— Взрыв в гараже? — спросил я, не веря собственным ушам.
— Да. Даркшилд искренне смеялся, когда мне об этом рассказывал. Он сказал, что если кто-то проберется в гараж, то либо его не будет в это время дома, либо уже не будет в живых, и в таком случае гибель вора под обломками кажется ему даже довольно забавной и справедливой. Потом добавил, что заряд небольшой, скорее, имеется в виду какая-то парализующая газовая смесь…
Я машинально посмотрел на часы — семь минут. Что можно сделать за семь минут, когда нужно преодолеть такое препятствие? Кашель закрыл бутылку и спрятал ее во внутренний карман кителя, явно предполагая, что она нам еще пригодится, что непонятным образом добавило мне присутствия духа. Люблю, когда кто-то в меня верит.
— Отключить установку мы не сможем, верно? — быстро спросил я.
— Он был бы дураком, если бы оставил ее наверху, — столь же быстро ответил Кашель. И спросил: — А если туда пробраться и выключить свет, тогда что? — Он схватил Венди за плечо и слегка встряхнул.
Она покачала головой:
— Там нет выключателей. Собственно, это больше всего смешило Синклера, мол, вор входит и вдруг видит… — Она разрыдалась, закрыв лицо руками.
— Что можно предположить? — спросил Кашель. — Мы можем допустить, что само по себе отключение света отключит систему?
— Думаю, да, — сказал я, проверяя каждое произнесенное слово с точки зрения логики. — Даркшилд мог входить в гараж с каким-нибудь пультом, может быть, микроидентификатором, постоянно вшитым в одежду, который позволял выключать свет, например, по паролю.
— В таком случае… — Лонгфелло замолчал.
— В таком случае мы можем попытаться выключить свет… — закончил я и толкнул плечом Венди. — Какой там свет?
Она немного подумала.
— Кажется… раз, два… три… — По мере того как она считала, меня покидали творческое вдохновение и надежда. А Венди продолжала подсчитывать проходившие перед ее мысленным взором лампы: — И второй ряд, тоже три… Шесть. А! И еще одна над входом. Семь. Да, семь.
Подвернув манжет, я немного повозился с часами, а затем, разделив пятисекундный интервал на семь одинаковых отрезков, постарался вслушаться в этот ритм, чтобы не ошибиться и не пропустить время. У меня было девять патронов, семь ламп, пять секунд, чертовы нечетные числа. Я предпочел бы две лампы, за десять секунд, четырнадцатью пулями. На мгновение оторвавшись от часов, я бросил сержанту пистолет; он молниеносно выдернул из него обойму, несколькими движениями разобрал оружие и кончиками пальцев проверил каждую деталь. Закрыв глаза, я снова начал вслушиваться в ритмичные сигналы с частотой 5/7 секунды. Венди, кажется, хотела что-то сказать, так как я услышал сердитый голос Кашля:
— Тихо, если только не хочешь сказать что-то про гараж! — Он сделал паузу, но Венди, видимо, отрицательно покачала головой, поскольку он жестко закончил: — Если нет, ни о чем больше разговаривать не будем. Нам нужно попытаться смыться из этой крепости, во всяком случае, молчи, пока тебя не спросят.
Я открыл глаза:
— Спрашиваю: там два ряда по три лампы на потолке, так? Какие?
— Обычные плафоны.
— И седьмая над дверью, то есть напротив от нас? — Да.
— Что в гараже?
— Должен быть зеленый «форд-матадор» и пурпурная «лендава»…
— Открытые? На сигнализации? Ключи?
— Открытые, ими можно сразу пользоваться, только у «лендавы» номера похожи на номера машины, украденной у какой-то важной шишки, и почти каждый патруль ее проверяет.
— Значит, остается «матадор». Тео, мы вбегаем в гараж, я пробую разобраться с теми лампами, а вы прыгаете в «матадор», заводите двигатель и, не дожидаясь меня, вышибаете дверь и вырываетесь наружу. Возможен и другой вариант, если вам удастся завести двигатель за две-три секунды, то и стрельба может не потребоваться. Ясно? Нам осталось четыре минуты!
На самом деле оставалось больше, почти десять, но меня охватило лихорадочное желание действовать, я не хотел больше рассуждать, разговаривать, делить и решаться. Протянув руку, я взял у Кашля пистолет и снял его с предохранителя.
— Может, возьмешь и это? — Он протянул мне револьвер с одним патроном.
— Чтобы мне было из чего пустить себе пулю в лоб? — рассмеялся я, надеясь, что мой смех звучит искренне. — Ладно, пошли?
Никто не возразил.
— Только случайно не оставьте дверь открытой, — предупредил я.
Глубоко вздохнув, я провентилировал легкие, поморгал, увлажняя глазные яблоки, затем пинком распахнул дверь и ворвался в гараж. Все то время, пока я готовился к операции, я старался думать о помещении как о чем-то неконкретном, чтобы ничто не могло меня разочаровать, сбить с толку или застать врасплох, но невозможно думать полностью абстрактно о конкретных вещах. Гараж, например, поразил меня своими размерами; я представлял себе нечто площадью примерно в сорок квадратных метров, с полками вдоль стен. Этот же оказался куда обширнее, он занимал почти весь подвальный уровень, расстояния между лампами были намного больше, чем я предполагал. Сделав два длинных прыжка и думая о том, что возможность ошибки в результате возросла во много раз, я прицелился в первый плафон, расположенный дальше всего от меня. Первая пуля попала в цель, второй плафон, ближе — есть! Теперь самый дальний во втором ряду — мимо, о господи, поправка — мимо. Сердце билось в ритме 5/7, что-то случилось со слюнными и потовыми железами, переставшими нормально функционировать — первые полностью пересохли, из вторых обильно хлынула жидкость. Пятая пуля в чертов плафон — есть! В гараже все темнее, Венди вскакивает в «матадор», где Кашель? Шестой выстрел — мимо, и конец: еще четыре плафона, а у меня осталось три патрона. Не могу же я разделить пулю пополам. Выстрел — попадание, еще выстрел — попадание, я расслабился, нервничать уже не было причин. Неожиданно я краем глаза увидел, как сержант подпрыгивает и бьет какой-то палкой по ближайшему к нему плафону. Я услышал, как из моего горла вырывается вопль, прицелился и выстрелил, управляя траекторией полета пули скорее криком, чем мышцами рук. Из последней лампы посыпалась стеклянная пыль и бетонная крошка. Стало темно. И тихо. В автомобиле что-то заскрежетало, а потом я услышал рыдания Венди:
— Боже… Боже… Дайте мне убить эту скоти-ину…
— Нет вопросов! — крикнул я. — Он твой.
Неправда, хотел тут же закричать я, но у меня подогнулись ноги, в полной темноте перед глазами завертелось что-то вроде пурпурной измятой тряпки, в ушах что-то глухо звякнуло. Нащупав вытянутой рукой зад «матадора», я тяжело оперся на него, чувствуя, как под моим весом прогибаются рессоры.
— Венди, — услышал я голос сержанта Лонгфелло. — Ты в машине?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
