– Зря вы так думали, – сообщил Фуо Тотакиа, – Конвент встречался с Тевау Тимбером в самом начале. Конвент сказал: «Тевау, мы тебе поможем сбросить проклятых оффи, но обещай, что не будет погромов. Хочешь выгнать кого-то из страны – выгоняй, но ты не должен убивать и калечить людей, которые ни на кого не нападают». Вот, так было.
– Да, – грустно подтвердил Шастхадхар, – Нам разрешили погрузить на баркас немного вещей, и уйти сюда. Но мы остались бездомными и нищими.
– Шаст, извини, – король положил ладонь ему на плечо, – я понимаю, получилось очень хреново, но не прошло и года, а у тебя уже есть и дом, и бизнес. Я правду говорю?
Шастхадхар отхлебнул кофе из чашечки и несколько раз кивнул.
– Да, друг, ты говоришь правду. Но я думаю: а что будет завтра?
– Завтра будет суббота, – проинформировал Фуо, глянув на командирские часы.
– Нет, я не про это. Я думаю: что будет через месяц, или через год? Вдруг нам придется снова бежать, бросив все? Ведь в Океании неспокойно, и ходят нехорошие слухи.
– Какие слухи, Шаст? – спросил король, с шумом втягивая в себя кофе.
– Люди говорят: всю Полинезию купили сингапурские китайцы и арабы-мусульмане.
– Да? – король фыркнул, – Что-то я такого не заметил.
– Ты не заметил? А китайцы, которые везде появились?
– О чем ты, Шаст? Это же хмонги. Они с континента, из Красного Китая. Они хорошие ребята, у меня на корабле кок, второй механик, и двое матросов – хмонги. И на атолле Номуавау у меня несколько семей хмонгов, они строители. Так, откуда твои слухи?
– От наших, – признался индус, – много наших сейчас осели здесь и неподалеку. Мы не теряем связь. Ладно, Фуо, я согласен, что китайцы – хмонги не сингапурские, но что ты скажешь про мусульман на Тинтунге, в Лантоне, в столице? Люди говорят: там тысячи мусульман, много тысяч. И они уже устанавливают свои порядки. И на острове Науру, который на северо-западе, тоже мусульмане. Что, если они доберутся и сюда?
– Они устанавливают свои порядки? – переспросил король.
– Да. Так говорят люди.
– Хм-хм… А эти люди сами видели, или пересказывают чужую болтовню?
– Друг, эти люди уехали с атолла Тинтунг и с острова Науру сюда, на Ниуафо-Оу из-за мусульман. Не мусульманину тяжело жить там, где мусульманские порядки.
– Что за дела? – искренне удивился Фуо, – А почему эти люди не пошли в суд?
– Суд дело такое, – индус пожал плечами, – кто знает, на чьей стороне сейчас судьи?
Король Номуавау ударил кулаком по столу, так что звякнули чашки.
– Суд на стороне Великой Хартии! И так будет всегда! Выше Хартии – только звезды, которые на небе! Передай это своим людям. Пусть они не болтают, а идут в суд!
– Я-то передам, – ответил Шастхадхар, – Но поверят ли они мне?
– Ш-ш… – выдохнул Фуо, вытаскивая из кармана коммуникатор, – Вот, дела! Ну, так я сейчас сам позвоню и разберусь.
…
16 сентября. Сессия на Ниуафо-Оу. Директива судьи Малколма.
Преторианский взвод: двадцать гаитянских негров рассыпались по кафе «Бомбей» так незаметно, что впору было поверить в призраков. Только что в зале было лишь полтора десятка индусов, а сейчас в каждой «контрольной точке» торчит фигура в камуфляже.
– Я лейтенант Ауку, – ровным, спокойным тоном сообщил командир взвода, – Я прошу никого не нервничать, а свидетелей прошу приготовиться, чтобы рассказать про атолл Тинтунг. Сейчас придут судьи, и будет сессия. Вот… Вуфу! Поехали!
