«Что же делать?» — содрогнулся Адхи, когда увидел рядом с врагом злорадно ухмыляющегося Хорга, показавшегося из-за трона. Наверное, он тоже открыл «прокол», как и научил его наставник-Разрушитель. На руках бывший друг держал Даду.
Брата! Младший предстал наконец-то не во сне, не в тревожных видениях и не в воспоминаниях. После стольких дней разлуки хотелось плакать от радости, но душу затопляла паника: они проиграли, даже не начав сражение.
— Адхи! Ты пришел! Я… я знал, что ты придешь! — радостно воскликнул Дада.
«Теперь они будут шантажировать меня… Проклятье! Так близко и снова так далеко!» — сетовал Адхи, озираясь на связанных друзей. Никто не сумел бы помочь.
К тронному залу стягивалась охрана дворца, но теперь обширную комнату затянула непроницаемая паутина зла. Пусть царь и не успел стать узловой точкой для черных линий, Марквин на троне сам источал первозданную ауру тьмы.
Адхи затопила обида: они почти достигли цели, почти разрушили гнусный план. В душе раскаленной лавой вскипела ярость. Перед ним восстали ясным рядом все колена славного рода Степных Орков, все великие воины и шаманы, все матери племени, воодушевляющие сыновей перед битвой. И его мать, их с братом родная мать, ждущая где-то в Звене возвращения потерянных детей. Ради этого стоило переворачивать миры и превращать горы в океаны. Ради этого хватило бы сил сбросить в небытие порождения Змея Хаоса.
И Адхи ощутил невероятную силу под пальцами. Белые линии раскалились и требовали применения. Он вскинул руки и направил магию на врагов. И белые нити обвились вокруг Марквина Сента и Хорга, пленяя их. Тогда у друзей появилась возможность глотнуть хоть немного воздуха, кудесники слабо пошевелились. Адхи же подскочил к Хоргу и попытался вырвать брата у связанного по рукам и ногам предателя-друга.
— Отдай! Эй! Так нечестно! Так не поступают орки, — растерянно затараторил бывший друг.
— Ты больше не часть племени, больше не орк, — выплюнул ему в лицо Адхи.
— Учитель! Вы это предвидели? — трусливо завыл Хорг. Но Адхи уже не обращал на него внимания, притягивая к себе Даду.
Казалось, прошла вечность, когда он последний раз просто обнимал младшего. А иногда еще думал, что брат слишком навязчиво липнет к нему, не дает пойти куда-то со старшими ребятами. Да Адхи все ему простил, все маленькие проступки, шкодливые проделки: сломанную как-то раз заготовку для лука, рассыпанные шишкоягоды, разбитые крынки. Да какие там еще неурядицы были в их уютном замкнутом мире детства? Теперь все это вспоминалось как чудесные времена беззаботности и теплоты. Адхи затопила бескрайняя радость: младший пока оказался с ним. Только враг по-прежнему находился в зале.
— Это западня! — воскликнула Офелиса, стряхивая липкие оковы ожившей тени. Но слишком поздно. Марквин самодовольно сидел на троне, не обращая внимания на оковы из света, а вскоре и вовсе рассмеялся:
— Отлично! Все идет по плану!
— Что? Сдавайся! С нами белые линии, — гневно воскликнул Адхи, заслоняя собой Даду, который теперь прижимался к ногам старшего и даже показал язык бессильно скалящемуся Хоргу.
— Ты не чувствуешь? — отмахнулся, как от маленького несмышленыша, Марквин, без труда разрывая сияющие нити. — Ты достиг нужного баланса отчаяния и надежды, без моей помощи. Отлично! Ты и есть мой билет в Вермело.
И он поразил Адхи черными линиями. Легкая победа оказалась мнимой. Сквозь путы начали прорастать туманящие разум ядовитые змеи. Закружилась голова, желудок подкатил к горлу, Адхи почувствовал, что им управляют, точно куклой. Руки сами потянулись к незримым вратам, не черным и не белым — лиловым, ведущим на «дурную луну» под свет фиолетового солнца. Нет! Он же обещал никогда не допустить возвращения Змея Хаоса, а оказался лишь покорной марионеткой Марквина.
Адхи пытался сопротивляться, крича от боли и извиваясь подбитой в полете птицей, но вдруг услышал голос Белого Дракона: «Не сопротивляйся. Веди его на лиловую луну. Я готов. И Змей тоже».
«Змей?» — поразился Адхи, но Белый Дракон продолжал ровным напряженным голосом:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Не спрашивай, просто веди его сюда».
