— Точно. Сделал ли это завещатель? Он поступил еще лучше: отказался от всех прав на свое имущество при жизни. После приговора Баярд Фокс подписал юридические документы, передающие все имущество сыну, с доверительным управлением до его совершеннолетия.
Так что к тому моменту, когда завещание 1931 года было похищено, оно не только потеряло силу как юридический документ, но и вообще всякий смысл. Весь вопрос с имуществом Баярда был решен окончательно и бесповоротно многие годы назад. Нет у него ничего, у Баярда, какое там завещание!
Поэтому я и говорю: вору не нужен был этот документ как завещание — он таковым уже не является. Следовательно, он был похищен совершенно по иным причинам.
Дейкин потряс головой:
— Я просто не могу себе представить других причин, мистер Квин.
— Тем не менее, Дейкин, поскольку вор этот документ украл, другая причина должна существовать. Давайте разберемся. Если завещание похищено не как завещание, то почему его могли похитить? Из-за бумаги, на которой оно напечатано?
Хендрикс рассмеялся:
— Это несерьезно.
— Конечно, поскольку судья Мартин мне сказал, что бумага была самая обыкновенная. Если не из-за бумаги, то тогда почему?
— Дата? — с сомнением спросил прокурор.
— Тоже вроде бы бессмысленно. Документ датируется каким-то декабря 1931 года — за полгода до того, как человеческие поступки и обстоятельства привели к трагедии. А что еще обязательно присутствует в каждом завещании?
— Имена свидетелей? — предположил шеф Дейкин.
— Но судья Мартин мне сказал, а Баярд подтвердил по телефону, что свидетелями были Эймос Блуфилд, в то время секретарь муниципалитета Райтсвилла, и Марк Дудл, нотариус. Зачем вору могли потребоваться имена свидетелей? По какой-то таинственной причине он хотел узнать, кто засвидетельствовал подпись Фокса? Но тогда достаточно было просто взглянуть на завещание, а не уносить его с собой. Может быть, он хотел получить образцы подписей свидетелей, их автографы? Если такова была его цель, то едва ли он стал бы прибегать к взлому дома. Должны сохраниться тысячи документов с подписью секретаря муниципалитета, и, конечно, подпись нотариуса имеется на сотнях весьма доступных бумаг. Значит, не свидетели интересовали вора. Что остается?
— Только одно, — пожал плечами Хендрикс, — имя завещателя, но, разумеется, оно не может…
— Почему же? — поинтересовался Эллери.
— Имя Баярда Фокса?! — воскликнул прокурор.
— Не просто имя, мистер Хендрикс, — мягко заметил Эллери. — Там есть подпись.
— Подпись?
— Подпись Баярда Фокса? — недоуменно переспросил Дейкин.
Эллери кивнул:
— Подпись Баярда Фокса. Более того, бесспорно подлинная подпись Баярда Фокса. Если есть такая бумага, на которой человек постарается оставить самый красивый, четкий, безупречный образец подписи, то это, конечно, завещание.
В комнате повисло молчание.
— Я не понимаю, Квин, — наконец проговорил прокурор.
— И я тоже, — простонал Дейкин.
— Но это же так просто! — взорвался Эллери и забегал по комнате. — Разве в этом деле подпись Баярда Фокса не имеет значения? Дейкин, вы просто обязаны ответить на этот вопрос! Ведь только сегодня мы обнаружили в определенном месте подпись Баярда Фокса, после чего все поверили в его виновность!
— Подпись Баярда Фокса в учетной книге, где Гарбек записывал повторное изготовление лекарства, — медленно произнес шеф полиции.
— Ну конечно. Теперь рассмотрим факты заново. Минувшей ночью кто-то проник в дом Баярда Фокса и украл устаревший документ, в котором единственно возможной ценностью для вора, как мы только что себе уяснили, была подлинная подпись Баярда Фокса, поставленная двенадцать с половиной лет назад. Это произошло сегодня ночью. Вы скажете, совпадение, мистер Хендрикс?
Прокурор так и ахнул:
— Вору требовался образец подписи Фокса, чтобы подделать ее в старой учетной книге Гарбека!
— Да, мистер Хендрикс. Если вы дадите эксперту исследовать запись в гроссбухе Гарбека, я уверен, он установит, что предыдущая, подлинная запись на этом месте была стерта, а поверх нее была искусно вписана новая запись о повторении рецептуры для Баярда Фокса. Палимпсест,[81] клянусь Юпитером! И вообразить не мог, что такое встретишь в Райтсвилле!
— Значит, номер рецепта, записанный рукой Гарбека, — пробормотал Хендрикс, — тоже должен быть подделкой.