– Да, командир, – раздался короткий ответ со стороны кухни и оттуда, в сопровождении преторианского сержанта, вышли трое очных судей: относительно светлокожий креол примерно 45 лет, и две очень молодые чернокожие девушки, одна карибская мулатка, а другая африканка банту.
– Так! – произнес креол, и деловито потер руки, – Я сообщаю очный состав сессии суда. Амели Ломо, судья по жребию…
(карибская мулатка элегантно поклонилась)
… – Уитни Мнгва, судья по жребию…
(африканка банту коротко козырнула)
… – Глип Малколм, судья по рейтингу и председатель сессии. Это я.
Креол сделал паузу, и продолжил
– Я попрошу мистера Шастха Кшатрия… Извините, если я ошибся в произношении…
– Меня зовут Шастхадхар Кшапанидхи, сен судья, – поправил хозяин кафе, – Но, я уже привык, что все путаются. Называйте меня просто Шаст.
– ОК, сен Шаст. Вы не могли бы налить нам всем по чашке кофе?
– С удовольствием, сен судья. Обычно я варю кофе с гвоздикой и корочкой лайма.
– Это должно быть вкусно, – заметила Уитни Мгнва.
– А мне еще шоколадку, – попросила Амели Ломо, – я привыкла к кофе с шоколадом.
– Thik-haai, – сказал хозяин кафе, – будет шоколадка. Aita pe-a.
– Faafe! – поблагодарила карибская мулатка, – и повернулась к Малколму.
– Глип, мы уже начинаем, или что?
– Да, Амели. Поехали по списку в алфавитном порядке.
– Ага, – сказала она, глядя на экран ноутбука, – сен Айчара, Кишам есть в зале?
Высокий пожилой индус в старомодном, аккуратно выглаженном сером европейском костюме поднялся из-за столика и произнес.
– Namaskar! Maim Kisham Aychara hum, balki maim kriyola bata nahim.
– Этот мужчина говорит, – встряла девчонка-индуска в оранжевой тунике, – что Кишам Айчара это он, но он плохо понимает по-креольски.
– А ты кто? – поинтересовалась Уитни Мнгва.
– Я Арандхати Кшапанидхи, можно просто Хати.
– Моя дочка, – пояснил Шастхадхар, – вечно влезает в разговоры.
– Но, папа, я ведь для пользы дела! – заявила она.
– Очень хорошо, – Глип улыбнулся, – значит, мы попросим Хати быть переводчицей.
– Легко! – ответила она и повернулась к Кишаму Айчаре, – Kisham, ki apa ko Tintunge hu-a?
– Musalamana mi;;i ke a;ka;e ke satha meri dukana ko nasta kara diya, – сказал он.
– Kyom nahim? – спросила она, – Kisa li-e?
– Vahamm nagna anka;a hai, – пояснил, Кишам, и изобразил ладонями в воздухе какую-то сложную фигуру, – Kamasutra. Unhonne kaha ki yaha sariyata ke khilapha hai.
– Dhan-yavada! – Хати кивнула ему и повернулась к судьям, – Кишам рассказал мне, что мусульмане на Тинтунге разгромили его магазинчик с глиняными фигурками. Они это сделали потому, что фигурки голые. Камасутра. Они сказали: это нарушение шариата.
– Упс… – настороженно произнесла Уитни Мнгва.
– Хати, – сказал Глип, – переведи, пожалуйста, мистеру Айчаре, что мы благодарим его за информацию, и возможно, попросим уточнить детали. А сейчас… Амели, кто дальше по алфавиту?
– Ананда, Басмати, – ответила карибская мулатка.
Из-за столика вскочила смуглая женщина лет 30, полная, круглолицая и, судя по всему, склонная к яркой экспрессии. Не дожидаясь вопросов, она сразу же обратилась к Хати с длинным рассказом, сопровождаемым активной жестикуляцией. Жестикулировала она только левой рукой, а правая, очевидно, травмированная, была на перевязи.
– …Басмати рассказывает, – начала переводить Хати, – мусульманин ударил ее палкой по голове за то, что она шла с открытым лицом и шеей мимо какого-то места на улице, где мусульмане молятся. Она прикрыла голову рукой, и ей повредили руку…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