Адхи закрыл глаза и позволил вратам распахнуться. На мгновение его подхватил страшный вихрь между мирами. В нем смешались воедино образы кудесников, кибиток, врагов, множества лиц и коридоров. И летали повсюду отголосками умерших синие стрекозы, а откуда-то доносился сладкий аромат свежих яблок. Сознание уплывало и покидало скитаниями между явью и видениями страшных снов.
***
— Дада?! Дада, где ты?! И… где все? Я снова… снова один? — в ужасе подскочил Адхи, больше не ощущая рядом с собой теплых маленьких рук младшего, цепляющегося за штанину.
Над ним расстилалась тьма, напоминая Пустынь Теней. Неужели вновь его забросило на эти бесплодные земли в родном мире? Но вроде бы окровавленное лицо утыкалось в мягкую траву. Марквин выкинул на лужайку дворцового парка, а сам отправился в Вермело?
Адхи с трудом приподнялся, не находя рядом с собой ни кудесников, ни вновь обретенного брата. Внутри все сжалось от горечи: еще мгновение назад он прижимал Даду к себе, еще мгновение назад думал, что теперь все они спасены. А потом оказалось, что Разрушающий все это время был на два шага впереди, как они и опасались, и просто ждал подходящего момента.
Оставалось только бессильно скулить, сжимаясь на траве. Все существо вопило, что надо встать и бороться дальше, но время, казалось, замерло и увязло в повторении единственного момента. Не оставалось сил двигаться и куда-то стремиться, точно он уже умер, проигравший, вновь потерявший Даду.
— И почему ты попал именно сюда? Это сад замершего времени. Пойдем, здесь тебе не место, ты же еще живой, — послышался настойчивый голос.
Вместе с ним приближались чьи-то шаги. Но двигаться все еще не хотелось, трава делалась все более мягкой, а вокруг нарастало губительное тепло, накрывая душным одеялом сонливости. Или что вероятнее, все кружилось от ушиба головы.
— К-куда? — неуверенно приподнялся Адхи, когда его мягко потянули вверх под локти.
— В Вермело, конечно. Забытый град на «дурной луне», — ответил все тот же знакомый голос. Сознание постепенно прояснялось и Адхи встрепенулся:
— Белый Дракон!
— Белый Дракон. Допустим, — кивнул наставник. В саду встретил не монстр, а уже знакомый синеглазый мужчина в бежевом плаще, точно в Вермело царствовала вечная осень. Он показался уже не во сне, совершенно материальный, земной, и неизменно отмеченный печатью бесконечной скорби.
— Почему, допустим? Вы сотворили наши миры, правда? — не совсем осознавая себя, спросил Адхи, когда наставник повел прочь из бесконечного яблоневого сада к висящей в воздухе двери.
— Нет, я тот, кто стал Белым Драконом, пройдя через отчаяние и боль, — сварливо отрезал наставник.
— Да! Как в легенде шамана! Я знал! Знал! Значит, Белый Дракон возродился и снова защищает наши миры, — обрадовался Адхи и отчего-то оживился.
— Защищает? Да, наверное. Я сторожу Змея Хаоса. Он побежден и заточен. И я надеюсь, никогда не вырвется на волю. Я не позволю, — уверенно отрезал Белый Дракон, открывая дверь.
— А кто вы? — удивлялся Адхи, вновь оказываясь в знакомой пекарне. Он уже сидел и за этим столом, и видел блюдо со свежими яблоками. Не удивляли его ни тахта возле лестницы, ни чайник, кипящий на конфорках печи. Белый Дракон деловито усадил Адхи на табурет и заставил откинуть голову.
— Вроде ничего серьезного, — заключил он и провел по царапине на лбу, тут же заживляя ее. — Удобная все-таки сила, м-да… Если бы получить ее чуть раньше, если бы успеть спасти… М-да.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Так кто вы? — вздрогнул Адхи.
— Вернее, кем я был. Раньше меня звали охотник Джоэл, сейчас… Сколько прошло лет между тогда и сейчас? Время во всех мирах Хаоса течет по-разному. А для меня остановилось повторением одного дня.
Он умолк, морща лоб, точно пробудившись от тяжелого сна. Потом посмотрел через окно дома в яблоневый сад. Там, вдалеке среди деревьев, смеялись две тени, а третья то появлялась, то исчезала, рассыпаясь силуэтом дракона. Взгляд хозяина пекарни потеплел.
