Сумми Ским поднялся одновременно с кузеном и последовал за ним с покорностью ребенка.
— Что ты об этом думаешь, Бен? — пробормотал он сквозь зубы, когда они вышли на улицу.
— Ничего! — ответил Бен Раддль, более пасмурный, чем он хотел казаться.
Все время они шли молча и пришли в отель, не обменявшись ни словом.
Войдя в салон, они встретили Жанну Эджертон, которая ждала их с нетерпением. Молодой девушке, в свою очередь, пришлось испытать волнение.
Лицо ее выражало сильное беспокойство и было заплакано.
Увидя это, Сумми Ским позабыл про фантастическое свидание с помощником директора «Англо-Американского общества транспортирования и торговли», бросился к Жанне и взял ее за руку.
— Что с вами, мисс Жанна? — недоумевал он. — Что случилось?
— Моя кузина исчезла, — ответила девушка, силясь удержать рыдания.
Теперь пришла очередь встревожиться и инженеру.
— Мисс Эдита исчезла? — спросил он дрожащим голосом. — Это невозможно!
— Но это так, — ответила Жанна, — Когда мы разошлись, я отправилась в госпиталь. Там я встретила доктора Пилькокса, и он сообщил мне эту весть.
— И он вам не говорил никаких подробностей?
— Он сказал, что Эдита покинула госпиталь совершенно неожиданно двадцать пятого июля, в первом часу дня…
— Не объясняя причины своего отъезда?
— Да.
— Не говоря, куда едет?
— Она только заявила, что рассчитывает вернуться к началу зимы.
— И доктор не знает, куда она отправилась?
— Он просто в недоумении…
В этот момент слуга вошел в салон и доложил, что кто-то желает видеться и говорить с господами Сумми Скимом и Беном Раддлем.
— Попросите его войти, — ответил машинально инженер.
Вошедший держал в руке очень вместительный мешок.
— Мне поручено, — начал он, — нашим директором господином Вильямом Бролем передать вам сто тысяч долларов и взять от вас расписку в получении денег.
И служащий «Англо-Американского общества» стал выкладывать из мешка пачки банковских билетов, раскладывая их в порядке на стол.
— Не желаете ли, господа, проверить? Бен Раддль методично сосчитал билеты.
— Верно, — сказал он.
— Будьте любезны выдать мне расписку.
Бен Раддль взял перо и подписал свое имя. Что же касается Сумми, то инженеру пришлось чуть ли не водить его рукой. Ским был как во сне.
Бен Раддль провел посланца до дверей и вернулся к Жанне Эджертон и кузену. Они сидели друг против друга, смотря на банковские билеты.
Сумми Ским сохранял расстроенный вид, а Жанна продолжала плакать и смотрела вопросительно.
Бен Раддль не был расположен объяснять все происшедшее. До сих пор он сдерживался, но теперь силы оставили его.
В течение нескольких минут все трое неподвижно простояли в зале. Затем одновременно опустились в кресла и откинули головы к мягким спинкам.
Долго они оставались в таком положении, тщетно стараясь разгадать эту загадку Сфинкса, которую не разрешил бы и сам Эдип. А над городом уже опускался вечер, и жизнь постепенно замирала.
Глава шестнадцатая. РАЗГАДКА
Долго ли могло продолжаться угнетенное состояние Бена Раддля? Это было маловероятно, принимая во внимание темперамент инженера. Во всяком случае, обстоятельства не допустили, чтобы реакция наступила самопроизвольно.
В тот момент, когда улицы Доусона осветились электрическим светом, слуга явился во второй раз и доложил, что какой-то незнакомец желает переговорить с господином Сумми Скимом.
Визитером оказался Нелуто. Он не принес ни одной новости особой важности, а пришел только для того, чтобы сообщить господину Скиму, что Патрик и он не могут жить в доме, находящемся в предместье, так как этот дом заперт и Лорик покинул его более месяца назад.
Отъезд Лорика ничуть не удивил Бена Раддля. Он предположил, что этот канадец, очень опытный золотоискатель, нашел подходящий случай обратиться к своей специальной деятельности. Быть может даже, он отправился разыскивать новые прииски для своего прежнего патрона.
Вдруг Бен Раддль выпрямился, снова готовый к энергичной деятельности.
— Нелуто! — позвал он, когда индеец собирался уходить.
— Что прикажете, господин Раддль?
— Нелуто, мы завтра едем на прииск номер сто двадцать девять.
— Сто двадцать девять! — повторил изумленный индеец.
— Да! Что дом в предместье заперт, это не важно, так как тебе сегодняшнюю ночь не придется спать.
Бен Раддль взял со стола пачку банковских билетов.
— Вот две тысячи долларов, — сказал он. — Я тебе дам еще столько, сколько понадобится. Не жалей денег. Завтра к шестому часу утра у нашего подъезда должна стоять крытая повозка, в которой мы могли бы все поместиться.
— Завтра утром! — воскликнул Нелуто. — Но ведь теперь ночь, господин Раддль.
— Настаивай, проси, угрожай, а главное — рассыпай доллары полными горстями; последнее — наилучшее средство. А затем, — докончил инженер, — устраивай как знаешь, но чтобы завтра к назначенному часу повозка была готова.
Нелуто вздохнул.
— Постараюсь, господин Раддль, — ответил он и быстро удалился.
Едва только вышел индеец, как появился доктор Пилькокс.
Узнав во время визита Жанны Эджертон о возвращении обоих кузенов, он явился засвидетельствовать свое почтение.
В качестве врача он первым долгом осведомился об их здоровье.
— Как ваше здоровье? — спросил он.
— Как видите, — ответил Сумми Ским.
— И довольны?
— Как вы полагаете?
— Еще бы! — воскликнул доктор. — Такое прекрасное путешествие!
— Ошиблись!.. Мы довольны, что вернулись.
Доктор Пилькокс был посвящен во все подробности экспедиции. Он узнал о всех неприятностях; ему рассказали о появлении техасцев, об их нападениях, о вызванном инженером извержении вулкана, о трудах, затраченных напрасно, так как, за исключением одного самородка, все остальные лежат в настоящее время в глубинах Полярного моря.
— Вот как! — сказал доктор. — Вулкан стал не в ту сторону извергать. Стоило ему после этого давать рвотное!
Понятно, что под рвотным доктор подразумевал воды реки Руббер, введенные в желудок Золотого вулкана.
В виде утешения он повторял с некоторой вариацией то, что уже говорил Сумми Ским Бену Раддлю:
— Будьте философами! Философия — это самое гигиеничное в мире. Гигиена — это здоровье. А здоровье — это самый наидрагоценнейший самородок!
Бен Раддль спросил доктора об Эдите Эджертон. Но ничего нового не узнал. Доктор сообщил Жанне все, что знал, а знал он очень немногое.
