- Я могу попробовать, - ответил я. - Даже если не буду уверена, всегда могу сказать об этом. Ну а разъем я получила, как техник, мои пилотские навыки тут не причем.
- Хорошо, - удовлетворенно подвел черту новый командир эсминца. - Пробуете Вы, если не получится, тогда ход за нашим планом. Кстати, не нужно скромничать. За участие в недавнем бою я внес Вас в наградные списки на знак "Честь предков".
- Спасибо, командир, - ответил я.
- Постойте-ка, - командир дестантников уставился на мой подранный и местами закопченный рукав комбинезона. - Знак Содружества "за личную храбрость", если не ошибаюсь. И если не ошибаюсь, это награда того же ранга, что и та, на которую я подал представление. Это Ваша?
- Моя, - в ответе проскользнуло некое сожаление, вызванное сильными эмоциями Лу.
- Придется изменить данные, - командир забавно подергал свое ухо. - Третья орбита "созвездия Трезубца" будет более уместной.
- Я же не военнослужащая, - возразил я.
- Это не имеет значения, - отмахнулся командир. - Боевые награды присуждаются за боевые заслуги вне зависимости от статуса награждаемого. Вам обязательно нужно попробовать с нашим кораблем. Это хороший знак для нас всех.
Подключение к системам эсминца осуществлялось через разъем Содружества. Работать с интегратором оказалось труднее, чем с МИ. Однако, я уверенно мог сказать, что сложностей в освоении у меня появится не слишком много. Если МИ являлся как бы дополнительной конечностью, то интегратор - хорошим костылем, нет, скорее протезом с нейровключением. Включившись в интегратор, я первым делом отыскал архивные данные последнего прыжка. Они оказались именно там, где рекомендовал искать старпом грузовика. Правда, найти это "там" мне удалось через двадцать с копейками минут. Командир без возражений дал мне любое необходимое для адаптации время, так что в течение следующих двух часов я знакомился с системами корабля и адаптировал их к своей логике, сродненной с управлением другими транспортными средствами. Еще полтора часа я потратил на практическое маневрирование эсминцем. Немного резало по самолюбию, что в навигаторском режиме мне оставалось доступно только то, что оставалось необходимым для выполнения именно этих операций. Ни оружие, ни щиты, ни шлюзы, ни двери, даже запуск зондов и прочей мелочи мне не подчинялись. Правда, как оказалось позднее, все мои команды и предписания исполнялись практически моментально операторами соответствующих служб. Военный корабль класса эсминец все же по организации сильно отличался от разведчика с минимальным экипажем. Эсминец казался более инертным, но параметры доступной мощности радовали глаз. В общем, игрушка оказалась весьма интересной.
Исходя из легкого дефицита оптимизированного под эсминец топлива, я решил делать разгон на топливе грузового судна, прихватив в эксплуатацию гравитацию ближайшей планеты. Система, построенная на базе интегратора, конечно, уступала по всем пунктам МИ, но работала тоже вполне достойно. Думаю, что лучшие корабли Алуриса, которые не оснащались МИ, несомненно, сдали бы позиции кораблям ласьенов. Расчеты по моему запросу, сделанному исключительно навскидку, произошли практически за один мой вздох. Интегратор скомпилировал результаты всех частей системы, выдал результаты в цифрах и проекциях. К ним были выданы рекомендации и уже готовая программа маневра, ожидающая только моего светлейшего разрешения.
Из всех присутствующих в боевой рубке, пошуметь попробовал только Валан. Сначала я подумал, что командир космической пехоты просто не понял, какой маневр я собрался сделать, и второй пилот грузовоза поясняет ему суть маневра. Мои заблуждения рассеял лаконичный ответ временного командира корабля Валану, почему ему стоит помолчать. Времени на достижение минимального предела скорости у нас ушло, конечно, больше, но оптимального топлива при этом звездолет совершенно не потратил. Датчики субпотоков активировались по моей команде, и я выгрузил координаты прошлой точки отправки из архива. Интегратор выдал результаты текущего состояния пути с точкой выхода. Осталось только настроить сам путь. Дело оказалось не слишком хитрое, но кропотливое, особенно для первого раза. От напряжения в ловле минимальной траектории разброса точки выхода я, забывшись, потянулся к многомерности. Ее удалось коснуться, хоть и не так, как это бывало на "Ботанике". Контакт оказался очень слабым, но я неплохо почувствовал слоеный пирог многомерности и точку выхода. По старой привычке я начал прокладку пути. Путь оказался очень легким, я чувствовал, что моя траектория почти идеальна. Но результат в расчетном окне точки выхода интегратора показывал вместо точки какую-то амебу с множеством ножек, некоторые из которых вообще уходили в бесконечность. Немало удивившись, я проделал другую дорожку. Она оказалась чуть длиннее, но с ювелирным выходом в точку. Результат оказался другим, но тоже печальным. Ошибку я осознал, когда проделывал все это в третий раз. Оборудование ласьенов могло чувствовать разные слои многомерности, но не менять их в процессе движения. Проложенный мной в пределах одного слоя путь оказался извилистым, как горная тропа, но вывел в координатах выхода небольшую каплю. Результат оказался удовлетворительным. Не рискнув напрягать терпение экипажа, я дал подтверждение на погружение.
