Глаза женщины широко распахнулись и засияли.
— О, святой отец, я видела свет!
— Свет видят все, но видения могут быть разными! Господь наш многолик. Вам Он показывает одно, мне — другое. Я должен знать, что вы видели, чтобы верно истолковать поданный знак!
Доминиканец помог Эстасии встать и ощутил привычную неловкость, когда та выпрямилась: она была почти на голову выше его.
Монахиня вновь подхватила четки, чуть вскинула подбородок и забормотала по-латыни молитву.
Савонарола рассвирепел. Он грубо схватил провозвестницу вышней воли за плечи и начал немилосердно трясти.
— Говорите, сестра! Господь посылает вам знаки не для того, чтобы вы их таили! Он через вас что-то нам сообщает. Вы обязаны обо всем рассказать!
Сестра Эстасия смолкла и отстранилась. Лицо ее было спокойным, почти безучастным.
— Я видела вас, — заговорила она монотонно. — Вы парили над площадью Синьории и сияли… сияли так ярко, что на вас было больно смотреть. Чуть ниже стояли братья из всех флорентийских общин, они к вам тянулись и восславляли ваше чудесное возвышение.
Глаза Савонаролы вспыхнули.
— Ну же, сестра, что было дальше… еще?
Она нахмурилась, пытаясь припомнить.
— Меня охватил восторг, я хотела к вам прикоснуться, но вас уже скрыло мерцающее свечение… Вы исчезли, осталось только сияние… а я все тянула руки, я очень хотела, чтобы вы взяли меня с собой. — Она прильнула к нему, словно любовница, истомленная страстью. — Почему вы не взяли меня?
— Силы небесные! Это, несомнено, пророческое видение! — Савонарола так возбудился, что не находил себе места. Он метнулся в одну сторону, потом — в другую, потом упал на колени. — Помолимся вместе, сестра! Вы видели знак, возвещающий, что Господь скоро явит нам свою силу! Чтобы вознести своего избранника над Флоренцией и воссиять!
Монахиня медленно преклонила колена и, перебирая четки, забубнила благодарственную молитву. Когда Савонарола оставил ее, она продолжала молиться, то резко вскидываясь, то простираясь ниц и прижимаясь всей грудью к холодным каменным плитам.
— У сестры Эстасии было пророческое видение, и мешать ей сейчас не стоит, — объявил доминиканец спешащей в часовню сестре Мерседе.
— Бред безумной не стоит принимать за пророчества, — тихо, но твердо ответила та.
Этот ответ, несомненно, был ей продиктован завистью, смешанной с глупостью, и Савонарола вплоть до Страстной пятницы повелел строптивице подвергать себя ежевечернему бичеванию.
Менее чем через час он пересек городскую черту, направляясь к монастырю Санта-Кроче.
Проходя мимо дворца Синьории, доминиканец невольно остановился и посмотрел на площадь, раскинувшуюся перед ним. Здесь в скором времени должно состояться его возвышение. Мысль была сладкой, к ней примкнула вторая. Что будет с Папой, когда он об этом узнает? Савонарола не сомневался, что его святейшество переживет немало скверных минут.
Его приятные размышления были неожиданно прерваны. На площадь вступил отряд молодых людей. Христовы воители жаждали напутственных слов, и Савонароле пришлось вернуться к действительности.
— Мои юные братья, — сказал он польщенным подросткам — Неусыпная бдительность — вот ваш сегодняшний долг. Поступайте согласно учению Господа и не позволяйте жалости поселяться в ваших сердцах. Это ложная жалость, ведущая к непоправимым ошибкам.
Мальчишки зарделись, старший вышел вперед.
— Не сомневайтесь, святой отец, мы это запомним.
— Превосходно. Но второй ваш долг — послушание. Внимайте с почтением вашим наставникам, ибо в дисциплине и подчинении — сила. Церковь наша стоит на неукоснительном подчинении младшего вышестоящему, а все мы исполняем веления Господа нашего ради спасения наших бессмертных душ.
Сила в силе, подумал старший подросток. Он наслаждался самостоятельностью как возможностью действовать безнаказанно и знал, что его отряд во Флоренции самый сильный; впрочем, лицо юноши было почтительно-скромным.
— Спасибо вам, святейший приор. Мы сделаем все возможное, чтобы оправдать ваше доверие, и будем послушны вашей воле везде, куда бы вы нас ни направили.
— Это не я вас направляю, — мягко заметил Савонарола. — Это Господь говорит с вами через меня. Принимайте смиренно все, что вам будет ниспослано, и действуйте не колеблясь во славу Христову.
Юноши дружно кивнули, самый младший из них произнес:
— Как быть, если близкие не понимают тебя? Мой отец не знает, что я здесь, иначе мне бы досталось. Он говорит, что вам верить нельзя. Что вы — человек гордый, тщеславный и боретесь за мирскую власть, а вовсе не за спасение мира. — Молодой человек помолчал. — Я пытался с ним говорить, но напрасно. — Выражение лица его стало по-детски обиженным. — Он даже поколотил меня, узнав, что я ходил слушать мессу в Сан-Марко.
Савонарола побагровел. Глаза его угрожающе вспыхнули.
— Твой отец заблуждается, мой юный брат! Мои слова не расходятся с вышними повелениями. Если бы это было не так, Господь давно меня покарал бы! — Вспомнив о видении сестры Эстасии, он несколько успокоился и присмотрелся к юнцу, — Тебя зовут Бетро Гьюсто, не так ли? Ты сын торговца сукном, связанного с артелью суконщиков, а суконщики всегда мыслили здраво. Возможно, они не захотят иметь дело с еретиком.
Бетро Гьюсто побледнел.
— О нет, добрый приор, мой отец вовсе не еретик. Он соблюдает пост и ходит в Санта-Тринита. Он не в ладу со мной, а не с верой.
— Хорошо, что ты защищаешь его. Сыну следует стоять за отца. — Тон проповедника сделался дружелюбным. — Но тебе надо убедить его встать на истинный путь и покаяться в своих грехах и ошибках. Иначе скверна ереси поразит и тебя.
Молодой человек покачал головой.
— Но он снова меня поколотит.
— Мученики сносили страдания с радостью, ибо они приближали их к Богу. Ты должен, как истинный христианин, безропотно принимать удары и оскорбления, помня, что каждый урон, нанесенный тебе, вознаградится стократ в жизни небесной. — Он взглянул на притихших подростков. — Молите небо послать вам стойкость и твердость духа. Не ждите наград в жизни земной, не взывайте о правосудии, ибо его здесь не будет. Люди несовершенны, им свойственно ошибаться. Выстоит только тот, кто уповает на милосердие Божие!
Христовы воители зашептались, затем преклонили колени. Савонарола благословил их и знаком велел подняться.
— Будьте бдительны. Не позволяйте богатству, пышности или дружеским чувствам ослепить вам глаза. Приглядывайтесь ко всем — и к иноземцам, и к флорентийцам. Не доверяйте внешности: даже за самым добропорядочным обликом может скрываться нечестивец и грешник.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
