Я хочу быть с тобой. Полноценно. Ты знаешь, о чем я…
С Дрейком не могло быть иначе. Или все или ничего. Ничего у нас уже было, теперь же настало время «всего». И видит Бог, это было именно тем, чего я желала больше всего.
Я медленно вдохнула, стараясь успокоиться. По аллее проскрипела ботинками пара – мужчина и женщина, одетые в дубленки. Посмотрев на Начальника, я вновь поразилась глубине его глаз и тому ожиданию, что застыло в них.
Бог, пришедший к Богине. В иных случаях он мог требовать, давить, воздействовать силой, но в этом был вынужден терпеливо просить о благосклонности, преклонив колено. Зверь, со сдавившим горло ошейником – ни рвануть, ни кинуться вперед, ни проявить характер. Только терпение и надежда. Какие, должно быть, непривычные для него чувства.
– Я приду завтра. Сегодня хочу провести ночь дома. – Как же трудно дались мне эти слова; тело вовсе не жаждало одиночества в холодной постели. Но хотелось еще немного подумать. Собраться с мыслями.
– Конечно, – легко согласился он; лишь в глазах тлел огонек. – Я буду ждать.
Как скажешь. Без торопливости. Я все сделаю медленно и очень нежно…
Я моментально вспыхнула вновь, прочитав это в его взгляде.
– До завтра.
Он кивнул, развернулся и исчез, оставив меня сидеть в одиночестве.
Лавочка, сквер, собачий холод и палящий жар внутри. Так могло быть только после визита Дрейка. Только он мог заставить ненакрашенную, растрепанную девушку в старенькой одежде почувствовать себя сияющей Королевой, дорогой куртизанкой и… неизлечимой нимфоманкой. Боже, куда только подевалась вся моя апатия и отчужденность от мира?
Теперь я знала точно – я не просто жива. Я очень жива. Совершенно.
* * *
Ужин дома. С мамой. Я могла позволить себе такую роскошь, потому что слишком давно этого не делала. Как просто и как уютно. Толченая картошка, малосольные огурцы, котлеты, масло, хлеб… Не изысканные деликатесы Клэр, но все знакомое, домашнее. От маринада я отказалась, от сала тоже. А мама все хлопотала и хлопотала.
Отчим к этому моменту уже поужинал и теперь читал газеты, сидя в кресле перед телевизором.
– Ты не ходила сегодня на работу? Сумку не взяла, да и оделась во все старое.
– Нет. Я уволилась.
Мать на секунду застыла возле раковины, потом поставила в нее грязную кастрюлю, которую собиралась помыть, и растерянно повернулась ко мне.
– Ну,… может, давно пора было? Ты и раньше была не в восторге, платили там мало. Ты только не переживай, слышишь? – она приняла отстраненное выражение на моем лице за скрытую грусть – Мы выберемся, дочь. Выберемся. Все будет хорошо.
– Конечно, будет, мам. Будет.
Я на самом деле не переживала. Я уже знала, как поступлю с мамой – я расскажу ей правду, только не сейчас, немного позже. Обладая новыми силами, я легко могла обойти запрет на молчание, к тому же знала, что Дрейк не будет против. И мама поймет и поверит, я найду способ объяснить.
Но все это случиться позже. Голова звенела от усталости, мысли путались, наверное, сказывался затянувшийся психологический шок.
– Пей чай. Свеженький, какой-то новый сегодня купила. Может, хороший…
Квадратное сухое печенье, зефир в шоколаде, конфеты «Белочка», кружка с отколотым ободком. Какие-то вещи должны оставаться привычными. Они – опора под ногами, показатель того, что мир не «сдвинулся».
– Я пойду спать пораньше. Устала.
Я положила надкушенный зефир на скатерть.
– Дин, – она волновалась, я видела, – ты не переживай только. Жизнь – это ведь не только работа. В жизни происходят вещи гораздо хуже, чем потеря работы…
– Это точно.
– И все к лучшему.
– Ты думаешь?
– Я уверена. Даже если сначала кажется, что это не так. Бывает, спросишь «за что, чем я заслужил?» А потом, спустя какое-то время видишь, что все во благо. Просто сразу не видно.
От ее незамысловатых слов и поддержки стало легче.
– Спасибо, что ты у меня есть.
Она улыбнулась.
– А ты у меня.
Я обняла ее, пахнущую бергамотовым чаем, и вышла из кухни.
События прошлого тянут нас назад, только если мы позволяем им. Любая травма, шок, что-то болезненное, и мы тут же начинаем жалеть себя, ощущать жертвой обстоятельств или винить других за неудачное стечение обстоятельств. Для того, чтобы этого не произошло, нужно отпустить якорь, тянущий на дно, оборвать веревку, ведущую к нему, бросить оттягивающую руки поклажу – чемодан с ненужными, отжившими свое эмоциями, и снова научиться летать.
И это задача каждого – решить, что брать с собой в «завтра», а что навсегда оставить во «вчера».
Еще одна ночь дома, завтра я вернусь в Нордейл.
Знакомая детская спальня, игрушки в шкафу на верхней полке, фиалка на окне и спокойная мирная темнота вокруг.
Когда-то, лежа на этой кровати, я просила Вселенную помочь мне обрести вторую половину. Потом я просила помочь ее найти способ полноценно быть с ней. И Вселенная помогла. Да, странным способом, да, не совсем тем, какой я ожидала увидеть. Но ведь помогла… Взрастила, провела через новый опыт, позволила встать на ступень выше. Не без боли. Но помогла.
«Бойся желаний, потому что они могут исполниться…»
Я никого не винила. И не была жертвой. Да и на жалость к себе потратила уже достаточно, хватит. Завтрашний день станет первым в новой жизни – жизни свободного от пережитков прошлого, нового человека. Да будет так.
Завернувшись в одеяло с головой, я закрыла глаза и расслабилась, а, засыпая, видела свет в окнах особняка, стоящего на запорошенной снегом улице и сияющие огни далекого Нордейла.
Возвращение
Тортик, горячие круассаны, коробка конфет и две бутылки шампанского – именно с таким набором мной было решено звонить в дверь дома на Брайтлэйн-драйв. И почему я раньше не замечала, что особняк стоит на улице с таким красивым названием? Аллея и правда была светлой, даже уютной, похожей на те, что часто изображал на своих полотнах Томас Кинкейд.
Мда-а-а. Издержки профессии Телепортера.
Временная разница вновь сыграла со мной знакомую шутку.
Выспавшись, я поднялась в восемь, будить маму не стала, тихонько умылась и оделась. А когда прыгнула в Нордейл, оказалось, что здесь половина шестого утра, и вокруг темно и тихо.
Хорошо еще, хватило ума не перемещаться сразу особняк – Смешарики, почувствовав мое присутствие, моментально переполошили бы визгом не только все этажи дома, но и удаленных соседей. А оказавшись на подъездной дорожке и сообразив, что пришла к себе же «в гости» рановато, я тут же перенеслась в центральную часть города.
Свежо, тихо, красиво. Нордейл дремал, ожидая рассвета.
Знал ли о моем присутствии Дрейк? Почувствовал ли?
