Вокруг столба пламени кружили, взмывая вверх, горячие искры. Гэр раскинул руки и затянул Песнь. Мелодия пришла откуда-то из раскаленного добела жара костра и была острой, как лезвие клинка. В ней слышались звуки небесной кузницы, в которой куются звезды. В пылающем перед ним пламени вспыхнули серебристые проблески, затем такие же появились и в двух соседних кострах. Серебро постепенно вытесняло золотой и оранжевый, затем блеснуло сталью и стало голубым.
Жар заставлял Гэра отступать шаг за шагом, но он продолжал взывать к Песни. Он хотел очистить огонь, насколько ему хватит сил, пусть мертвые Капитула вознесутся к небесам без дыма и пепла, без грязи. Это все, что он мог сделать для них. Для нее.
А затем Гэр наконец дал волю слезам.
* * *
Танит, завернувшись в плащ, издали наблюдала за ним. С того самого дня она ни разу не встречалась с леанцем. Он не открывал дверь ни ей, ни кому-либо другому, и Танит не хотелось бередить его раны, как бы сильно он ни нуждался в исцелении. Гэр казался вполне здоровым, был чисто одет и аккуратно причесан, но его выдавали глаза, серые, как кремень, и холодные, как северное море. Он управлял Песнью так же уверенно, как и раньше, но Танит до сих пор не поняла, как ему удалось отразить удар, который Савин нанес его разуму. Она видела все собственными глазами и до сих пор вздрагивала от воспоминаний. Танит боялась, что однажды Гэр сорвется, просто не выдержав напряжения.
Если бы только она смогла вовремя добраться до Айши, спасти ей жизнь, избавить его от этой боли! Но время невозможно отмотать назад, как катушку ниток, – что сделано, то сделано. Танит потерла свежий шрам, сбегавший по предплечью. Никакое исцеление не сможет ее от него избавить. Он останется напоминанием о ее ошибке. Ей следовало приложить больше усилий. Она должна была встать перед демонами и позволить им сожрать ее, если бы это могло спасти Гэра от раны в сердце.
Танит закрыла глаза, сдерживая колючие слезы.
– Необычный ритуал, – произнес К’шаа у ее плеча. – Мы отдаем своих мертвых морю, а не огню.
Она снова открыла глаза и процитировала похоронную службу морских эльфов. Ее голос почти не дрожал.
– «Мы рождены из воды и возвращаемся в воду. Да заберут воды нашего морского брата и унесут домой к Матери, до тех пор, пока прилив снова не вернет его нам».
К’шаа наклонил голову, его длинные волосы развевал ветер.
– Хорошо сказано. Скажи мне, вы всегда так делаете? – Его согнутый палец указал на сверкающее синее пламя, рвущееся в небеса.
– Нет. Я никогда раньше такого не видела. Наверное, это новый обычай.
– В последнее время я повидал очень много нового, – сказал морской эльф. Его голос слегка дрожал от горя и неодобрения. – Многое меняется.
Танит плотнее закуталась в плащ – она неожиданно озябла.
– К’шаа, твой народ умеет читать будущее? – спросила она. – Вы видите знаки и знамения в небе, слышите слова, принесенные ветром?
Эльф наклонил голову и окинул ее взглядом раскосых глаз.
– Я слышу приближение бурь, – ответил он. – Чувствую запах молний в чреве туч и читаю по волнам. Другие предзнаменования мне неведомы.
Танит смотрела, как Гэра омывает свет погребальных костров. Он закрыл глаза, и стекающие по его лицу слезы засияли серебром. Столько боли – как он это выносит?
– Я тоже слышу приближение бурь, – сказала Танит. – И боюсь, та, что идет сейчас, может стать концом для всех нас.
Эпилог
Один. Белый свет стекает по лезвию меча, когда Гэр разворачивается на каблуках. Два. Сталь ударяет о сталь, высекая искры на землю двора. Шаг назад, движение запястий. Еще искры. Три. Сместить вес, поймать баланс, вернуть удар. Сорчал танцевал в паре дюймов от клинка. Снова поворот. Двуручная хватка, чтобы встретить удар Арлина. Клинки скрестились, гарды сомкнулись. Лицо тиланца оказалось совсем рядом. Инерция позволила Гэру вывернуть руки вверх, выбивая меч Арлина. Поворот. Хлопок плашмя по предплечью Сорчала, чтобы тот выронил рапиру. Два быстрых шага, и Гэр опять оказался лицом к лицу с Арлином. Соберись. Небрежно. Он встретил тиланца плечом, прижал его руку и вывернул так, что меч сам выпал из пальцев. И грохнулся в пыль. Готово.
Арлин оскалился и оттолкнул его. Гэр схватил его за запястье и бросил через плечо, так, чтобы вышибло дух от падения на спину.
