– Веселенькое дело…
– Плюнь, – посоветовала Ева. – Раз не шлепнули, значит, по всей видимости, уже и не шлепнут. Но Кирилл! Каков наш чесоточный, а? Мало того, что погранцы Центрума давно уже держали «фирму» под контролем, так он еще и Алену на Земле завербовал! С ее-то странным талантом проводника иначе и быть не могло. Кирилл небось сам удивился до испуга, когда у нее вдруг прорезались способности… А главное, наша-то операция! Погранцы нас с самого начала разыгрывали втемную – полагали, что мы раньше выйдем на Макса, чем они. И мы почти вышли на него!
– «Почти» не считается, – угрюмо молвил Сергей.
– Кирилл – наш запасной вариант – нашел бы Макса раньше нас. Кто ж знал, что он окажется погранцом?
Ева расхохоталась, и Сергей понял, что иномирянка близка к истерике. Макс, Макс! Ей Макс Штейнгарт нужен! Отняли у девочки любимую куклу…
Впрочем, нет, аналогия не годится. Какая там кукла! Дело куда серьезнее. Отняли у жрицы ее идола!
Что сделает жрица в такой ситуации?
Убьет или сама будет убита. В общем, вопреки своей рассудительности, сорвется и все-таки наделает глупостей.
Хуже всего было то, что Сергей не знал, как вести себя с Евой. Прикрикнуть – не поможет, да и повода пока нет. Утешать – глупо…
Очень вовремя дверь отворилась. Однако вместо Алены в комнату проникло мохнатое существо, больше всего похожее на обезьяну. Правда, блестящие глаза существа были великоваты для обезьяны, и сама мордочка носила скорее детские, нежели обезьяньи черты. Трогательная была мордочка. Зато имеющийся у существа хвост казался чем-то ненужным.
А не такое же ли существо Ева заметила в лагере у Старца, а Сергей не заметил?
– Мартыш, – мягко сказал мартыш, не проникая далеко в комнату, готовый, по-видимому, дать тягу, если что. – Друг?
Это был вопрос, и Сергей, пожав плечами, ответил:
– Друг.
– Еда, – сказал мартыш.
– Что – еда? Есть хочешь?
– Еда, – повторил мартыш.
– Тебя тут не кормят, что ли?
– Еда.
Может, поселившиеся в Центруме инопланетные гоминоиды не отличались ни силой, ни умом, ни сообразительностью, однако в настойчивости им нельзя было отказать.
– В холодильнике посмотри.
– Еда, – продолжал настаивать мартыш.
– Они не понимают глаголов, – отозвалась Ева. – Говори с ними только существительными. Холодильник. Холодильник, понял?
– Еда.
– Ладно, сама погляжу, что там есть, раз ты такой глупый.
– Я погляжу, – сказал Сергей.
В холодильнике обнаружился кусок ветчины, стопка перетянутых резинкой пакетиков супов «Горячая кружка», два литровых пакета клюквенного морса и небольшая гроздь бананов, а в морозильном отделении – обледенелая рыбья тушка и одинокая сарделька, обросшая инеем, как шерстью. Сергей достал бананы.
– Хочешь?
– Говорю тебе, балда, он не понимает глаголов, – сказала Ева.
– Банан, – сказал Сергей. – Еда.
– Банан, – с энтузиазмом повторил мартыш. – Еда.
– Держи.
Мохнатая лапка проворно схватила угощение. По-видимому, этот мартыш хорошо знал, что такое банан. В два счета шкурка была снята. Откусив от банана кусочек, зверек выразил на мордочке полное блаженство.
Через минуту банана не стало. Шкурку зверек деликатно бросил в угол.
– Неряха, – укорил его Сергей. – Еще хочешь? Не понимаешь? Еще банан, а?
– Банан, – немедленно согласился мартыш.
– Ну, на еще. Не жалко.
– Мефодий! – донесся из глубины дома голос Алены.
Мартыш вздрогнул. Искали определенно его. Мохнатая лапка, готовая схватить банан, отдернулась. Мартыш оглянулся на дверь, помедлил в нерешительности – и, сцапав-таки лакомство, ускакал в дверь на трех лапах, банан в четвертой. Хвост – трубой, как у кота или лемура. Опять послышался приглушенный голос Алены: «Мефодий, ну где ты?»
Прошло от силы полминуты, и мартыш по имени Мефодий появился вновь – облизываясь и с довольной мордочкой. Уже без банана и банановой шкурки.
Зато с чем-то зажатым в мохнатом кулачке. Быстро-быстро выложил на пол с дюжину мелких камешков и унесся прыжками на зов Алены.
Сергей обернулся к Еве. Та только пожала плечами. Похоже, ужимки и прыжки обезьяноподобной зверушки ее сейчас не интересовали.
Сергей чуть не пнул камешки ногой – и замер, вглядевшись. Камешки были явно уложены неспроста. Как ни спешил мартыш, в их расположении различался нарочитый узор.
Спираль. Обыкновенная одинарная раскручивающаяся спираль.
И начиналась она от полупрозрачного, довольно красивого на вид зеленого камешка.
* * *
Макс очнулся от тошнотворного запаха нашатырного спирта. Замычав, помотал головой. Чихнул.
Чих гулко отразился от бетонных стен. Комната была меблирована со спартанской простотой: стол и стул для дознавателя, малый, вроде бы медицинский столик на колесиках, прикрытый белоснежной салфеткой, а для допрашиваемого – деревянный, привинченный к полу стул с высокой узкой спинкой. За этой спинкой, надо полагать, должны помещаться схваченные наручниками руки допрашиваемого, дабы избавить его от ненужных мыслей о нападении или самоубийстве. Рук Макс не чувствовал, но, скосив глаза, убедился, что они не висят свободно вдоль тела, а заведены за спинку стула. Отсюда следовал только один вывод: на запястьях наручники.
И еще кто-то стоял сзади, Макс слышал его дыхание.
Ой, плохо…
А главное – опять допрос! Как в Оннели, в Тупсе этой поганой!
Хорошо бы кончилось не так, как в Тупсе… Надоело бегать.
Он сфокусировал глаза на дознавателе. Рослый и мясистый, с нездоровым цветом лица, тот сидел за столом, постукивая по столешнице карандашом, – ждал, когда Макс придет в себя. Гудело в черепе, изображение перед глазами норовило поплыть. «Наверное, головой о мостовую стукнулся, – подумал Макс. – Но как меня отключил этот китаец! Отчетливая работа!»
А что же тело с его наработанными боевыми рефлексами?
Подвело тело. Не ожидало нападения. А может, просто не было знакомо с таким изощренным приемом. Профессионал же… Отбиться от него – это не в Оннели крушить исполненных глупой самонадеянности толстомясых полицейских и столь же самонадеянных неуклюжих уголовников!
– Вы очнулись? – спросил дознаватель по-сургански.
Макс кивнул.
– Вы понимаете меня, не так ли? Вы хорошо знаете сурганский язык?
– Плохо, – с трудом проговорил Макс. – Совсем плохо. Но скоро я буду знать его лучше.
Дознаватель выпалил длинную и сложную фразу – будто горохом сыпал. Макс покачал головой.
– Не понимаю.
– Что ж, бывает. – Перейдя на оннельский, дознаватель внимательно посмотрел на Макса и, кажется, поверил. – Похоже, вы и в самом деле прибыли в Центрум всего лишь несколько дней назад. Не вы первый, не вы последний. Я, знаете ли, по рождению тоже землянин и притом ваш соотечественник. Вы Макс Штейнгард, а я Герхард Химмель. Называйте меня просто Герхардом. Вы откуда родом?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
