вот теперь бежала снова. И в этот раз страх практически задушил.
Закашлялась, ощущая, как в глазах темнеет, но не остановилась.
Не могла. Не имела права.
Машина вырулила из―за поворота, и я ощутила сдавивший легкие ужас.
Закричала ― громко, что было мочи.
И не знала, что стало бы с моим сердцем дальше, если бы не увидела, как Дарен подхватил Адель на руки в нескольких дюймах от смертоносных колес. И если бы не заметила, как живую, но напуганную, прижал к себе.
Выдохнув от облегчения, почувствовала потекшие по щекам слезы, а затем, словно дав себе слабину, потеряла сознание.
Сидел у больничной койки, сцепив пальцы в замок и, не находя себя от беспокойства, смотрел на спящую Эбби. Когда увидел, как она падает на асфальт, ощутил, как сердце остановилось.
Мне показалось, что оно просто не пожелало биться без неё. Словно мы были связаны невидимой нитью, и каждый её вдох был продолжением моего выдоха.
Когда она не дышала, я даже не хотел пытаться.
Да и разве сумел бы?
Её веки дрогнули, и я тут же выпрямился, опустившись перед кроватью на колени. Коснулся рукой её слегка влажных волос. Сейчас я жалел о каждом брошенном слове, о каждой крупице боли, которую ей причинил. Мне хотелось отмотать назад время, сделать всё по―другому, сказать всё иначе… но я понимал, что, даже, если бы смог вернуться, поступил бы точно так же.
Потому что Зверь привык защищаться от мира только так ― вгрызаясь в горло тому, кто переступал черту. Причиняя ему сильную боль. Разбивая сердце и убивая надежду.
Только так. И никак иначе.
Эбби зашевелилась, а затем поморщилась, почувствовав, как луч солнца упал ей на лицо. Я пододвинулся, закрывая её собой, и замер, когда она начала открывать глаза.
— Адель…
— Она в порядке, ― прошептал, ― цела и невредима.
Сердце застучало сильнее, когда я поймал живой блеск её глаз. Глаз, которые смотрели прямо на меня. Мягко. Будто с облегчением.
— Ты здесь? ― тихо спросила она, заставляя меня не спеша кивнуть.
— Я здесь, ― пальцы вновь невольно коснулись светлых волос. Заметив в её взгляде вопрос, решил сам его озвучить, ― снова спросишь, почему не ушел?
— Только если ты ответишь, что не смог, ― так же тихо сказала она, и в её взгляде мелькнуло столько боли, сколько даже сам Ад никогда не смог бы причинить.
На это был способен лишь человек.
Осторожно взял её руку и легонько сжал в своей, почувствовав, как при этом задрожали её пальцы. Как задрожала она сама.
— Не смог. Но если после всего того, что я наговорил тебе в магазине, ты захочешь, чтобы я ушел, я пойму… если ты только дашь мне понять, что не хочешь меня видеть…
Она вкинула руку и приложила ладонь к моим губам. Её голова медленно задвигалась ― этим жестом она словно говорила «молчи», и я так и сделал.
— Я никогда этого не захочу, чтобы ни случилось.
— …мы самые ближайшие родственники, поверьте, ближе нас нет никого! ― мы оба повернулись на голос, а затем дверь распахнулась, и на пороге показались два до боли знакомых лица. ― О, Эбби! Ты в порядке? Мы так волновались за тебя, что места не нахо… Пол, давай сюда цветы и фрукты!
Помог ей приподняться, заметив, как она поморщилась от внезапной головной боли.
— Как вы здесь оказались? Что… ― её глаза расширились, когда она увидела Пола, вносившего в её палату две огромные корзинки. В одной были цветы, в другой ― фрукты.
Следом за ним зашла ещё целая «армия» санитаров с такими же огромными плетенками в руках. Палата наполнилась цветочно―цитрусовым ароматом, и места в ней, кажется, не осталось даже для вдоха.
— Мы знаем, что ты здесь совсем ненадолго, но нам очень хотелось создать тебе атмосферу уюта и хоть немного поднять настроение, ― Элейн улыбнулась, но затем слегка поникла, ― перестарались, да? Тебе не нравится?
— Что? ― Эбби сморгнула. ― О, нет. Это… прекрасно. Спасибо.
Элейн поцеловала её в лоб и сжала руку.
— Видишь, что ты наделала? ― усмехнулся Пол, указывая на Элейн. ― Цветочный магазин окупился на год вперед. ― а затем подошел и тоже поцеловал её в волосы. ― Но я рад, что ты в порядке. Мы, правда, беспокоились.
— Не стоило так тратиться…
— О, нет, стоило. Более того, если ты посмеешь учудить подобное снова, то просто цветами не отделаешься.
На её губах снова появилась улыбка.
— Не нужно было Дарену звонить вам.
— Это был не он, ― на удивление Эбби, произнес Пол, ― а Адель.
— Я оставила ей свой номер на случай, если она захочет поболтать, ну, там о модных платьях или сумках… ― объяснила Элейн, а затем на мгновение взглянула на Пола. ― Она рассказала нам, что случилось. И, помимо тревоги за тебя, я очень зла на своего брата.
Я поднял на сестру глаза.
— А что я сделал?
— Что сделал? ― Элейн сложила руки на груди. ― Ты всерьез спрашиваешь это?
Хотел было объяснить, почему не рассказал о том, что сегодня произошло сразу, но не смог. Ведь на самом деле не собирался говорить. Так было бы спокойнее. И ей. И всем.
— Послушай…
— Мы обсудим это дома. И на этот раз тебе по―крупному влетит!
— Эл, он… пытался спасти меня, ― неожиданно произнесла Эбби. ― И если кого и винить в том, что с ним могло бы случиться, то только меня.
— Я знаю, милая, но в этом нет твоей вины, ― Элейн нежно коснулась её щеки, ― я злюсь не потому, что мой брат рискнул своей жизнью, а потому, что он скрыл от меня одну очень важную новость.
— Новость? ― в один голос спросили мы.
— Да, ― Элейн невольно улыбнулась, а затем завизжала от радости, ― о том, что вы обручены и скоро поженитесь! Я так счастлива, словно это моя помолвка!
Напрягся, медленно переводя на Эбби глаза и, замечая, что она тоже замерла. По её глазам видел, что она всецело разделяла те два слова, которые сейчас вертелись у меня в голове. Те два слова, которые очень точно описывали их теперешнее положение.
Два простых слова.
Вот Черт!
24. Эбигейл и Дарен
Боже. Боже. Боже―е―е.
Словами просто не описать, что я почувствовала, когда поняла, что всё это мне не послышалось. «…Вы обручены и скоро поженитесь!». Я должна была сходить с ума от счастья. В нормальной ситуации. При нормальных обстоятельствах. Но вместо этого ощущала страх.
