- Мне грозит суд и нужда, - позор, который карает нарушителя закона. Ты не знаешь всего. Я не оправдал доверия марсиан на полюсе, я посягнул на их имущество, я бежал, совершив насилие, сбросив сторожа вниз, я ошельмован, пока Нумэ у власти. На тебя я не имею никаких прав, ты находишься под защитой Ну, ты свободна. - Но снова бежать от тебя, после того, как я тебя видел, - это ужасно!
- Нет, нет - воскликнула она, прижимаясь к нему опять. Я тебя теперь не отпущу от себя, и во всем этом нет ничего ужасного. Все, что ты сделал, - ты сделал ради того, чтобы прийти ко мне, и теперь я разделю с тобой твою участь, ты ничего не должен бояться. Наши друзья возьмут нас туда, куда рука Нумэ не достигает.
Он покачал головой.
- Это невозможно, - с милости от тех, кого я считаю врагами человечества, от разрушителей моего счастья, - это невозможно.
- О, как ты можешь так говорить! Зальтнер находится в таком же положении и он без колебаний принял помощь Ла, он взял ее в жены по законам Ну.
- Он может так поступать, потому что любит ее. Я же ненавижу эту марсианку. И мы оба разведены по закону Ну.
- Мы разведены? Кто это постановил? Этот закон - ничто без нашей воли. Он охраняет нашу волю от чужого вторжения, но против нашей воли он не властен. И я никогда, никогда, - о Гуго, как ты можешь думать, что я тебя оставлю, я, которая сама была виной нашей разлуки, - я стояла здесь на этом самом месте, когда умоляла Элля повезти меня на северный полюс, потому что я думала тебя найти в течение дня, а прошло два года - не по моей вине.
- Не напоминай мне о нем, - резко прервал он ее. - Эти два года, о! Когда я вернулся и подошел к твоей двери, из нее вышел он...
- Гуго, - сказала она, умоляя, - страданья ожесточили тебя, иначе ты бы так не говорил. Да, Элль мой друг, самый верный, самый лучший, ты это знаешь, и он нам это всегда докажет. Ты только что сказал, что я свободна, но где я сейчас? Во дворце культора или здесь, в убежище изгнанника, который меня отталкивает? - Он долго смотрел на нее, потом притянул ее к себе.
- Прости меня, - сказал он, - ведь это правда, ты здесь у меня, моя дорогая. Что нам до людской молвы? Я страдал, и беда тяготела надо мной. Но суд пошлости не коснется нас. Как же мы дадим отпор марсианам, если не будем сознавать в себе внутренней свободы? Но у меня разрывается сердце при мысли, что я не могу удержать тебя открыто, потому что я сам не имею пристанища, пока планеты движутся по своим путям. Потому что одно я хочу сохранить, это - мою гордость, и спасения по их милости я не хочу!
Исма откинулась назад и посмотрела ему удивленно в глаза.
- Если не по их милости, - проговорила она медленно, - то остается только одно: по правде.
Его глаза расширились, когда он ответил: - Если я тебя верно понимаю.
- Доверься Эллю. Скажи ему все и выслушай его мнение. И если понадобится, предстань перед их судом. Я же буду с тобой.
Он колебался: - Это значит, - я предаю себя в его руки.
- Он благороден и велик.
Торм нахмурился. Он долго думал. Наконец он сказал:
- Я не вижу другого исхода. И раз ты ко мне пришла, я не могу дольше колебаться в решении моей судьбы. Я пойду.
Она бросилась к нему на шею.
- Иди, - воскликнула она, - идем вместе и тотчас же!
- Как, теперь? Сейчас же? Что ты говоришь? Теперь вечер, а я, от неожиданности, не успел тебя даже расспросить, как ты сюда попала?
- Пойдем к Ла, и ты все поймешь.
Он еще раз заключил ее в свои объятия. Потом они направились рука об руку в сад. Они остановились у самого воздушного корабля.
- Прости меня, - сказал Торм Исме, - но итти теперь в общество других, здороваться с ними, разговаривать, - я этого не могу, и кроме того сейчас поздно, чтобы вести переговоры с Эллем, даже если бы Ла...
