Механическая рука со стуком свалилась на стол. Лицо привратника покатилось по полу. Больше от него ничего не осталось.
Как бы невероятно это ни звучало, я первым делом попытался спасти свою рукопись. Отбросив руку в сторону, я поднес страницу к окну, где в угасающем свете разглядел, что тщательно выписанная заглавная буква и в самом деле смазалась.
С тяжким вздохом я отложил ее в сторону. Лишь тогда мне пришла в голову мысль о возможности появления новых врагов, спрятавшихся в тени, о новых ловушках. Но пока еще ничего не было очевидным. По крайней мере я мог, ничего не опасаясь, постоять еще несколько минут.
Я поднес руку ко рту, надеясь предотвратить какие бы то ни было неожиданности. Я почувствовал, как Луна, негромко посмеиваясь, успокаивается внутри меня.
— Теперь и я являюсь частью общего предприятия, Секенр, сын Ваштэма, — заявил он.
Я медленно выдохнул. Больше никакого дыма. Никакого света. Простой выдох.
Я произвел безмолвный опрос Ваштэма, Орканра, Тально, Лекканут-На и всех остальных. Выдержал ли я, по их мнению, экзамен или провалился? Прошел ли в Школу Теней или по-прежнему стоял на пороге?
Их мысли остались сокрытыми от меня. Я так и не смог заставить их заговорить.
Мне не удалось понять, какую цель преследовал Луна: хотел ли он защитить нас или помешать мне понять что-то. Он стал частью меня, это правда, но я убил его, и он мог по-прежнему стремиться к мести.
Я занялся пергаментным листом, поместив его в футляр для неоконченных страниц. Я еще смогу восстановить заглавную букву. Ущерб был не так уж велик, да и остальной текст не пострадал. Я положил футляр в водонепроницаемую сумку, взял ее под мышку, а вторую сумку повесил себе на плечо.
Я вышел из-за стола, взял механическую руку и попытался починить ее, снова натянув кожу, чтобы получше рассмотреть устройство — вещь сложная и, без сомнения, мудреная, но все же остающаяся просто неодушевленным предметом, не представляющим особого интереса. Бумажная маска была не столь впечатляющей, но более загадочной — простой лист картона с грубо нарисованными чертами лица и прорезями вместо глаз. Она уже утратила какое-либо сходство с живым лицом.
Я вновь был дома, дома… В доме своего отца. Нет, в своем собственном доме, который я от отца унаследовал. По крайней мере, на какое-то, пусть и короткое время, я стал не чародеем, пытающимся поступить в Школу Теней, а вернувшимся домой Секенром.
Я внимательно исследовал все закоулки в поисках неожиданных и незваных гостей, но шел по дому, с любовью и нежностью прикасаясь к хорошо знакомым вещам, подолгу стоя в знакомых комнатах, вспоминая.
Вернувшись в мастерскую, я взял в руки бутылку с тем, что когда-то было чародеем заргати Харином-Иша, чье тайное имя переводилось, как Душа Рыбы.
— Ну, и как тебе теперь плавается, Рыба? — спросил я.
Тварь в бутылке пискнула тонким пронзительным голоском и забилась о стекло. Содрогнувшись от отвращения, я поставил бутылку обратно на полку.
Дом остался почти таким же, каким был, когда я его покинул. Время здесь двигалось невероятно медленно, так что языки замерзшего пламени лишь немного поменяли свою форму, но ничего пока не сгорело. Наверное, за тысячелетие они, подобно раковой опухоли, сожрут дом, но сейчас они неподвижно висели в воздухе, сверкая, как тонкие, почти прозрачные листы металла.
Я открыл дверь, которой не касался много лет, и заглянул в родительскую спальню. Никому не нужная кровать расплывалась во мраке. Пахло пылью и сыростью. Отец с матерью не спали здесь с давних пор (я был тогда совсем маленьким) — последствия отцовских занятий черной магией стали проявляться настолько ужасно, что мама перебралась ко мне с Хамакиной.
Затем я зашел в собственную спальню. И там все осталось по-прежнему — свет только что взошедшей луны лился сквозь открытое окно, которое я не смог закрыть из-за потока стрел. Хамакина улетела через это окно навстречу своей смерти, и сделал это мой отец, Ваштэм.
Громадное горящее копье-снаряд так и осталось торчать в кровати, словно оно разрушило все, оставшееся от моей прежней жизни. Оно говорило мне: нет, ты никогда больше не будешь жить здесь, никогда не станешь таким, каким был прежде.
Я вновь попытался вытащить его, но у меня не хватило сил.
Я бросил это безнадежное занятие. Больше мне не жить в этой комнате. Но вначале я, с забившимся от волнения сердцем, подошел к своему письменному столу и открыл школьную сумку, которую оставил здесь давным-давно. Я затрепетал, увидев, что страницы моей рукописи не пострадали, и тихо заплакал, когда дошел до последней страницы, над которой стрела пробила мне запястье, и засохшая кровь разлилась между букв, придав пророческое значение всему абзацу.
Я положил первые главы своей истории к остальным в водонепроницаемую сумку, а затем выгреб из старой школьной сумки все, что там осталось: ручки, закупоренные пузырьки с чернилами, перочинный ножик, несколько монеток, деревянную статуэтку Бель-Хе…
Я едва не написал Хемада на манер Дельты. Нет, пусть он будет Бель-Кемадом, как говорим мы в Стране Тростников, Всепрощающим Богом, Повелителем Весны.
Порывшись в вещах, я собрал кое-что из своей старой одежды, затем отступил во тьму родительской спальни и сел на давно пустовавшую кровать, покрытую слоем пыли. Я ждал, наверное, несколько часов того, что вот-вот должно было произойти.
И вновь мною овладела ностальгия по прежним временам. Почему я не могу остаться здесь, снова стать простым мальчишкой, Секенром из Страны Тростников? Я буду просыпаться по утрам, отправляться в кухню, чтобы позавтракать вместе со своей сестрой и матерью, и мы будет счастливы, как и прежде. А чуть позже мы с Хамакиной наверняка отправимся в город и будем учиться писать у Велахроноса или просто бродить по улицам и разглядывать в ларьках и павильонах вещи, которые не можем купить.
Нет. Я прекрасно понимал это. Я добрался до Школы Теней отсюда, из старой спальни своих родителей. Все мои чувства и переживания были попросту еще одной проверкой, экзаменом или ловушкой, расставленной каким-то неизвестным врагом. Если я попадусь в нее, если забудусь и утрачу бдительность, то скоро сам окажусь в бутылке или стану частью своего убийцы. В этом я не сомневался ни минуты.
Я, Секенр, понял это сам. Никто не предупреждал меня. Я самостоятельно пришел к этому заключению, я стал чем-то большим, нежели просто маска своего отца или сосуд, содержащий в себе других чародеев.
Я решил поступить в Школу Теней, и я решил войти в нее из собственного дома, где родные стены оказывали мне поддержку, придавая силы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
