В конце каждого года у руководителей разведывательного сообщества начинались большие финансовые хлопоты. Суммы в устойчивой валюте (а таковой с середины 1920-х гг. считались английский фунт и американский доллар) на нужды агентурной разведки тратились по тем временам огромные. И каждый раз в конце года нужно было доказывать необходимость увеличения сметы, писать рапорты и доклады вышестоящему начальству.
С падением у агентуры веры в «мировую революцию» и уменьшением масштабов всеобщей поддержки первого в мире социалистического государства финансовые расходы на информацию увеличивались, а количество лиц, сотрудничающих с советской разведкой на «идейной основе.» с припиской «подкрепленной личной материальной заинтересованностью», из года в год возрастало.
25 декабря 1930 г. на заседании политбюро рассматривался вопрос финансирования военной разведки на 1931 финансовый год. Принято решение «поручить комиссии политбюро пересмотреть смету Разведуправления в сторону дополнительного сокращения».
Органами безопасности СССР принято решение об установлении агентурного сопровождения деятельности крупных военачальников. Особое внимание при этом было уделено Тухачевскому.
Подсудимый Г.Ф. Гринько, бывший председатель Госплана Украинской ССР, показал, что «к 1930 г. относится обсуждение в нашей организации вопроса о необходимости договориться с Польшей об оказании военной помощи повстанческому выступлению на Украине против советской власти. В результате этих переговоров с Польшей было достигнуто соглашение, и польский Генеральный штаб усилил переброску на Украину оружия, диверсантов и петлюровских эмиссаров».
Январь 1931 года
7 января 1931 г. постановлением политбюро утверждена смета Разведупра на 1931 финансовый год. Военному ведомству выделялось 948 754 американских доллара и около 500 тысяч червонных рублей. Выписки из постановления были посланы Ворошилову (для сведения) и новому наркому финансов Гринько (для исполнения).
Начальство подвергло серьезной критике харьковское руководство ОГПУ. Ему рекомендовалось усилить репрессии как в среде военнослужащих РККА, так и в отношении бывших офицеров, находившихся на гражданской службе. Отставников в Харькове проживало сравнительно мало: до Первой мировой войны в городе стоял небольшой гарнизон и доля «золотопогонников» в нем, по сравнению с тем же Киевом, была невелика. Немногие вернувшиеся с фронта кадровые офицеры, а также представители армейской элиты революционного времени в своем большинстве в 1918–1919 гг. ушли к белогвардейцам и петлюровцам, а после Гражданской войны им и реэмигрантам из бежавших за границу различных белых армий в Харьков, как в столицу Советской Украины, было запрещено возвращаться. Таким образом, в городе к началу 1931 г. проживало не более сотни бывших офицеров, не служивших в РККА. «Особо не развернешься!» — говорили огэпэушники.
Февраль 1931 года
4 февраля 1931 г. на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности Сталин констатировал: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
В Красной армии усиливаются репрессии и в отношении бывших царских офицеров, проходящих службу на территории Украины. По данным на 7 февраля 1931 г., с начала года в подрывной деятельности против советской власти «сознались»: в Киеве — 68 военнослужащих РККА, в Днепропетровске — 29. В этих городах планировалось дополнительно арестовать еще около 200 человек. Успехи харьковских огэпэушников были намного скромнее. Но после очередной критики они исправились: за несколько дней арестовали почти всех (!) сотрудников штаба Украинского военного округа. Суровые условия следствия в Харькове практически не оставляли шансов большинству военных выжить в мясорубке местного О ГПУ.
С особой жестокостью следователи относились к армейской интеллигенции — штабным работникам и военным преподавателям гражданских вузов. К строевым командирам и случайно попавшим в ОГПУ штатским лицам пытки не применялись. Главным пунктом обвинений для большинства харьковских военных стала подготовка всеукраинского восстания.
Волна репрессий против офицерства также прокатилась по другим городам Украины. Однако, в отличие от Харькова, где казнили выборочно, в других украинских городах четко прослеживается киевский сценарий, когда расстреливались все офицеры, не служившие в РККА. В Днепропетровске, Одессе, Зиновьевске (название Кировограда в 1924–1934 гг.) особое внимание уделялось массовым арестам военнослужащих.
В Житомире, Виннице, Николаеве, Полтаве, Сумах, Сталине (Донецке) ОГПУ преимущественно арестовывало как действующих, так и отставных военных руководителей старшего и среднего звена; младшее звено командного и штабного состава его интересовало меньше.
