— Искры? — недоверчиво воскликнули Ансар и Орм.
— Так это выглядело, — кивнул Марк. — Крупные искры, но не красные, как от костра, а серебристые. Когда я нагнулся над ним, то заметил, что вся его кожа светится. Должен вам признаться, это меня напугало.
— Не удивительно, — содрогнулся Дург.
— Я встал перед ним на колени. Он бормотал что-то насчет дыхания во сне, про людей, которые спят месяцами, и про то, как кто-то скрывался в снегу. Я не понял, что это может значить, а меня он, кажется, просто не слышал.
— Наверное, он очень болен, раз так похудел, — предположила Фонтейна.
— Может быть, это лихорадка и он бредит?
— А отшельник ничего не объяснил? — спросил Шилл. — Ясно же, что Феррагамо здесь не первый день.
— Когда Феррагамо уснул, я пытался его расспрашивать, Но он как сказал: «Слишком белый», так с тех пор на том и заклинился. Но в той пещере, где лежит сейчас Феррагамо, есть нечто странное, — добавил Марк. — Похоже, в ней все время что-то движется Заметить можно только краем глаза, а посмотришь прямо — ничего нет. У меня мурашки пошли по коже.
— Надо бы его перенести оттуда, — предложил Ансар. — Обстановка там не очень здоровая.
— И как ты это сделаешь? — спросила его сестра. — Шалли нас на порог не пускает.
— Шалли показал мне еще кое-что, — сказал Марк. — Похоже, его очень заинтересовал мой меч. Он не хотел касаться его, но потребовал, чтобы я вытащил его из ножен, и показал на лезвие. Я пригляделся — по клинку бежит светящийся орнамент. Он показался мне смутно знакомым. А отшельник жутко возбудился, когда его увидел.
— Можно поглядеть? — спросил Ансар.
— Сейчас, наверное, уже не видно, — засомневался Марк. Он вынул меч из ножен и дал осмотреть его. — Может, все дело в освещении в той пещере? Оно там странное и все время меняется.
— Да здесь везде свет странный, — проворчал Дург.
— Я ничего не вижу на этом клинке, — сказал Орм. — Надеюсь, Шалли не подшутил над тобой?
— Ну и что вы скажете? — Марк вложил меч в ножны. — Я задержался там еще ненадолго. Феррагамо снова проснулся и совершенно отчетливо произнес: «Я рад, что ты здесь. Помни об источнике», а потом снопа понес всякую чепуху. Когда я уходил, он уже опять спал, но очень беспокойно, и все время бормотал что-то.
— Наверное, кошмары, — предположил Орм.
— Но мы, во всяком случае, можем подождать, пока он придет в себя и все расскажет, — сказал Шилл.
— У меня нет ни малейшего желания уходить отсюда в такую погоду, — поежился Орм. — Там уже началась гроза.
— По-моему, здесь неплохо, — пожал плечами Ломаке. — Мои ребята уже осмотрели некоторые помещения.
— Да здесь прямо как в лабиринте, — сказал Дург. — Удивительно, что еще никто не потерялся.
— А почему так тепло? — спросил Марк.
— Там в глубине есть горячий источник, — ответил Ломаке. — Наверное, вода проходит по трещинам в скалах и согревает пещеру.
— Холодная вода здесь тоже есть, — сообщил Дург. — Наверное, талая.
— Да эта пещера больше приспособлена для жизни, чем дворец в Стархилле! — воскликнул Орм.
— А как быть с едой? — спросил Марк.
— Здесь целые кладовые вяленого мяса и овощей, — воскликнул Дург. — Не говоря уж о зерне. Не представляю, откуда он все это добыл.
— Здесь можно бы выдержать осаду, — задумчиво проговорил Ломаке.
— Кстати, о еде, — заметил Дург. — Большинство запасов находится во второй пещере справа отсюда. Похоже, это кухня. Мы могли бы пойти пообедать.
— Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме собственного желудка? — раздраженно бросила Фонтейна. — Могу поклясться, ты замучил Джани стряпней.
— Он сам вызвался, — огрызнулся Дург.
Свод кухонного грота прекрасно поглощал дым и пар. Когда все насытились, Фонтейна, как обычно, раздала по кусочку пирога. В это время вошел Шалли, уселся возле очага и принялся разглядывать гостей. Фонтейна угостила его пирогом. Отшельник осторожно обнюхал его, расцвел, одобрительно покивал и сказал:
— Хорошо. Ешьте. — Но сам есть не стал, а учтиво протянул спой кусок Фонтейне и обвел рукой всех собравшихся. Озадаченная принцесса убрала пирог.
Заник, оказавшийся ближе всех к отшельнику, начал выспрашивать у него про Феррагамо.
— Брат уснул, — был ответ. — Хорошо. Нужно. — И без малейшего перехода Шалли разразился новой речью, весьма похожей на ту, которую недавно произносил с утеса. Теперь они разобрали почти все слова, но смысла от этого не прибавилось.
Отдельные фразы казались Марку странно знакомыми, но его, как и всех остальных, настолько захватило представление, что он просто не успевал понимать, о чем речь. Чары разрушились, когда отшельник закончил своей коронной фразой:
— Должен ли я теперь умолкнуть?
Слушатели с трудом подавили желание расхохотаться.
27
В тот самый день, когда Феррагамо снова встретился с Марком и его друзьями, далеко на востоке, в море, произошла еще одна встреча.
После обмена сигналами стало ясно, что корабли подошли с Певена. На борту флагмана находились посол Хобан, гонец с Хильда и адмирал флота. Они привели двенадцать полностью вооруженных военных судов.
Чтобы обменяться приветствиями и новостями приходилось громко кричать, потому что море уже начинало шуметь перед надвигающейся с запада бурей. Мороскей коротко обрисовал их планы, и Хобан, как официальный представитель Певена, согласился присоединиться к ним. На кораблях имелся запас старого вина, настоянного на лунных ягодах, оно уже много лет лежало в дворцовых погребах. Но на весь экипаж его все равно бы не хватило, поэтому от высадки на Арк пришлось отказаться. Хобан объяснил причины их задержки, и Мороскей приказал объединенному флоту взять курс на запад.
Корабли встретили надвигающуюся бурю в лоб. Огромные холодные волны колотили в борта, скорость резко упала. Весь следующий день они плыли, сражаясь с разбушевавшейся стихией.
Марка разбудило легкое прикосновение руки. Отшельник поманил его за собой. Едва протерев глаза, принц побрел за проводником в покои Феррагамо и застал мага за трапезой. Он по-прежнему был изможден и бледен, но принц порадовался, глядя как тот уплетает овсянку. Маг жестом пригласил Марка сесть рядом с ним за накрытый козьей шкурой стол.
— Я рад, что ты добрался сюда.
— А я рад, что мы сумело тебя найти. Если бы не наш новый друг, — Марк кивнул на Шалли, — мы проехали бы мимо. Но он поднялся на утес и произнес речь…
— Только не заводи его снова, — попросил Феррагамо, с беспокойством взглянув на отшельника. — У меня и так голова уже гудит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
