Вплоть до конца 1980-х гг. Холокост как историческое явление и как предмет исследования оставался запретной для советских историков зоной. Положение изменилось при Горбачеве и, особенно, при Ельцине. Именно при них Советское (а затем Российское) государство поэтапно отказалось от государственного антисемитизма как идеологической доктрины – повыпадали из трясущихся рук сусловские идеологические вожжи, пропитанные проработками отщепенцев на собраниях трудовых коллективов и на педсоветах.
Это имело, по крайней мере, три следствия. С одной стороны, постсоветское еврейство воспользовалось плодами свободы, и начался подлинный ренессанс еврейской жизни в России – как конфессиональной, так и секулярно-культурной. Одним из проявлений этого стало и возрождение российской, украинской и белорусской иудаики, которая, конечно, уже не могла миновать свою центральную проблему в XX столетии – проблему изучения Холокоста. Тот расцвет, который пережили и переживали эти исследования впоследствии, более всего напоминает отдачу вдруг отпущенной пружины. И в этом смысле создание в июне 1992 года научно-просветительского центра «Холокост» и появление первых статей и даже монографий о Холокосте на территории СССР – вполне знаменательные события.
Вторым следствием разгосударствления антисемитизма стала его приватизация. Антисемитизм стал частным делом российских граждан, и те из них, кто испытывал внутри себя непреодолимую склонность к этой фобии, мог предаваться ей сколь угодно самозабвенно и, в общем-то, безнаказанно, поскольку, расставаясь с антисемитизмом, государство практически не озаботилось правовыми рамками, в которых оно готово мириться с такою частной инициативой своих граждан. Впрочем, в эти годы антисемитизм утратил и свою ведущую роль в контексте общей ксенофобии: главными врагами в эти годы считались различные кавказские народы, или, как их называли тогда и называют сейчас, «лица кавказской национальности». Антисемитизм как фобия вернулся в лоно более широкого спектра мировоззренческих понятий, таких как правый радикализм, национал-шовинизм и даже фашизм, прекрасно ощущающих себя в России.
В этой идеологической констелляции, разумеется, нашлось место и для отрицателей Холокоста, но русским патриотам пришлось довольствоваться перепевами наследия их западных коллег, поскольку собственных «специалистов» по этому вопросу они еще не породили, если не считать крутых до патологичности «экзотов» – «расологов» и дугинцев-«геополитиков»[560].
Фюрер «геополитиков», Александр Дугин, недавно заступился за Ахмадинеджада. Последний, по словам Дугина, вовсе не отрицает Холокост («ну что вы! что вы!»), а просто пытается – «ну да, как-то не всегда уклюже» – обратить внимание мирового сообщества ни много ни мало на то, что Холокост – это «вещь религиозная» и глубоко зарыта в иудаизм. Заперев Холокост в религии, да еще и приравняв его к казни и к жертвоприношению Иисуса Христа – для христиан, Дугин лукаво разменивает Холокост на христоубийство и вчистую изымает его из исторического и политического оборота. И напротив, благословляет Ахмадинеджада-талмудиста на новые каббалистические открытия и откровения. Разбирать которые приходится, правда, такому синедриону, как Совет Безопасности ООН.
Но, быть может, еще опаснее собственно гапоновские спекуляции Дугина, пристегивающие Россию к Ирану в рамках геополитической концепции глобальной борьбы за многополярный мир. Ну с кем же, как не с Ираном, объединяться России, коль скоро Иран – ближайшая, а Россия – следующая жертва распоясавшихся Штатов?..[561]
Третьим следствием стало чисто демографическое и бытовое: не желая уточнять, чем приватный антисемитизм «а-ля общество “Память”» приятнее государственного «а-ля “дело врачей”», весьма значительные массы еврейского населения устремились в эмиграцию, голосуя ногами против обоих вариантов.
15 декабря 2006 года, реагируя на Тегеранскую конференцию-провокацию, Московское бюро по правам человека представило доклад «Ценностные ориентиры русских национал-радикалов» и совместный с Центром «Холокост» проект для сотрудников СМИ – «Холокост: память и предупреждение»[562].