Репрессии в Чернигове прошли по собственному сценарию. Гарнизон был представлен 7-й стрелковой дивизией. Пока Конотопский отдел ОГПУ гонял по Черниговщине кулаков, в одном из полков соединения вскрылась недостача 300 винтовок, 2 пулеметов, нескольких десятков тысяч патронов, гранат и прочего легкого вооружения. Следователи тут же это связали с организацией крестьянского восстания и арестовали, а затем расстреляли командира полка (бывший полковник и грузинский князь), а также его помощника по хозяйственной части (в прошлом донской белый офицер). Отсутствие весомых доказательств по поводу «контрреволюционной деятельности» руководящего состава дивизии и подчиненных ей частей позволило избежать ему казней и увольнений из армии. Большинство командиров и штабных работников с Украины были переведены в другие гарнизоны на территорию России. Среди «перемещенцев» находился и бывший начальник штаба 7-й стрелковой дивизии Федор Иванович Трухин — бывший офицер царской армии, служивший в РККА с 1918 г. Его перевели в Москву, где он преподавал тактику в Академии Генерального штаба. В 1940 г. стал генерал-майором. «7 июня 1941 г. раненым попал в плен, в лагере вступил в «Русскую трудовую народную партию», а затем стал одним из создателей Русской освободительной армии (РОА), у Власова занимал должность начальника штаба». 7 мая 1945 г. Трухин попал в плен к чешским партизанам, передан в СССР. Казнен в Москве 1 августа 1946 г.
Необходимо отметить, что, побывав в застенках НКВД-ОГПУ, пережив унижения и пытки, затаив обиду на существующий советский строй, в годы в Великой Отечественной войны многие военнослужащие Красной армии, попав в плен или оказавшись на временно оккупированной немцами территории, лихорадочно искали путей его свержения в различных псевдопатриотических формированиях, созданных и сотрудничающих с фашистами.
В Одессе по заранее составленным Одесским оперативным сектором ОГПУ (охватывал территориально, кроме Одессы, Николаев и Зиновьевск) спискам были арестованы и осуждены 41 военнослужащий (в основном бывшие офицеры) и около 200 кадровых военных, находящихся в запасе или отставке. Все бывшие генералы и офицеры после «чистосердечных признаний» расстреляны. Из казненных пытками не удалось сломить лишь престарелого генерал-лейтенантаГенштаба Н.В. Родкевича (отца известного полковника-генштабиста Н.Н. Родкевича, тоже репрессированного) и А.А. Рябинина-Скляревского (в то время известный украинский историк).
В Зиновьевске расстреляли 9 военнослужащих и около 10 отставников (около 50 % от общей численности арестованных).
В постоянном страхе за свою судьбу находились бывшие офицеры и в других регионах Союза. Так, в Сибири по «Белогвардейскому заговору» с центром в Новосибирске аресты прошли в 44 населенных пунктах. Арестовано 1759 человек, осуждено 1310 человек. Подавляющее большинство арестантов расстреляно.
В феврале 1931 г. при ОГПУ создается управление лагерей.
Март 1931 года
Центральный аппарат военной разведки насчитывает ПО человек.
Начальник управления — Я.К. Берзин.
Заместитель начальника — начальник агентурного отдела: Р.А. Таиров — до февраля 1932 г.; Б.Н. Мельников — с февраля 1932 по июнь 1933 г.; врид заместителя начальника — начальник агентурного отделаВ.В. Давыдов: с июня 1933 по май 1934 г.
Структура управления выглядит следующим образом:
— 1-й отдел — отдел войсковой разведки, начальник отдела В. Луцкевич (с мая 1931 г. — А. Трифонов); подразделение состояло из двух секторов;
— 2-й отдел — агентурный отдел, подразделение состояло из четырех секторов — начальник отдела Р.А. Таиров; с февраля 1932 г. — Б.Н. Мельников, с июня 1933 г. — врид начальника отдела В.В. Давыдов;
— 3-й отдел — информационно-статистический отдел, начальник отдела A.M. Никонов;
— 4-й отдел — отдел внешних сношений, начальник отдела И.А. Ринк (с мая 1931 г. — В. Сухоруков, с июля 1933 г. — В.В. Смагин, с мая 1934 г. — А.И. Геккер);
