дюжиной… и одной лишней, которую забрали сразу после рождения.
Загак, конечно, выскочка. Ублюдок. Эммехтим в свое время пытался вызнать, где он раздобыл такое кудесное Ме. Тысяча Глаз — это, конечно, не Темный Легион, но все равно очень достойно. Эммехтим бы от такого точно не отказался.
Но Загак только хитро ухмылялся. Эммехтим уж и так к нему, и этак. Подлащивался, подарки дарил. Но уродливый подонок ни в какую. Еще и голову бреет, чтобы умножить свое уродство.
Эммехтим вообще подлащивался ко всем апостолам. Но им не привыкать, так делают многие фархерримы. Всем хочется иметь покровителя посильнее, одному выжить сложно.
Геленда вот ходила по пятам за Ассасином, училась у нее, выслуживалась. А Оргон выбрал Анахорета, того молчаливого апостола, что скрывает свое Ме. Оно у него точно какое-то сильное, но в чем заключается, знает одна Матерь.
Из случайно оброненных слов Анахорета Оргон и узнал, где скрывается беглый апостол. А еще — что у нее есть две дочери, и обе — смешанных кровей. Одна — высокого происхождения, аж от демолорда, а другая… другая так себе, ее даже можно не учитывать.
Но беглый апостол своих дочек очень любит. И если обеих или хотя бы одну (но лучше обеих) похитить, вернуть в лоно Матери и воспитать как подобает фархерримам, то их мать вернется. Собственные дочери убедят ее, что ее долг — быть среди сородичей.
И это порадует Матерь. И тех, кто вернул ей беглянку, она непременно вознаградит.
Такой вот надежный план придумали Оргон, Геленда и Эммехтим. Они с самого начала держались вместе, поскольку были знакомы и в прежней жизни, до перерождения. Оргон и Геленда выросли в деревне, а Эммехтим там родился, потом переехал в город, но потом вернулся и почему-то всегда исчезал, когда через деревню проезжали почтовые кареты или просто странники.
Вообще-то, их было пятеро. Были еще Магина и Пог. Но они не вышли из чрева Матери живыми. Хотя это именно Пог в свое время подбил их вызваться добровольцами. Сказал, что у него двоюродный дядька — жрец в главном храме, и он точно знает, что это не жертвоприношение, что это так просто говорят всем, а на самом деле хитрый план. Что кто вызовется своей волей на алтарь лечь, того вознаградят за преданность и возвысят. Титулами наградят, деньгами. Такое вот, мол, испытание придумали для истинно верных.
Когда их поволокли в чрево Матери, они хотели Пога немного побить. Ну или много. Но уже не было возможности. Может, потом бы все равно побили, но Пог из чрева живым не вышел. И Магина не вышла. А вот они трое испытание прошли, переродились и теперь умеют летать.
— Слушайте, мы же сейчас на Парифате, — вдруг сообразил Оргон. — А давайте найдем дядю Пога и выпустим его кишки.
— Погоди, — возразила Геленда. — Погоди. Так дядя Пога же с нами был.
— Не было. Он не пошел.
— Но он же…
— Он в храме был, среди служек. Смеялся. Пога подбадривал.
— Вот урод. Давай убьем его и всю его семью.
Фархерримы задумались. Мысль дельная.
Но не им первым, конечно, пришло в голову вернуться домой и расквитаться с каким-то обидчиками. Теперь-то, когда они демоны, сами истинные господа!..
Но Пресвитер в свое время предупредил, чтобы в эту сторону даже не думали. Легационит под защитой Паргорона, люди не должны страдать от самоуправства демонов. После смерти каждый из них пополнит Банк Душ, и за это они имеют при жизни полную безопасность, отсутствие налогов и мудрое управление высшими существами.
К тому же, если посмотреть с другой стороны, дядя Пога им благодеяние оказал. Они ведь действительно возвысились. Не все, но Пог, видимо, просто не заслужил. И Магина. Недостойны они носить крылья.
А Оргон, Геленда и Эммехтим — достойны.
— Ладно, забудем про дядю Пога… — с сожалением сказал Эммехтим. — Не хочу огорчать Пресвитера.
— Да уж он огорчится, — хмыкнула Геленда. — Он это, конечно, переживет, а вот мы — вряд ли.
— О деле, — сказал Оргон. — Просто дождемся, когда дома не будет взрослых…
— А фамиллиары? — хмыкнул Эммехтим.
— Ты боишься собачек и кошечек?
— Не боюсь, Геленда, но где они, там маг. Если нас увидит хотя бы попугай, то сразу будут знать все. В том числе апостол.
— Да, надо что-то придумать… этот Дегатти — опасный волшебник, он сумел выйти живым из битвы с Бракиозором…
— Я нашел мою коллекцию окаменелостей, — бесцветным голосом произнес Дегатти.
— Поэтому ты лежишь в пыли на чердаке? — осведомилась Лахджа, пихая мужа ногой.
Майно издал неразборчивый звук. Он смотрел в потолок, держа пыльную коробку. Лахджа почувствовала, как ее захлестывают сплин, хандра и меланхолия. Все самые жалкие эмоции. Любимый супруг источал их в таком количестве, что они передавались фамиллиарам.
За окном тоскливо завыл Тифон.
— Мне было девять лет. Я собирал их два года, хотел послать в Тезароквадику. Мама сказала, что выкинула их. А они все это время были тут. Завалены хламом. Зачем она так поступила? Зачем она сначала лишила меня их, а потом еще и оказалось, что соврала? В чем смысл?
Лахджа присела рядом, взяла руку мужа в свою и заглянула в его разум. Она медленно сказала:
— Представь, что твоя мама сейчас здесь. Задай ей этот вопрос.
— Зачем, мама? — неохотно воздел руки Дегатти.
— Понимаешь, маленький Майно, мне почему-то мешали твои вещи, я временно сложила их на чердак, а потом забыла. А когда ты спросил меня, где они, я просто соврала первое попавшееся, потому что меня ждали мои хомунции и меня не волновали твои окаменевшие кости. Как и ты сам, кстати.
— Да, это похоже на нее, — поднялся на ноги Майно. — И на тебя, кстати. Тебя вообще не волнуют мои чувства?
— Волнуют, поэтому я злю тебя. Иначе ты бы ныл целый день.
— Я и так буду ныть целый день, — с угрозой произнес Дегатти.
Лахджа закатила глаза. За годы брака она узнала мужа, как облупленного. Как хорошие его стороны — их хватало! — так и плохие. Майно Дегатти, вообще-то, довольно нудный и у него куча комплексов. Ему противопоказано рыться в детских вещах, но иногда он все равно это делает — и вечер сразу можно считать испорченным.
— Хочешь к психозрителю? — спросила Лахджа. —