В докладе дается обзор современного неонацизма, ксенофобии, отрицаний Холокоста[563]. Проект поддержал Уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин, подчеркнувший, что было бы хорошо, если бы внимания правозащитников в рамках проекта удостаивались и такие проблемы, как геноцид цыган, антикавказские и антирусские фобии. Вице-президент Российского Еврейского Конгресса генерал-майор юстиции Григорий Крошнер отметил, что истоки Холокоста, его ход и последствия чрезвычайно важны для понимания сути неонацизма в нашей стране и должны напоминать современникам об опасности сползания к ксенофобии и антисемитизму.
Он напомнил о том, что по данным Генеральной прокуратуры РФ, в России насчитывается около 150 группировок, исповедующих националистические взгляды, численностью в 10 тыс. человек. При этом 80 % участников этих группировок – люди моложе 30 лет. С другой стороны, правоохранительные органы, как он полагает, постепенно начинают ориентироваться на борьбу с экстремизмом[564].
3И все же сами мифы и идеологемы старого советского государственного антисемитизма оказались весьма и весьма живучими. Их отголоски вполне отчетливы и сегодня, когда российская действительность утыкается не только в вопросы Холокоста, но и в разнообразные вопросы его своеобразного отрицания.
Государственная дума при этом такая же площадка для выражения отрицательских эмоций, как и сайт какого-нибудь антисемита. Когда в январе 2004 года группа депутатов Думы предложила отметить 27 января (Международный день памяти жертв Холокоста) минутой молчания, один из них – В.В. Жириновский – наотрез и со скандалом отказался. Он заявил, что это для него «неприемлемо»: «У нас и так достаточно праздников. И что, российскому парламенту по каждому поводу надо что-то праздновать? Какой же мы российский парламент, если мы встаем в память евреев?». Его поддержала Н. Нарочницкая, депутат от партии «Родина», заявившая, что тема Холокоста «чрезвычайно раздута»[565].
Российские парламентарии, как показал проведенный среди них в 2007 году опрос, почти единодушно высказались против введения уголовной ответственности за отрицание Холокоста. Они считают, что он относится к этической, а не к уголовно-правовой сфере. Они уже не оспаривают Холокост как трагедию еврейского народа, но, поскольку многие другие народы, по их мнению, пережили трагедию не меньшую, то нет никакой нужды как-то особо выделять Холокост, и правильнее была бы другая формулировка закона – за отрицание фашизма и его зверств. Иными словами, в ядре аргументации, как видим, снова лежит непризнание – пусть и не Шоа, но его исторической уникальности.
В то же время они указывают на наличие и других проблем, где могут возникать схожие коллизии (например, геноцид армян, вклад СССР в победу или количество жертв национал-социализма). Поэтому, по мнению В. Илюхина, «принять этот законопроект – это все равно, что запретить человеку мыслить, думать и рассуждать, поэтому я вообще его не воспринимаю…Это попахивает определенным мракобесием»[566].
Несмотря на то, что отрицатели Холокоста лишь сравнительно недавно ступили на российскую землю (в том числе и буквально – ногами швейцарца Юргена Графа, например, проживающего с женой в Москве и укрывающегося тем самым от судебного преследования на одичалой швейцарской родине), классический западный «ревизионизм» нашел здесь для себя чрезвычайно взрыхленную и удобренную почву.
С одной стороны, следствием полувекового замалчивания Холокоста в России стало практически полное отсутствие хоть каких-нибудь познаний о Холокосте у широких слоев населения. С другой – «Майн кампф» и прорва прочих книг, в том числе биографии всех важнейших нацистских бонз, которыми многочисленные издательства типа московских «Алгоритма» и «Русского вестника» или смоленского «Русича» заполонили рынок и удовлетворили книжный голод рядового российского антисемита.
Удовлетворили, но не досыта: на десерт ему теперь пекут отрицание Холокоста, не встречающее здесь ни интереса, ни тем более отпора со стороны каких-либо официальных государственных структур и постепенно (хотя и в смягченной форме) проникающее в научно-популярную и даже художественную литературу. Интернет-серфинг также четко показывает, что им вполне интересуются экстремисты самых разных окрасок – и «левые», и «правые», и православные, и исламисты, и даже язычники и сатанисты.
