Санса заметила сира Барристана, Ренли, брата короля, и еще того невысокого человечка, который так странно говорил с ней и прикоснулся к ее волосам. Но никто не сделал попытки вмешаться. Лицо королевы скрывала бескровная маска, настолько белая, что ее, пожалуй, можно было бы вылепить из снега. Серсея поднялась из-за стола и, собрав свои юбки, молча бросилась к выходу. Челядь направилась следом.
Джейме Ланнистер положил ладонь на плечо короля, но король оттолкнул его в сторону. Ланнистер споткнулся и упал. Король расхохотался.
— Тоже мне великий рыцарь! Я легко сумею втоптать тебя в грязь… Помни это, Цареубийца! — Он ударил в грудь украшенным драгоценными камнями кубком, расплескивая вино по атласной рубахе. — Давайте мне мой молот, и ни один рыцарь в королевстве не выстоит против меня!
Джейме Ланнистер поднялся и отряхнулся.
— Как вам угодно, светлейший государь, — ответил он напряженным голосом.
Лорд Ренли с улыбкой шагнул вперед:
— Ты пролил вино, Роберт. Позволь мне подать тебе новый кубок.
Санса вздрогнула, когда Джоффри вдруг положил свою руку на ее ладонь.
— Становится поздновато, — сказал принц. На лице его застыло странное выражение, словно он больше не видел ее. — Нужно ли проводить вас до замка?
— Нет, — ответила Санса и, поглядев на септу Мордейн, вдруг заметила, что та спит, положив голову на стол, и мягко и весьма благовоспитанно прихрапывает.
— Я хотела сказать… да, спасибо, я буду очень признательна. Я устала, а дорога такая темная. Я буду рада какой-то защите.
Джоффри выкрикнул:
— Пес!
Сандор Клиган словно бы мгновенно соткался из тьмы, так быстро он появился. Он уже успел заменить панцирь красной шерстяной туникой, на груди которой была нашита кожаная собачья голова. Факелы заливали его обгорелое лицо тусклым светом.
— Да? — проговорил он.
— Отведи мою невесту в замок. Пригляди, чтобы с ней ничего не случилось, — отрывисто проговорил принц. И, не сказав ей даже слова на прощание, направился прочь.
Санса буквально всем телом ощутила на себе взгляд Пса.
— А ты уже решила, что Джоффри сам отправится провожать тебя? — Он расхохотался, смех его напоминал грызню собак на псарне. — На это рассчитывать нечего!
Он тянул ее, не сопротивляющуюся, за собой.
— Пошли, не только тебе надо поспать… Я уже крепко выпил, а завтра мне, возможно, придется убить собственного брата! — Он вновь расхохотался.
С внезапным ужасом Санса толкнула септу Мордейн в плечо, надеясь разбудить ее, но та лишь громче всхрапнула. Король Роберт направился прочь, и половина скамей разом опустела. Пир закончился, а с ним и прекрасный сон.
Пес прихватил факел, чтобы освещать их путь. Санса следовала за ним. Почва была каменистой и неровной, в мерцающем свете тени двигались и перемещались под ее ногами. Санса шла, опустив глаза, старательно выбирая место, куда можно было ступить. Они проходили между павильонов, перед каждым из которых высилось знамя и висела броня; молчание становилось тяжелее с каждым шагом: Санса не могла выносить общество этого человека, настолько он пугал ее. Однако она была воспитанной девушкой. Истинная леди не позволит себе обратить внимание на внешность человека, сколь безобразным он бы ни был, сказала она себе.
— Вы выступили сегодня самым доблестным образом, сир Сандор, — заставила она себя пробормотать.
Сандор Клиган огрызнулся:
— Избавь меня от своих пустых комплиментов, девчонка, и от твоего сира. Я не рыцарь. Я плюю на них и на их обеты. Вот мой брат — рыцарь. Ты видела, как он сегодня ездил?
— Да, — проговорила Санса затрепетав. — Он был…
— Таким доблестным? — договорил Пес.
Он смеется над ней, поняла Санса.