Во время прохождения субпотоком вахту несли поочередно два пилота истребителей, у которых имелись нужные для включения в систему корабля разъемы. Луара и Валан, как гражданских специалистов от вахт освободили. Покинув рубку, я вернул тело истинной хозяйке, уже порядком уставшей от безделья. Им она и пользовалась безраздельно все время перехода, получив в распоряжение каюту погибшего офицера-один - пилота эсминца - что соответствовало должности старшего помощника гражданского флота. Хоть в среде обывателей и ходили легенды о военном аскетизме, каюта первого офицера имела даже небольшой бассейн-ванную, где Луара и провела чуть ли не большую часть пути через субпоток. На процедуру выхода в точку Луару педантично пригласили за три часа.
Интегратор показывал время подхода, параметры субпотока, параметры точки и еще кучу всякой информации. Собственно, сам выход осуществлялся с помощью автоматики, пилот должен был лишь зафиксировать и подтвердить правильность выхода в материнский поток. Из-за привычки к прогулкам через многомерность мне это было, как чихнуть. Многомерность ощущалась мной, как родственная среда, а параметры материнского пространства можно было спутать, пожалуй, только окончательно умерев. Так что я дал добро на отключение поля удержания маршевого потока практически сразу после полного выхода корпуса корабля из прорехи миров. По выходу из системы корабля меня ждал горячий спор. Сильно напуганный или растроганный Валан доказывал командиру корабля, что Луара чуть не угробила их всех, отключив поле зашиты сразу после выхода. Он жутко возмущался тем, что она, то есть я, даже не проверила подлинность материнского пространства. Если честно, истерики Валана меня в последнее время неприятно утомляли. На его невысказанный вопрос я ответил почти со злостью:
- Мы на месте, перестраховщик. Я все проверила перед отключением, как и положено.
Валан после моей отповеди застыл в напряженной позе, слегка подергивая хвостом. Его шерсть то вставала, то опадала. Я не сильно разбирался в языке шерсти, но мне показалось, что в лице Валана мы с Луарой тогда почти приобрели врага. Именно "почти", потому что с окончанием полета закончилось и наше общение.
6. Шесть
Место прибытия выглядело действительно мрачновато. В системе старой тусклой звезды осталось целыми всего две планеты. Самая ближняя к звезде представляла собой маленький раскаленный шарик, а самая дальняя - тоже шарик, но ледяной. Неизвестно, какой катаклизм разнес все остальные планеты, и сколько их присутствовало изначально, как данность имелся огромный пояс каменных осколков, которые продолжали свой хаотичный танец смерти уже долгое время после гибели планет. В этом поясе постоянно что-то сталкивалось и крушилось, выкидывая из плотной массы каменного "хлама" обломки различного размера и массы, которые погуляв на просторе какое-то время, снова вливались в общую круговерть под влиянием тяготения звезды.
Собственно, обитаемой эту систему можно было назвать весьма условно. В этом необъятном поясе астероидов велись работы по добыче всевозможного ископаемого материала, которыми занимались две огромные неправительственные корпорации. Хоть поле действий и оставалось весьма обширным, интересы коммерции часто сталкивались, что подогревало давний и практически бесконечный конфликт. Милитаризованность добывающих комплексов обосновывалась еще и тем, что система находилась в пограничном поясе и сюда зачастую забредали висекты. Правда, их нападения случались спонтанно и носили скорее характер "тревожащих". Надо полагать, военные висектов отдавали себе отчет, что выбить полностью старателей из имеющегося хаоса являлось задачей практически невыполнимой. Оставалась, конечно, и возможность, что нападения осуществлялись какими-то висектовскими группами нерегулярного толка, которые в народе называются "романтики с большой дороги".
