это никак не проявлялось, но тем не менее… И что, интересно знать, потребовалось Борги от Кристиана? Узнав причину визита — отказывать в аудиенции Кристиан не стал, потому что не хотел еще больше осложнять отношения с вышеозначенным господином, — Кристиан впал в некоторое замешательство. Он ожидал чего угодно, но только не этого! Поразмыслив, Кристиан набрал номер Рауля — в конце концов, дело касалось его прямого подчиненного, вот пусть и примет участие в разборках! Однако Рауль, узнав о предмете разбирательств, заявил, что работой Бертрана Уэйна он в целом вполне доволен, этот самый Уэйн имеет право нанимать на работу кого угодно, хоть черта с рогами и копытами, если только он право- и дееспособен, а к похищению благородных девиц из отчего дома он, Рауль, никакого касательства не имеет и иметь не желает. В принципе, Кристиан придерживался того же самого мнения, а потому решил, что в разбирательстве примет сторону Бертрана, тем более, что молодой Сильвер очень ему импонировал…
…Господин Борги изволил явиться на встречу с Первым Консулом в сопровождении супруги. Понятное дело, Кристиан принимал его не в своем рабочем кабинете, а в одном из парадных помещений, предназначенных именно для этих целей. Как ни был уверен в себе Герман Борги, а все же при появлении Первого Консула Амои (о чем было объявлено дополнительно) встал навытяжку.
Кристиан, прекрасно зная о производимом им на обычных людей впечатлении (а с Германом Борги он еще не имел сомнительного удовольствия беседовать с глазу на глаз), прошествовал к своему месту и неспешно расположился в кресле, привычно перекинув массу золотых кудрей на левое плечо. Вообще-то, раньше он поступал так исключительно из утилитарных соображений — чтобы случайно не усесться на собственные волосы, что, согласитесь, крайне неприятно… Однако со временем жест стал получаться настолько величественно-небрежным, что грех было не воспользоваться этим для произведения должного впечатления!
— Итак, чем могу быть полезен? — произнес Кристиан, выдержав подобающую паузу. Признаться, он жалел, что здесь нет Рауля. Ослепительная красота Второго Консула вкупе с его подчеркнуто высокомерным, на грани хамства поведением могли привести в замешательство любого, даже и Германа Борги.
В принципе, Кристиан мог бы и не спрашивать, и так суть претензий господина Борги к присутствующему здесь же Бертрану Уэйну была ясна, как белый день. Означенный Уэйн, стало быть, сманил из дома юную Агнессу Борги, заставил заниматься какими-то совершенно непотребными делами, причем совершенно безвозмездно, то есть даром, а вдобавок выманил у доверчивой девочки подаренный любящим отцом пакет акций компании «Урановые руды».
Кристиан уже успел побеседовать и с Бертраном, и с его новой работницей, а потому был в курсе истинного положения вещей. В ином случае речи господина Борги могли бы произвести на него надлежащее впечатление, ибо вещал означенный господин весьма убедительно и красноречиво.
— Я не вижу смысла в ваших претензиях, — произнес Кристиан, когда Герман Борги выдохся. — Насколько я понимаю, дочь ваша, господин Борги, уже совершеннолетняя, а потому имеет право распоряжаться собой, как ей заблагорассудится. Равно как и принадлежащим ей пакетом акций вашей компании. Никаких законов при принятии Агнессы Борги на службу Бертран Уэйн не нарушил, тем более, что найм происходил не только при взаимном согласии сторон, а и по инициативе вашей дочери. Итак, я не вижу оснований для возбуждения расследования.
Надо отметить, что говорил все это Кристиан, испытывая чувство глубочайшего морального удовлетворения. На самом деле ему было абсолютно все равно, как там договаривался Бертран с этой девчонкой. Если она согласна на рабский труд, это ее личное дело, тем более, что работа ей явно нравится. А вот утереть нос слишком много о себе возомнившему человеку всегда приятно и полезно!
— Господин Норт!.. — начал было Герман Борги, багровея. Он много чего сказал бы Первому Консулу (о чем впоследствии сам первый и пожалел бы), но тут, как всегда не вовремя, ввалился Себастьян Крей и все испортил.
Начальник транспортной системы пребывал в самом радужном расположении после продолжительной «командировки». Чем он в этой командировке занимался, не знал никто, хотя слухи ходили самые разнообразные. Кристиан был склонен придерживаться мнения, что Себастьян в отлучке попросту валял дурака, и был весьма недалек от истины.
— Крис! — с порога гаркнул Себастьян. — Мне сказали, ты тут расследуешь дело о совращении малолетней гражданки нашим Бертраном! Слушай, он что, в гарем к себе ее сманил?! Не ожидал от него! Вроде такой скромник…
Герман Борги стал густо-багровым, а Кристиан понял, что еще никогда прежде так сильно не хотел убить Себастьяна.
— Себастьян, я занят, — сказал он как можно более спокойно. — Зайди позже!
Себастьян только теперь соизволил обратить внимание на иных действующих лиц, присвистнул и, давясь от смеха, удобно устроился в свободном кресле.
— Я поприсутствую, если никто не против, — заявил он. — Прошу прощения, если кого обидел, я только что вернулся из командировки и о происходящем сужу исключительно по слухам!
— Может быть, все же стоит пригласить мою дочь? — выдавил через силу Герман Борги, с трудом сдерживая гнев.
