Как редко я звонила ему на телефон… Все больше какие-то хитрые способы связи. А почему бы и нет?
Я сняла блокировку и набрала номер Дрейка. Слушая гудки, напевания Клэр и звуки работающего миксера, я смотрела в окно – там, на ветке дерева, сидели две желто-коричневые птички.
У нас таких нет.
– Да.
Как коротко и лаконично.
– Привет.
Я затаила дыхание.
– Привет, – голос на том конце смягчился. – Прости, я даже не успел посмотреть на экран.
– Я вернулась.
Мне показалось, что Дрейк, стоя там, где он стоял, прикрыл глаза и перестал дышать.
– Хочешь, чтобы я сам приехал за тобой? Прислал вертолет?…
Я рассмеялась еще до того, как он закончил.
– Если ты появишься сейчас, Клэр прогонит тебя скалкой. Ей хочется получить свой кусочек общения.
– Я понимаю.
Было так непривычно слышать его голос в телефонной трубке. Далеко или близко, он неизменно повергал мой разум в экстаз одним своим звучанием.
– Я … Ты говорил…
– Ты бы хотела увидеть отряд, – он опередил мои мысли. Впрочем, как и обычно.
– Да.
– Я соберу их всех в одиннадцать.
Я бросила взгляд на часы у зеркала. Только начало восьмого, времени достаточно.
– Хорошо.
– Хочешь, чтобы я заехал за тобой в десять тридцать?
Был в этом вопросе какой-то тайный смысл – не намек даже, просьба. Это было открытое сердце, протянутая рука, и глаза, опущенные в ожидании.
– Хочу. Я буду очень ждать.
– Я буду вовремя. Тогда до встречи?
Мягкость его голоса повергала меня в наркотическую эйфорию и грозила в скором времени вызвать зависимость.
– До встречи.
Когда я нажимала отбой, пальцы дрожали.
Телефон вернулся обратно на тумбочку; я посмотрела на все еще сидящих за окном птичек, и радостно улыбнулась.
– Михайло, пойдем на кухню? Айда наперегонки?
Пробуксовав по ковру, я выбежала из спальни; кот, чувствуя радостное настроение, пулей вылетел следом.
Смешарики доедали завтрак, возя маленькие тарелочки по полу. Когда две тарелочки натыкались друг на друга, собирать с них круглые ягоды становилось гораздо проще. Я наблюдала за этим хитрым процессом, стоя в дверях рядом с Клэр, вытирающей руки от муки, которую только убирала со стола. Пахло сырниками. Свежими сырниками с хрустящей золотистой корочкой, только что убранными со сковороды. М-м-ммм… Клэр всегда подавала их с ягодным сиропом, и по этой причине завтрак часто превращался в балаган. Съев свою порцию, Смешарики неизменно пытались дотянуться до той, что еще стояла на нашем столе.
– Почему ты им блюдца к стене не пододвинешь?
– Думаешь, я не пробовала? Это же очередная забава – катать их везде, где только можно. Они и от стены точно так же откатывают.
– Может, приклеить?
Улыбаясь, она насухо вытерла вымытые ладони полотенцем.
– Зачем? Отдерут ведь… Вместе с паркетом, – потом темные глаза сделались серьезными, и Клэр какое-то время молчала, глядя на Фурий. – Сегодня утром они снова надели значки…
– Те, что им подарил Дрейк? А зачем они их снимали?
Взгляд Клэр сделался тоскливым, и я пожалела о том, что спросила.
– Когда пришли… Когда… – она вздохнула и на несколько секунд опустила голову, не зная, как выразить свои мысли. – В общем, пока тебя не было, Смешарики не носили их, не ели и не разговаривали. Совсем. А после того, как тот здоровый белокурый ежик с косой свозил их к Дрейку, они вернулись домой и наелись так, что я думала, лопнут.
– Дэйн? Он возил Фурий к Дрейку?
– Да. Они позвали его с помощью твоего браслета с кнопками. Помнишь?
– Помню…
– Случайно, что ли, нажали одну. Или как уж там… А после того, как наелись, долго спали. Очень долго… Давай я тебе все за столом расскажу. А то сырники совсем остынут.
– Хорошо.
Курсируя между вылизывающими тарелки Смешариками, мы принялись накрывать на стол.
К тому времени, когда раздался звонок на мобильный, и Дрейк оповестил о том, что машина ждет на подъездной дорожке, мы с Клэр успели и позавтракать, и посмеяться и поплакать, три раза замазать мои опухшие веки тональным кремом и извести тонну бумажных носовых платков.
Только теперь мне в полной мере стало понятно, насколько нелегко ей дались дни в одиночестве с мыслью о том, что я больше никогда не вернусь.
Мы плакали. Переживали все моменты заново, снова и снова промокали глаза и запивали грусть и радость шампанским. Она не стала спрашивать о том, каково было мне, да и возможно ли было объяснить ощущения от собственной смерти? И невозможно, и не хотелось.
– Ты спасла их…
– Угу.
– В следующий раз пусть лучше они тебя.
– Пусть лучше следующего раза не будет.
– Им, наверное, тоже было очень тяжело. И Дрейку.
– Всем, Клэр, всем…
– Давай, тогда оставим это. Пусть начнется новая жизнь – радостная и счастливая. Хватит нам всем уже слез.
– Согласна. Но за Смешариков нужно поднять отдельный тост. Не знаю, зачем они просились к Дрейку, но догадываюсь, что без их помощи мы бы с тобой сейчас здесь не сидели.
Миша свернулся на моих коленях, а Фурии сидели рядом на диване, поблескивая золотыми глазами, слушая наши голоса.
– За вас!
Я отпила пузыристого напитка, поставила бокал на стол и погладила пушистиков по мягкой шерсти. Те зажмурились и одновременно счастливо протяжно вздохнули, насмешив нас.
– Они получают коллективное удовольствие! Гладишь одного, а радуются все.
Глядя на то, как нежатся под пальцами Фурии, я испытала новый прилив тепла. Дома, Боже мой, дома… Завтрак, Миша, Клэр, сырники… Я снова в Нордейле, и день только начался. То ли еще будет сегодня.
За час до приезда Дрейка, мы начали подбирать мне гардероб и сооружать прическу. Вещи из шкафа теперь лежали по всей спальне; Смешарики нашли новую забаву – прятаться под ними и, неожиданно выскакивать вперед, пугая Ганьку. Нагревалась у зеркала плойка, косметичка перекочевала из ванной комнаты в спальню, разговоры не прекращались ни на минуту. Казалось, я не видела Клэр не несколько дней, а целую вечность.
Когда макияж был наложен, волосы завиты в мягкие волны, а одежда подобрана, было уже двадцать пять одиннадцатого.
– Все, мне пора…
Уже у дверей, в коридоре, Клэр в который раз оглядела меня и удовлетворенно кивнула.
– Выглядишь на все сто!
– Спасибо!
Теперь, в мягком костюме-тройке, бежевом пальто и на высоких каблуках я действительно чувствовала себя куда увереннее, чем накануне. Вокруг мягко расплывался аромат любимых духов.
– Я немного волнуюсь. Вдруг…
– Никаких вдруг. Все будет замечательно. – Она ободряюще улыбнулась; черные глаза блеснули. – Беги, он ждет тебя.
