Примитивной, но доходчивой для миллионов неграмотных жителей страны социалистической пропаганде большевиков, осуществляемой талантливой левой интеллигенцией, Белое движение не смогло ничего противопоставить. Несмотря на бумажный голод, большевики завалили страну агитационным материалом – текстами речей и портретами «вождей», декретами и плакатами. Из конца в конец страны разъезжали агитационные поезда, собиравшие толпы изголодавшихся по зрелищам людей. Большевики победили не только штыком, террором и страхом, но и романтичными песнями, необычайной «былинной» униформой (кстати, сшитой по эскизам художника Билибина еще для Временного правительства), рифмованными красивыми словами о будущем «царстве равенства и братства», смешной, запоминающейся сатирой, построенной на противопоставлении огромных, мужественных фигур в буденовках – «защитников и строителей нового мира» и мелких, уродливых, толстопузых «буржуинов», золотопогонных «черных баронов», их алчных до русского угля и леса друзей-интервентов, от которых нужно было во что бы то ни стало защищать, как от супостатов, «социалистическое Отечество» и даже «матушку-Россию» (из воззвания перешедшего к красным генерала Брусилова). В умелом использовании социальных и отчасти патриотических мотивов, сюжетов и образов состояла сила большевистской пропаганды.
Последствия же Гражданской войны для России были ужасающими. Большинство историков сходятся на том, что за 1918—1922 гг. страна потеряла 15—16 млн человек. Считается, что боевые потери сторон составили 800 тыс. человек, 1,3 млн – это жертвы террора, бандитизма, погромов, мятежей. Среди последних 300 тыс. человек – жертвы еврейских погромов на Украине и Юге России. Об остальном миллионе человеческих жизней невозможно сказать точно, кто именно виновен в гибели этих людей – белые, красные, зеленые, черные (анархисты)? Не менее 2 млн человек оказались в изгнании. Около 5 млн человек унесли эпидемии, спутники Гражданской войны: тиф, дизентерия, оспа. Причем не менее 3 млн человек из них умерли от знаменитой «испанки» – гриппа. Послевоенный голод 1921—1922 гг. – следствие страшного военного разорения – отнял жизнь еще у 5,2 млн человек.
Григорий Котовский
Как часто бывает в годину смуты, на поверхность выплыло немало сомнительных личностей. История Гражданской войны (особенно на Юге) полна невероятных приключений авантюристов. Среди них особенно знамениты бандитка Маруся (Никифорова), атаман Григорьев, Мишка Япончик, Секира-Яхонтов, Гриша Котовский. Последнего в сталинские времена выделили из числа других бандитов и возвели в пантеон «легендарных героев» Гражданской войны вроде Чапаева, Щорса, Лазо и др., чьи портреты висели во всех советских школах.
Григорий Котовский, сын механика из Кишиневского уезда, с детства отличался драчливостью и вороватостью, за что и попал в 1903 г. в тюрьму. Там он стал признанным вожаком преступного мира по кличке Кот. Склонный к позерству и театральным жестам, Котовский прославился как мастер внезапных налетов. При этом он любил бравировать своей удалью. Широкую известность получила его фраза «Спокойно, я – Котовский!», когда он, в компании до зубов вооруженных бандитов в черных масках, внезапно появлялся перед своей жертвой и требовал, чтобы купец или банкир «внес… в фонд обездоленных, на покупку молока, десять тысяч рублей, так как многие одесские старушки и младенцы не имеют средств на покупку молока». Но чаще он «собирал» деньги не «на молоко», а «на революцию». Осужденный за свои преступления на бессрочную каторгу, весной 1917 г. Котовский вышел на свободу и участвовал в установлении советской власти в Одессе. Со своим отрядом из уголовников и анархистов он воевал с румынами, а потом – уже при белых – вернулся к прежней «веселой» жизни: грабил богатых коммерсантов, требовал от них «на революцию», «бомбил» магазины, склады, кассы. В страшной неразберихе Гражданской войны на Юге Котовский, в отличие от других атаманов, удачно поставил на «червей», т. е. на красных, и по их заданию подавлял антисоветские мятежи. Все его боевые действия сопровождались бесчинствами, насилием и грабежами. Наконец в декабре 1920 г. его приняли в ряды ВКП(б), у него появились награды – орден Красного Знамени и почетное революционное оружие.
