Оглядев выстроившихся разведчиков, старлей скомандовал:
– Порядок прежний, как сюда шли, так и топаем. Часа через два поменяемся. И под ноги смотреть со всем тщанием, люди взрослые, сами все понимаете! Попрыгали. Нормально. Вперед…
[1] Фамилия младшего лейтенанта Л.Л. Науменко изменена.
Глава 14
ЗАСАДА
Лесные массивы неподалеку от Мысхако, 9 февраля 1943 года
Ковыряться в земле, даже, если речь шла о столь привычном для любого солдата занятии, как рытье окопа, гауптман Феликс Грубер, несмотря на поистине говорящую фамилию[1], терпеть не мог. На крутых каменистых склонах родных Альп окопов не роют. Да и недалекие отсюда Кавказские горы, где он со своими парнями провел почти год, в этом смысле недалеко ушли: попробуй‑ка выдолбить в многолетнем фирне или глетчерном льду хотя бы не слишком глубокую стрелковую ячейку! Нет уж, подобное времяпрепровождение исключительно для равнинной пехоты, им не привыкать ковыряться в грязи. Заодно и могилу рыть не нужно: долбанут русские гаубицами или раскатают позиции танковыми гусеницами – и готово. Очень удобно.
Закончив обозревать поросший лесом склон, гауптман опустил бинокль и досадливо мотнул головой. Любопытно, с чего это его на подобные, мягко говоря, не слишком оптимистичные мысли потянуло? Предчувствует какую‑то опасность? Или просто унылые местные горы наводят на привыкшего к совсем другим высотам Грубера тоску? Ведь здесь нет ни увенчанных ледяными шапками величественных пиков, ни опасных перевалов, ни сверкающего в лучах восходящего солнца голубоватого снега. Только этот тоскливый лес, плавно забирающие вверх пологие склоны и редкие пятна серого, слежавшегося снега.
Полученное задание гауптману и на самом не нравилось. Нет, особых сложностей в том, чтобы найти и уничтожить небольшую группу вражеских диверсантов, не предполагалось – приходилось выполнять задачи и посерьезнее. Да и проучить зарвавшихся большевиков, посмевших не только напасть на поселок, но и каким‑то образом вызволить из плена троих своих камрадов, определенно стоило. Просто… оно, это самое задание, казалось каким‑то, ну, примитивным, что ли? Одно дело сражаться с равным противником, каковым оказались русские горные стрелки, на заснеженных склонах Эльбруса и окрестных гор – и совсем другое выполнять обязанности ягдкоманды.
Подумав об истребительных отрядах, как порой называли особые противопартизанские команды, Грубер поморщился: про то, какими именно методами работают эти парни, он знал не понаслышке – пришлось разок пересечься в прошлом году. Понятно, что с орудующими в собственном тылу врагами нужно бороться любым доступным способом. Но кое‑что из увиденного вызвало у принадлежащего к элите вооруженных сил боевого офицера стойкую неприязнь. Акции устрашения среди местного населения – вещь, определенно, важная, но ведь и меру знать нужно? Похоже, вовсе не зря при формировании команд «охотников» смотрели сквозь пальцы на склонность к нарушению дисциплины или излишнюю жестокость…
С другой стороны, ему‑то что? Вряд ли обнаружить уходящих в сторону Мысхако русских, к тому же испытывающих серьезные проблемы с боеприпасами и провизией, окажется особенно сложно. Карта имеется, примерные пути отхода он уже прикинул. До наступления ночи они их, вряд ли, нагонят, но и большевики тоже по темноте далеко не уйдут. А на рассвете, – гауптман бросил на карту короткий взгляд, – они перехватят их вот тут. Ну, или километром южнее, что не принципиально. Собственно говоря, горные егеря справились бы и раньше, но диверсантами руководил достаточно опытный командир, заставивший Грубера потерять несколько часов, распутывая причудливый маршрут (немногих оставленных следов для этого вполне хватало), каждый новый отрезок которого словно бы противоречил предыдущему.
