Но мы не столкнулись со штормом, погода стояла прекрасная, только ночью густой туман часто скрывал звезды и луну и окутывал нас влажной серой пеленой. Это не замедляло ход qurqur, поскольку капитан мог управлять им при помощи буссоли, однако было не очень-то приятно для полуобнаженных черных матросов, которые спали на палубе, потому что туман опускался на такелаж и постоянно капал вниз в виде липкой росы. У нас, двоих пассажиров, имелось по отдельной каюте. Каюты были довольно удобные, кормили нас хорошо, хотя пищу и нельзя было назвать изысканной, на корабль не нападали пираты и нам не досаждали матросы. Капитан-мусульманин, естественно, презирал как индусов, так и христиан, поэтому он сторонился нашей компании и все время загружал экипаж работой, предоставляя нам с Тофаа развлекаться самим. А чем было заняться на корабле? Все свободное время мы лишь праздно наблюдали за летучими рыбами, скользившими над морской гладью, и дельфинами, резвившимися среди волн. Это не мешало Тофаа продолжать лепетать о том, каким искушениям мы с ней ни в коем случае не должны поддаваться.
— Наша строгая, но мудрая религия, Марко-валлах, придерживается того, что, когда двое ложатся вместе, грешат оба. Следовательно, вы напрасно надеетесь на безнаказанную сладость surata, бедный обманутый мужчина. А ведь помимо самой surata — настоящих физических отношений — существуют еще восемь других аспектов. И даже самые невинные из них считаются столь же греховными, как и самая страстная и жаркая surata. Первый аспект — это smarana, всего лишь помышление о surata. Затем следует kirtana — разговоры об этом. Разговор с наперсником, я имею в виду, вот, например, вы могли бы обсудить с капитаном, как безудержно меня желаете. После него идет keli, что означает заигрывание, кокетничание с мужчиной или женщиной, старание добиться любви. Затем идет prekshana — тайное подсматривание его или ее kaksha — частей тела, о которых нельзя упоминать, — например, как вы часто делаете, когда я моюсь вон там, на корме. Следующий этап — guyabhashana, что означает обсуждение этой темы, как столь рискованно делаем мы с вами в это мгновение. Затем идет samkalpa, то есть намерение заняться surata. После этого — ady abasaya — решение это сделать. Потом kriyanishpati… ну… занятие этим. То, чего мы не должны делать.
— Благодарю вас за то, что рассказали мне об этом, Тофаа. Я мужественно постараюсь удержаться даже от малейшего smarana.
— Ох!
Она была права, когда говорила, что я часто бросаю взгляды на ее kaksha — те части тела, о которых нельзя упоминать, если я правильно понял. Ведро для мытья пассажиров находилось, как Тофаа и сказала на корме корабля. Все, что она делала для того, чтобы соблюсти приличия, пока омывала свои половые органы, это садилась на корточки и отворачивала лицо. Тофаа, похоже, все время поворачивалась лицом к носу корабля, и даже робкие матросы-малайцы находили себе работу, которую надо было сделать посередине палубы, а потому они заглядывали вверх, когда Тофаа приподнимала край своего сари, раздвигала свои толстые ляжки и омывала водой из ведра свою раскрытую обнаженную промежность. Эта часть ее тела была покрыта черными волосами, такими же густыми, как волосы на головах чернокожих матросов, так что подобное зрелище, наверное, вызывало у них похотливые smarana, в отличие от меня. Отталкивающие сами по себе, эти заросли, по крайней мере, прикрывали то, что под ними находилось. Однако Тофаа упорно продолжала меня просвещать.
— На всякий случай, Марко-валлах, вдруг вы влюбитесь в какую-нибудь хорошенькую девушку-танцовщицу nach, когда мы прибудем в Чолу, и захотите заговорить с ней, при этом ведя себя так же неуклюже и кокетливо, как со мной, я скажу вам слова, которые вы должны будете произнести. Обратите на это внимание. Ваш орган называется linga, а ее — yoni. Когда эта девушка nach вызывает у вас сильное желание, то это называется vyadhi, а ваш linga тогда становится sthanu, «стоящим столбиком». Если девушка отвечает на вашу страсть, тогда ее yoni раскрывает свои губы, чтобы вы вошли в ее zankha. Слово «zankha» означает всего лишь «раковина», однако надеюсь, что ваша девушка nach будет все-таки получше, чем раковина. Моя собственная zankha больше похожа на голодную пасть, у нее зверский аппетит, и в предвкушении удовольствия она выделяет слюну. Нет-нет, Марко-валлах, не надо умолять меня, чтобы я позволила вашему дрожащему пальцу ощутить ее пыл, почувствовать, как она сжимается и всасывает его в себя. Это совершенно исключено. Мы цивилизованные люди. И очень хорошо, что мы можем стоять рядом, как сейчас, любоваться морем и мило беседовать, не испытывая потребности, занимаясь surata, кататься и биться на палубе или же в каюте, вашей или моей. Да, это очень хорошо, что мы можем обуздать свои животные порывы, даже когда рассуждаем столь откровенно и дерзко, как сейчас, о вашем пылающем linga и моей желающей этого yoni.
— Мне это нравится, — задумчиво произнес я.
— Вам нравится?!
— Я имею в виду — слова. «Linga» звучит твердо и прямо. «Yoni» — мягко и влажно. Должен признаться, что мы на Западе не даем этим частям тела таких красивых и выразительных имен. Видите ли, Тофаа, я что-то вроде собирателя языков. Я интересуюсь ими не как ученый, а лишь для себя. И мне нравится, что вы учите меня всем этим новым и экзотическим словам.
— Ох! Только словам!
В конце концов, не в силах терпеть ее слишком долго, я отправился на розыски араба-отшельника — капитана — и спросил его, что он знает о ловцах жемчуга Чоламандалы — можем ли мы их встретить, если станем двигаться вдоль побережья.
— Да, — сказал он и фыркнул. — Согласно презренным индусским суевериям, устрицы — рептилии, как они их называют, — поднимаются к поверхности моря в апреле, когда начинаются дожди, каждая рептилия раскрывает свою раковину и ловит каплю дождя. Затем они снова погружаются на морское дно, и дождевые капли начинают медленно затвердевать и превращаться в жемчужины. Так продолжается до октября, следовательно, сейчас ныряльщики уже опускаются на дно. Вы прибудете как раз тогда, когда индусы уже соберут много, как они полагают, затвердевших дождевых капель.
— Любопытное суеверие, — сказал я. — Каждый образованный человек знает, что жемчуг нарастает вокруг песчинок. Полагаю, что в Манзи хань скоро перестанут нырять в море за жемчугом, потому что недавно они научились выращивать его в раковинах пресноводных мидий, добавляя к каждому моллюску по песчинке.
— Попробуйте сказать об этом индусам, — проворчал капитан. — У них самих разум как у моллюсков.
Невозможно было, находясь на борту судна, долгое время избегать Тофаа. В следующий раз она отыскала меня, когда я праздно стоял у перил, и, придавив меня к ним всей массой своего тела, продолжила обучение своим индусским штучкам.