– Отлично сделано, – заметил Сорчал, вытирая предплечьем вспотевшие брови.
Гэр покачал головой.
– Слишком медленно.
Пауза между ударом и контрударом все еще была слишком длинной. За это время многое могло измениться. В бою на мечах секунда была вечностью. Он должен двигаться быстрее.
– Еще раз?
Сорчал вздохнул.
– Еще раз.
Арлин, отдуваясь, сел, опираясь на локти. Гэр предложил ему руку, но тиланец только прожег его взглядом, презрительно вздернув губу.
– Зачем ты это делаешь? – Он сплюнул в пыль, едва не попав на босые ноги Гэра. – Зачем ты каждый день зовешь меня на тренировку?
– Затем, что ты лучший мечник Капитула, – ответил Гэр, не убирая руки.
Арлин наконец принял ее, и Гэр помог ему подняться. Тиланец взял меч и вытер пыльное лезвие о штаны.
– Ты же знаешь, что я тебя терпеть не могу, леанец.
– А тебе не надо меня терпеть. Достаточно со мной драться. Готов?
Арлин зарычал:
– Всегда готов!
* * *
– Богиня, я слишком стар, чтобы сражаться на мечах с такими шалопаями, как этот. – Харал вытер лицо висевшим на шее полотенцем и рухнул на скамью рядом с Альдераном.
Альдеран хмыкнул, но не отвел взгляда от тренировочного двора. Три мечника сходились, обменивались ударами, расходились и снова сцеплялись. Солнце играло на лезвиях, сталь звенела, как и весенний воздух.
– Сколько они сражаются сегодня? – спросил он.
– Три с половиной часа. Примерно как вчера.
И позавчера, и за день до этого, и каждый день со дня похорон. В сердце Альдерана заворочался беспокойный червь.
– У Гэра битва выглядит как танец.
– А он и танцует. Он не лучший из тех, кого я видел, но, святые, он к этому близок. Здесь ему равных нет.
– Ему нужен отдых. Время, чтобы отгоревать.
– А может, он выбрал именно этот способ, чтобы справиться с горем.
– Возможно. – «Я предпочел бы, чтобы он плакал, выл, чтобы напивался до беспамятства. Сделал хоть что-нибудь человеческое вместо этой бесконечной концентрации».
Харал похлопал Альдерана по плечу.
– У каждого свои способы справляться с потерей, – сказал он тихо. – У тебя свой, Альдеран, у меня будет свой, когда придет мой черед. А у Гэра свой.
Он встал, и Альдеран посмотрел на него снизу вверх.
– Ты ведь не можешь не понимать, что он делает, правда? – «Превращает себя в оружие, оттачивает себя для битвы. Оружие для одной-единственной цели».
– Айе, я знаю.
– Это опасно.
– Он молод, Альдеран. Молод, и ему больно.
– Мне это не нравится.
– Он выживет. – Харал прикрыл ладонью глаза, глядя, как леанец скользит между противниками, и пробормотал: – Хотя мне жаль того, кто решит встретиться с этим мечом.
– Гэр еще не исцелился. Савин убьет его, не моргнув глазом.
– Этого ты не знаешь. Ты рассказывал, что Гэр сотворил со щитом, как он принял удар на себя. Не волнуйся, они с этим ублюдком уже на равных.
«Но я волнуюсь. И сейчас куда больше, чем во время его опустошения».
Харал зашагал прочь, а Альдеран продолжал следить за поединком во дворе. И волноваться.
* * *
Извозчик довез Танит до самой верфи и покраснел, как солнышко, когда она расцеловала его на прощанье. Присвистнув мулам, он затарахтел в сторону Пенкруика, оглядываясь и махая ей рукой на прощанье. Танит махала в ответ, пока он не исчез из виду.
Вот и все. Ее последняя связь с Капитулом скрылась за доками, и больше не было поводов откладывать свой отъезд. Она и так ждала до последнего, теперь же «Утренняя звезда» отчалит с приливом, а вместе с ней с этим берегом попрощается и она. Мимо сновали портовые грузчики, катились бочки, тарахтели телеги и скрипели краны. Шаги грохотали по булыжникам мостовой. Осталось погрузить несколько бочек воды, сделать еще один рейд к кораблю, и «Звезда» будет готова отчалить. Танит наблюдала за тем, как грузят провиант для корабля морских эльфов, как весла начинают движение, делая лодку похожей на длинноногого водяного жука.
Небо было чистым, но бриз с гавани пробирал до костей. Танит закуталась в плащ и повернулась к лестнице, ожидая знака. У сходней стоял Гэр. Скрестив руки под мантией мастера, спадающей до сапог, он ждал приближения Танит. Его лицо было таким же бесстрастным, как повелось с того жуткого дня. Он приложил ладонь к сердцу и поклонился ей так низко, что его длинные волосы упали вперед, на плечо.