В конечном итоге гауптман все‑таки сумел просчитать противника, догадавшись, где именно тот собирается уйти на последний рывок. Не столь уж и сложная задача, особенно если точно знаешь, что все дороги надежно перекрыты фельджандармерией. Оставалась сущая мелочь – успеть туда первыми, дождавшись русских в паре километров от линии фронта. Ну, а то, что ему отчего‑то не нравится это задание? Пустяки, вероятно, просто накопившаяся усталость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Устроят засаду, перестреляют большевиков, словно куропаток – и вернутся, навсегда распрощавшись с этими краями. Собственно, их еще несколько дней назад должны были куда‑то перебросить, но планы временно изменились из‑за образовавшегося под Станичкой плацдарма, захваченного высадившимися морем десантниками. Поскольку особой пользы от горных стрелков под Новороссийском нет, значит, на днях их все‑таки отправят, возможно, в Италию, или куда‑то на Балканы. Так что это в любом случае их последнее задание…
С этим гауптман Феликс Грубер, сам того не ведая, угадал на все сто.
Это и на самом деле оказалось последнее задание в его жизни. Равно, как и в жизнях остальных бойцов его роты.
****
Ночь, как ни странно, прошла спокойно. Уже в полной темноте группа набрела на практически идеальный с точки зрения скрытного размещения распадок, со всех сторон прикрытый нагромождениями скал и лесом. Вместе с Ивченко оббежав природное укрытие, старлей остался доволен. Если развести внизу небольшой костерок, разглядеть отблеск пламени или учуять дым окажется невозможно даже метров с тридцати. А о том, чтобы нежданный гость не подобрался ближе, позаботится охранение, которому до рассвета в любом случае спать не придется.
– Короче, мужики, ситуацию я вам обрисовал, – Степан оглядел сидящих перед ним разведчиков. – Мы в любом случае не так вымотались, как остальные, да и питались крайние дни получше. Потому эта ночка наша, на троих. Сдюжим?
Переглянувшись со снайпером, Мелевич пожал плечами:
– Обижаете, тарщ командир. Только отчего ж на троих‑то? Вы отдыхайте, мы с Коляном и сами справимся, не впервой. Вам, чай, не меньше парашютистов досталось, вон, до сих пор глаз заплывший. И взгляд шальной, уж я знаю, видал такое. Ложитесь. А за нас переживать не нужно. Места под секреты вы наметили, плащ‑палатками замаскируемся, да покараулим тихонечко. Авось не задрыхнем, верно, Колян?
– И вправду, тарщ старший лейтенант, отдохните! – согласился с товарищем Ивченко. – Видно ж, что едва на ногах держитесь! Какой и вас в таком состоянии караульщик?
Прислушавшись к своему состоянию, Алексеев вынужден был признать, что бойцы правы. Состояние, стыдливо отводя глаза, вещало, что через час, максимум два, он тупо отрубится. Сработает в башке, как недавно произошло в Станичке, тот самый виртуальный предохранитель – и все, сливай воду, туши свет. Выпадет из реальности часиков, эдак, на двенадцать, тут‑то им всем конец и придет. Поскольку ребята, какой бы приказ он сейчас ни отдал, его не бросят, потащат с собой. Дальше можно и не продолжать, и без того все понятно – с бездыханной тушкой на руках от преследования не оторвешься…
Поколебавшись еще с полминуты, старлей кивнул, сдаваясь:
– Добро, отдохнуть мне, похоже, и на самом деле нужно, тут вы всяко правы. Часика с три покемарю, затем к вам наведаюсь. Застану спящими – не взыщите, пацаны. Будете иметь, что слышать. Если сразу нафиг не прибью!
– Не застанешь, командир, – серьезно взглянув Степану в глаза, мотнул головой бывший танкист. – Мы с Кольшей на самоубийц не похожи, нам еще пожить желательно. Сами ж рассказывали, что нам еще Берлин ихний штурмовать и Гитлера на фонарном столбе вешать. Да и про тех горных егерей мы все поняли. Не подберутся, сволочи, позиции у нас грамотные. Отдыхайте, тарщ старший лейтенант!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Алексеев нахмурился:
– Про Берлин говорил, было такое. А вот насчет Гитлера? Не припоминаю, что‑то…
– Ну, эт я так, мечтаю себе! – ухмыльнулся Мелевич, почесав небритую, покрытую шрамами от давнего ожога щеку. – Уж больно хочется, ажно руки чешутся. Так бы петельку‑то на шею и закинул, да затянул покрепче. А потом – р‑раз кирзачом по табуретке – и нехай болтается, сволочь, в усики свои паскудные последние сопли пускает!