— Никто не смог противостоять ему, — гордясь собой, наконец проговорила она. Это не было ложью.
Сандор Клиган внезапно остановился посреди темной пустоши. Ей пришлось встать рядом.
— Твоя септа хорошо научила тебя. Ты похожа на одну из пташек, прилетевших с Летних островов, вот что. На хорошенькую говорливую пичужку, повторяющую все хорошие слова, которым ее научили.
— Это нехорошо. — Санса ощутила, как сердце затрепетало в груди. — Вы пугаете меня. Я хочу уйти.
— Никто не может противостоять ему, — скрежетнул Пес. — Вот это правда. Никто не способен противостоять Григору. А хорошо он сделал этого мальчишку, своего второго противника! Ты видела, правда? Дурак. Незачем ему было выезжать в такой компании. Ни денег, ни сквайра, некому помочь надеть доспехи. Он плохо завязал воротник. Ты думаешь, что Григор не заметил этого? Или ты полагаешь, что пика сира Григора дернулась вверх случайно? Хорошая разговорчивая девчушка, если ты в это веришь, то уж точно пустоголова, как птица. Пика Григора смотрит туда, куда ее направляет Григор. Погляди на меня. Погляди на меня! — Сандор Клиган протянул огромную руку, повернул ее лицо, взяв за подбородок. Опустившись на корточки перед ней, он поднес факел к своему лицу. — Смотри, вот тебе хорошенькое личико, смотри на здоровье. Я знаю, что ты этого не хочешь, я следил за тобой все время на Королевском тракте, да насрать мне на это! Гляди внимательно!
Пальцы держали ее челюсть, словно железный капкан. Он не отрывал глаз, пьяных, гневных. Приходилось смотреть.
Правая сторона лица его казалась изможденной: острые скулы, серый глаз под тяжелым лбом, нос большой и изогнутый, жидкие темные волосы. Клиган отращивал их и зачесывал набок, потому что на другой стороне его лица они не росли.
Левой половины лица не было. Ухо отгорело, осталась лишь дырка. Глаз еще видел, но его окружал змеиный клубок шрамов, обожженную жесткую черную плоть покрывали рытвины и глубокие трещины, в которых, когда Сандор шевелился, поблескивало что-то красное и влажное… снизу на челюсти съежившаяся плоть открывала кусочек кости.
Санса заплакала. Выпустив ее, Клиган загасил факел в грязи.
— Значит, нет у тебя хорошеньких слов для моей рожи, девица? Для этого твоя септа не знает никаких комплиментов? — Ответа не последовало, он продолжил: — Многие думают, что это случилось в какой-то битве… во время осады, в горящей башне; говорят, что у моего врага был в руках факел. Один дурак даже спросил, не дохнул ли на меня дракон.
На этот раз смех его был мягок, но в нем слышалась горечь.
— Но я скажу тебе, девушка, как это было, — прохрипел он — голос в ночи, тень, подвинувшаяся так близко, что она ощутила запах выпитого вина. — Я был моложе тебя, мне было тогда семь, а может, даже и шесть. В деревне возле стен крепости моего отца один резчик по дереву устроил свою лавку и, чтобы добиться поддержки, послал нам подарки. Старик делал восхитительные игрушки. Я не помню, что получил тогда, но мне больше понравился подарок Григора — разрисованный деревянный рыцарь, каждый сустав его двигался и был закреплен веревочкой, поэтому он мог сражаться. Григор был на пять лет старше меня и перерос эту игрушку. Он уже стал сквайром, мускулистый как бык и почти шести футов ростом. Поэтому я взял его рыцаря, но кража не принесла мне счастья — я держался настороже, и все-таки он поймал меня. В его комнате была жаровня. Григор не сказал даже слова, просто взял меня под мышки, уткнул лицом в горящие угли и держал так, невзирая на все мои вопли. Ты видела, какой он сильный. И уже тогда вырвать меня у него сумели только трое взрослых мужчин. Септоны говорят о семи пеклах. Что они знают? Только те, кто был обожжен, как я, знают, что такое истинный ад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