С началом нэпа он ударился в бизнес – взял в аренду сахарные заводы и обещал снабжать Красную армию продовольствием. В районе, где стоял его кавкорпус, были налажены разные производства. Его воины устраивали облавы на одичавших собак, из трупов которых варили мыло, а из шкур тачали обувь, шили шапки. В народе этот район называли «Котовией». Сам комкор там был царем и богом. В 1924 г., записав себя в молдаване, он организовал Молдавскую автономную республику, сам установил ее границы и явно метил в руководители автономии, однако в августе 1925 г. его в ссоре убил один из подчиненных. Забальзамированное тело «героя» торжественно похоронили в особом мавзолее на площади новой столицы Молдавии, городка Бирзул, переименованного в Котовск. Через окошечко в гробу люди могли посмотреть на знатного покойника. Наверху мавзолея была трибуна – все как в Москве. В 1941 г. захватившие Котовск румыны вытряхнули тело Котовского из гроба, пробитое же пулей сердце Кота хранится в спирту в музее Одесского мединститута.
Март 1921 – Кронштадтское восстание
Уже с лета 1918 г. в стране почти непрерывно вспыхивали восстания крестьян против советской власти. Но в начале 1920-х гг., уже после победы красных, эти разрозненные выступления стали приобретать черты крестьянской войны. Политика большевиков оказалась страшно жестокой даже для терпеливого русского крестьянства. В одних случаях крупные отряды крестьян занимали города и целые уезды, в других они действовали как типичные партизаны: засада, внезапный налет, молниеносный отход и рассредоточение. Весной 1921 г. особенно опасным для советской власти стало массовое восстание крестьян в Тамбовской губернии под предводительством социалиста-революционера А. С. Антонова. Оно охватило огромные территории, и в нем участвовали не только «кулаки», но и самые широкие массы сельского населения. Тревожными для большевиков были лозунги повстанцев: «Советы без коммунистов!», «Созыв Учредительного собрания!», «Денационализация!», «Отмена продразверстки!», «Свободу политическим партиям!».
Москва бросила на подавление «антоновщины» все силы победившей в Гражданскую войну Красной армии, оснащенной артиллерией, бронетехникой, самолетами и химическим оружием. «Банды кулаков» били лучшие полководцы Красной армии – С. Каменев, М. Фрунзе, С. Буденный, И. Федько. Но более всего запомнился своей хладнокровной жестокостью в расправах с жителями «русской Вандеи» будущий маршал М. Н. Тухачевский, чья игра на скрипке с исполнением любимого им скрипичного концерта ре мажор Бетховена в перерывах между кровавыми карательными экспедициями выглядела кощунством.
В борьбе с «антоновщиной» власть использовала все возможные методы: от обстрела химическими снарядами сел, «пораженных бандитизмом», до взятия и расстрела заложников и тех, кого подозревали в укрывательстве даже не самих «бандитов», а их жен и детей. Тогда же начали использовать излюбленный впоследствии советской властью «геополитический» метод борьбы – массовое, поголовное отселение целых сел и уездов в другие, отдаленные места. В итоге разнообразной «советизации» (так называли в документах кровавую расправу с крестьянами) восстание было подавлено.
Отзвуком «антоновщины», неожиданным для большевиков, стало восстание моряков в Кронштадте в марте 1921 г. Оно особенно встревожило Ленина – ведь во многом благодаря кронштадтским матросам он сумел захватить власть в 1917 г. Требования моряков были схожи с требованиями антоновцев: Советы без коммунистов, свободные выборы, свобода печати и слова. Временным революционным комитетом Кронштадта руководил старший писарь линкора «Петропавловск» Степан Петриченко. При этом над Кронштадтом и кораблями флота развевались красные флаги. Но более всего обеспокоило советские власти заявление моряков о том, что, подняв восстание, они начинают «третью революцию», против «комиссародержавия». И это сказали не тамбовские крестьяне в лаптях, а профессиональные военные и отчаянные головы. Кто же не знал в России революционной удали «братков» с кораблей Кронштадтской эскадры! И хотя большевики назвали восстание мятежом, якобы спровоцированным французской разведкой, белыми и эсерами, для вчерашнего революционера Ленина угроза «третьей революции», уже против большевиков, не казалась шуткой. Поэтому против восставших решили действовать быстро и жестоко. Командование Красной армии спешило. Если бы растаял лед, соединявший остров Котлин с материком, то крепость стала бы недосягаемой для сухопутной армии. Первая атака на Кронштадт провалилась. Тогда к крепости подтянули превосходящие силы РККА. В ночь с 17 на 18 марта 1921 г. они взяли Кронштадт штурмом и подавили мятеж. Началась жестокая расправа с пленными. 2193 человек были расстреляны, а более 6 тыс. – сосланы в образованные на Севере концлагеря. Петриченко сумел бежать в Финляндию, но в 1945 г. по требованию советского правительства он был выдан финнами советской власти, крепко помнившей о своем испуге весной 1921 г. Вскоре Петриченко умер в концлагере.
