другим, но и хорошие, милостивые слова, полные любови к ближнему. Что же сказать о людях, которых не беспокоит, что будут говорить о них после смерти. Можно о них сказать без всякого предубеждения, что сердце у них было грубым, мало в них было любви к ближнему. Нет сомнений, не следует стремиться прослыть добрым и человечным только ради самого себя, но только ради Господа. Вот и Писание говорит, что другие, видя поступки наши, благодарят за это Господа. И святой Павел говорит, что его не беспокоит, что говорят о нем люди, то есть злые языки, неблагодарные. Но никто никогда не давал больше оснований говорить о нем доброе, как этот святой. Конечно, Писание говорит, что если мы хотим быть человечными только для того, чтобы нас похвалили люди, то мы получим награду, которая будет лишь дымом, а потому добро нужно творить не ради самого добра, но ради Господа и не для телесной, а для душевной пользы[527]. Скажем после всего этого, что если о христианине говорят хорошее, то на него сходит Божье благословение, а после смерти его Божья милость. Как ты, кузина?
167
Родошто, 1742, 25 junii.
После смерти императора случились очень большие события, дочь его хотели лишить всех владений. Баварец хотел занять Чехию, воевал за нее, но конец этому был плохой. Пруссак же утверждал, что у него больше прав на Силезию, чем у Австрийского дома, и, начав войну, полтора года сражался за нее, в конце концов победил, и венгерская королева заключила мир с пруссаком в этом месяце[528]. Я уверен, Австрийский дом никогда не забудет Силезию, и когда-нибудь мир будет нарушен; дождемся мы этого или нет, один Господь знает. Я же знаю, что желаю кузине здоровья.
168
Родошто, 1743, 15 oktobris.
Только с небес нельзя упасть, хотя и оттуда пали плохие ангелы. А на этой земле, как бы высоко ни забрался человек, все равно придется спуститься, как случилось нынче с Али-пашой, который не просидел на колесе и полтора года, потом колесо удачи повернулось. Он уже дважды оседлал это колесо. Но, к счастью для визирей, уже один или два турецких султана отказались от обычая душить смещенных визирей. Какое большое дело визирю потерять свою должность, потому как должность эта, можно сказать, королевская. Он — владыка всей империи, на нем лежат все дела, как военные, так и судебные. Одним словом, вся администрация, все должности зависят от него. Жалованье у визирей очень маленькое, но кто может сказать, сколько тысяч способов у них есть для обогащения. В этой стране, если вельможи тянут добро на себя и обогащаются, это на пользу султану, потому как, ежели их сместят, головы их родня будет выкупать ценой многих кошелей денег, а ежели их убивают, то все их имущество переходит к султану. Более высокой должности, чем визирь, в Европе нет, ни большего могущества, ни большего дохода, но и нет более преходящего величия, потому как визирь не знает того часа, когда его сбросят с колеса. Ежели кто-то провел в этой должности два года, это уже очень много[529]. Визири точно могут сказать вслед за святым Павлом: нет у нас вечного города. Смещенный визирь никогда больше не увидит Константинополя. На такую высокую должность не обязательно выбирают кого-то из вельмож: выбирают того, кто понравится султану. Может им стать цирюльник, лесоруб, мясник, корабельщик; визирями побывали все они. Наш же новый визирь — главный ага янычар, сколько он просидит наверху, сам не знает, а вот я знаю, что желаю кузине здоровья.
169
Родошто, 1746, 15 augusti.
Самая громкая новость у нас — сместили визиря, а на его место поставили его тихая, Мехмеда-пашу[530]. Это уже четырнадцатый визирь за то время, как мы господствуем в этой стране. Я сказал, господствуем, потому как Бог, его Святейшее Величество, очень заботится о нас, мы не ведаем ни бед, ни нужды. Конечно, не могу сказать, что живем мы, как рыба в воде, потому как рыбы не умирают от жажды. А здесь даже воды стало мало, ручьи пересохли. Удивляться этому нечего, поскольку за шесть месяцев не было ни одного дождя, и плащ нам не нужен. А удивляться надо тому, что уродилось все в достаточной мере, даже вина будет достаточно. В других местах следом за такой засухой наступил бы голод, но здесь все растет в изобилии, кажется, словно сама земля привыкла к засухе, потому как здесь лето обычно очень сухое, только весной бывает немного дождя, но его хватает. Ежели бы здесь шло столько дождей, как в других местах, то вина было бы мало, потому как здесь виноградную лозу не привязывают к кольям, и она бы вся сгнила, чего здесь очень боятся, когда дождь идет хотя бы два дня. В каждой стране свои обычаи, даже природа живет везде по своим обычаям: если бы здесь лозу поднимали на колья, она бы вся высохла. Кажется, достаточно говорил о хозяйстве человек, у которого ни пяди своей земли нет. Остаюсь, милая кузина.
170
Родошто, 15 septembris 1747.
Зачем желать кому-то долгой жизни, поскольку даже Мафусаил[531] в конце концов умер; и зачем стремиться к высоким должностям, поскольку визиря Мехмеда в прошлом месяце сместили? Ежели бы после каждого смещенного визиря мы захотели бы читать проповедь об изменчивости, непостоянстве жизни и удачи, то мы бы только этим и занимались. Лучше давайте скажем обо всех смещенных визирях сразу: отчитайтесь о вашем управлении[532]. Визирь же теперь — Абдулла-паша[533].
В начале этого месяца прибыл в Константинополь граф д’Эзаллер, он станет новым послом в Порте. Жена его — полячка из семьи Любомирских; этот французский господин из Парижа попал в Турцию через Саксонию, затем через Польшу. Между христианами идет большая война[534]; турок живет мирно. Дай нам Бог душевного покоя.
171
Родошто, 1748, 15 aprilis.
Уже примирились и христиане[535]. В начале этого месяца был заключен мир между венгерской королевой и французским королем; в этом мирном договоре венгерская королева уступила две или три провинции в Италии дону Филиппу[536]. Пускай мир будет долгим; правда, у королей обязательно получится какая-нибудь свара, которую они будут решать при помощи адвокатов-пушек. Мы же здесь живем тихо,