- Я позову Ла.
Совещание с Ла продолжалось недолго. - Вас, Торм, - сказала она, - Элль примет во всякое время, а вы не успокоитесь, пока дело не будет окончательно решено. Для нас же желательно разобрать все это еще сегодня ночью, потому что земля Европы жжет мне ступни, и я бы хотела с восходом солнца быть высоко над облаками. Через полчаса вы можете уже находиться в комнате Элля.
- Ваши интересы решают вопрос, - сказал Торм. - Из-за меня вы не должны задерживаться. Я готов.
Ла повела Торма и Исму на корабль. Они видели, как она говорила с Грунте, который покинул корабль. Потом они остались одни в маленьком салоне. Чего только им не надо было сообщить друг другу! Мм казалось, что они только что начали разговор, когда вошла Ла и сказала:
- Мы находимся у выступа дворца культора, на пристани для воздушных кораблей, выходите скорее и велите доложить о себе. Наш корабль вы найдете на Площади Акаций, куда вас доставит в несколько минут, любой из стоящих на площади экипажей. А пока счастливого пути!
Исма молча обняла Торма, затем он спустился по корабельной лестнице. На городских башнях било одиннадцать, когда дежурный спросил Торма, что ему угодно. Посещение в такой поздний час могло быть вызвано только очень важными обстоятельствами, поэтому он не поколебался спросить, принимает ли культор. Но Элль еще работал. Он побледнел, когда прочитал карточку.
- В мой личный кабинет, - сказал он.
Оба приятеля стояли друг против друга. Оба чувствовали себя несвободными. Оба вели борьбу с властью рока, который оказался сильнее их и которому они должны были теперь покориться. Но только на мгновенье их взгляды остановились друг на друге. Каждый увидел в другом молчаливую скорбь, которая его снедала, и воспоминание вознеслось к годам верной, совместной, дружественной работы и смелых надежд. Умиление свидания заволокло мрачный взгляд тихой радостью. Они поспешили друг к другу, и руки их соединились:
- Вы прежде всего захотите знать, где я был, - начал наконец Торм, - я же пришел сюда, чтобы услыхать от вас - вы принимаете меня как друг, но как примет меня культор - что я должен ожидать?
- Я вас не совсем понимаю, - возразил Элль в замешательстве, - что побуждает Вас к такому вопросу? Говорите откровенно. Вы приехали из Тибета через Калькутту?
Торм содрогнулся. - Ах, вы знаете? Но выслушайте все сперва.
Он вкратце сообщил о своем бегстве с полюса и с воздушного корабля и о тех событиях, которые при этом произошли. - Он ничего не утаивал. Он рассказал, что побудило его не разыскивать ни своей жены, ни Элля, а укрыться во Фридау; рассказал, что там его узнала Зэ, что таким путем Исма его разыскала и что сейчас он находится здесь, чтобы услышать совет Элля и понести ответственность за свои действия.
Элль молча слушал, склонив в раздумьи голову на руку. Он не прервал его не единым словом, и по его лицу совершенно не было видно, что в нем происходило.
Этого он не знал. Проступок против корабельного сторожа был губителен для Торма. Элль, в качестве высшего должностного лица, не мог оставить его безнаказанным. Только что полученное предписание возлагало на него особенно тяжелую обязанность. Если он последует указаниям центрального совета, то участь Торма решена. Она была в его руках. Один нажим на этот звонок, - и он не уйдет больше из этой комнаты к Исме, - и тогда? Исма будет свободна. Но где она? Она его оставила, не сказав ему ничего на прощание, и поспешила к своему мужу. Глубокая, горькая боль оскорбленной любви пронзила его. В течение многих лет Исма поддерживала в нем полную радостных надежд дружбу, пока ожидание близкого счастья не захватило его всецело, - и теперь, теперь он был для нее ничем. Вот какова была Исма! Да, он мог ей отомстить. Он мог также... Но имел ли он право молчать? Мог ли он, узнав о преступлении Торма, отпустить его безнаказанно? Возвратить его супруге и охранить их счастье? И как вынести тогда мысль о ней?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