— Безусловно. Для этого вору не нужно было искать дальше самого гроссбуха — в нем содержатся тысячи примеров почерка Гарбека, тем более буковки каллиграфические. А вот с образцом подписи Баярда Фокса совсем другая история. Где искать? Конечно, в старой берлоге Баярда Фокса: туда после убийства вообще никто не заглядывал, все как было, так и есть. Поэтому он взломал окно и принялся обшаривать дом. Начал со шкафа и круглого столика в гостиной — не повезло. Двинулся дальше. В кабинете взялся за стол — и опять неудача. Тогда он бросился к секретеру и наткнулся на запертый ящик. Ну как же его не взломать, а вдруг там как раз и лежит то, что он ищет? И наконец ему повезло, он нашел старое завещание.
— Все «он» да «он»! — воскликнул шеф Дейкин. — А кто этот «он», мистер Квин? Вы же сказали, что знаете.
Эллери уставился в лошадиное лицо шефа полиции.
— А что же, не знаете, Дейкин? — недоверчиво спросил он. — Это же яснее ясного! Как вообще выплыл на свет этот гроссбух Гарбека с поддельной подписью Баярда Фокса?
— Мисс Эйкин и Эми Дюпре его просматривали…
— А как это вышло, что мисс Эйкин и эта самая Дюпре его просматривали?
— Ну как же, мисс Эйкин несколько лет пыталась завладеть гроссбухом, чтобы выудить из него автограф Шокли Райта для своей коллекции, — растерянно пробормотал шеф полиции. — А когда сегодня утром Элвин Кейн отдал его Эми Дюпре… — И он застыл, разинув рот.
— Именно, — сухо буркнул Эллери. — Элвин Кейн вручил гроссбух Эми Дюпре сегодня утром — сразу же после похищения подлинной подписи! Долгие годы Элвин Кейн отказывался передать гроссбух мисс Эйкин, а последнее время Эми Дюпре, и вдруг решился! Более того, сегодня он был так любезен, что даже позвонил Эми Дюпре и предложил зайти и взять гроссбух… хотя раньше форменным образом выгонял ее из аптеки, как только она заикалась об этом!
Не думаю, что остаются какие-либо сомнения, джентльмены. Это был Элвин Кейн. Это он проник прошлой ночью в дом Баярда, выкрал завещание и ударил меня по голове. Остаток ночи он провел подделывая эту запись в гроссбухе. И он знал, что такие чрезмерно любопытные старые дамы, как Долорес Эйкин, которая вечно охотится за новыми автографами, и Эми Дюпре, которая охотится за чем угодно, — что они почти наверняка наткнутся на эту запись и привлекут к ней мое внимание. А если бы с ними этот номер не прошел, то я нисколько не сомневаюсь, что Элвин Кейн был готов сам на нее «наткнуться».
Прокурор Хендрикс снял шляпу с вешалки.
— Пошли, — сказал он.
В аптеке Элвин Кейн перебрасывался шутками с юной леди школьного возраста, хихикавшей над шоколадным мороженым и стаканом газировки.
Увидев в дверях Дейкина, прокурора Хендрикса и Эллери, Кейн слегка побледнел. Но крикнул вполне жизнерадостно:
— Через минуту я ваш, ребята!
— Не спешите, Элвин, — лениво отозвался шеф Дейкин.
Трое мужчин сели за один из крошечных треугольных столиков у крана с газированной водой и молча уставились на аптекаря.
Бледность Кейна усугубилась. Он подмигнул девушке и деловито направился в рецептурный отдел.
— Элвин, — окликнул его шеф Дейкин, — у задней двери вы найдете офицера Чарли Брейди. Это на тот случай, если вам понадобится компания для прогулки.
Вид у Кейна был довольно глупый. Он развернулся и пошел к столикам. По дороге он сказал девушке, отбросив шутливый тон и обаяние:
— Хватит пузыри пускать, подружка. Вытряхивай свои медяки.
Девушка обиженно на него посмотрела, бросила на стойку пятнадцать центов и гордо удалилась. Шеф Дейкин сразу же встал из-за стола, подошел к входной двери и закрыл ее на щеколду.
— В чем дело, chefe? — усмехнулся аптекарь. — Это налет? Раньше одиннадцати я не закрываю.
Дейкин опустил тяжелые темные дверные жалюзи и выключил фонари перед входом в аптеку.
— Чтобы нам не помешали, — объяснил он. — Теперь садись к этому столу, Элвин, и мы славно, по-дружески поболтаем.
Он подошел очень неохотно — коротышка в отглаженном и безупречно чистом льняном пиджаке. Почему-то он стал казаться меньше ростом и коренастей, как будто весь подобрался, сжался пружиной. Осторожно присев на краешек маленького стульчика, он обвел взглядом непроницаемые лица своих гостей. Выжидательно улыбнулся и пошутил:
