Красный султанчик крови переместился к центру, темно-розовый цветок, медленно вращаясь, распустился, выпуская из глубины на поверхность бездыханную жертву. В свете лампы мертвая рыбка отливала серебром.
Пангсапа повернулся ко мне.
— Его звали Доблестный Воитель, — прошепелявил он. — Выиграл семь боев. Один из них против Золотого Принца Майпури — чемпиона, принадлежавшего моему другу. И вот исход. Увы.
Я знал, что приглашение взглянуть на схватку бойцовских рыбок является знаком внимания, предлагаемым только избранным, поэтому сказал:
— Дрались превосходно. Захватывающий бой.
Пангсапа жестом предложил мне сесть на подушки рядом с собой.
— Курить будете? — На золотистом лакированном стульчике лежали две или три трубки для курения опиума.
— Не имею привычки. Но вы, Пангсапа, пожалуйста, не стесняйтесь, я не против подобных удовольствий.
— Удовольствие мое заключается уже в том, что я удостоен чести принимать у себя такого гостя. — Скрестив ноги, он уселся в позу лотоса, всю фигуру его скрывал черный шелковый халат. За исключением окрашенной в розово-красный цвет воды в аквариуме, единственным ярким пятном в комнате были подушки. Никаких украшений. Три черные орхидеи в вазе из черненого серебра; пепельно-серые, ручной работы гобелены, а все остальное — исключительно тик и черное дерево.
Внезапно он что-то прокричал, после чего вошел слуга.
— Сделай приготовления для похорон Доблестного Воителя. За церемонией захоронения прослежу лично.
Слуга ушел. Пангсапа перешел на английский:
— Раз уж мы начали говорить о гостях и гостеприимстве… Оно не позволяет мне допустить, чтобы гость моего дома разговаривал по-таиландски, хотя не могу не признать, что делаете вы это с блеском.
— Мне нужно работать над сослагательным наклонением, я знаю.
Ломан посоветовал ускоренный курс, чтобы как можно быстрее восстановить язык. Я пошел на компромисс — упорно говорил на бангкокском диалекте где надо и где не надо, даже если слышал в ответ, как сейчас например, чистейший английский.
— Ваше сослагательное наклонение безупречно. Но вы должны дать мне возможность поработать над своим. — Было в его улыбке что-то особенное, что-то тоскливо-задумчивое, молодившее его, придававшее ему сходство с толстым юношей, играющим роль Будды в школьной пьесе. — Прежде всего скажите, чем я могу вам быть полезен. — Толстый юноша с дефектом речи.
На несколько секунд я задумался. Ломан говорил, этот человек может быть нам полезен, «очёнь». Пока я знал о Пангсапе только то, что он крутится в сфере, импорта-экспорта, — классическое прикрытие нелегальной перевозки наркотиков. Он служил связующим звеном для снующих по Чао-Пхрая-ривер дельцов. Так как Бангкок является главным мировым источником незаконного опиума, то в организациях, занимающихся импортом-экспортом, здесь работают многие. А река Чао-Пхрая, как и большинство рек, течет в море.
Ломан сказал: «Раньше контактов с Пангсапой мы не имели, но он пользуется заслуженной репутацией надежного источника информации. Знает массу людей, стоящих вне закона, которые во время поиска могут попасть в поле твоего зрения. При определенных условиях он может преподнести кое-кого из них нам на блюдечке, либо потому, что они его конкуренты, либо потому, что мы предложим ему разумную цену. До сих пор никто еще не обнаружил предел, за который он бы не перешел, если за это платят деньги».
На Сой-Суэк-3 мы поговорили тогда еще с полчаса, Ломан и я, и его предложение в конце концов меня заинтересовало. Я, правда, ничего не сказал и не подал вида.
— Уверен, что суть тебе ясна, — сказал он.
— Я планирую и разрабатываю теракт по устранению, выдаю вам схему, а вы, исходя из нее, готовите контрмеры против подобного же плана.
— Все правильно.
— Но это чертовски глупо. Можно придумать десяток способов.
— Мы считаем, что твой будет наиболее эффективным. Нам противостоит очень сильный ум. Только не пойми меня неправильно — мы тебе не льстим, нет. Добиться твоего согласия любыми путями — такой задачи мы не ставим. — Он улыбнулся спокойно и уравновешенно, так же, как и говорил. — Ты не хочешь взяться за это задание, а уж если на то пошло, то и за любое другое, потому что я буду твоим директором от разведки. Мы друг друга не любим, или я не прав? Но в Лондоне меня попросили подобрать способного на это дело человека, который спланирует покушение так, что провал будет исключен. Я выбрал тебя. Не станешь же ты отрицать, что речь идет о вещах более важных, чем наша взаимная враждебность?
Я сказал:
— Ты говори, говори. Не останавливайся. Раз уж решил меня просветить, сделай это полностью. Угроза уже появилась, верно?
— Естественно.
—. Почему же тогда его не отменят?
— Визит? Да все по той же причине, по которой никак нельзя было отменить поездку Ее Величества в Канаду. Англо-саксонская кровь панике не поддается.
А кроме всего прочего, я говорил уже, Бангкок — это лишь один из пунктов маршрута. Не приехать сюда невозможно, потому что хотя это только остановка по пути, но остановка самая важная. А из-за возникшей в одном месте угрозы нельзя отменить весь тур по Юго-Восточной Азии. Даже если правительство и пойдет на попятную, я сомневаюсь, что Персона согласится с таким решением, он не из тех людей. Итак, деваться некуда, мы все в игре. — Он допил сок и, опустив стакан на стол, шелковым голоском поинтересовался: — Или тебя не включать?
— О дьявол, да прекрати же ты ходить вокруг да около! Выкладывай скорее детали, и тогда я решу. Я ведь пока знаю не больше одной десятой доли того, что намечается. Если не меньше.
Но, честно говоря, я уже в тот момент кривил душой. Я знал больше. Я знал, почему Ломан прибыл в Бангкок, почему его нервы натянуты как струны. Подобного рода дела — не его профиль. Он — классный специалист по проведению коротких операций, осуществляемых при поддержке отлаженной как часы команды, с отработанными подходами, с отличной связью и взаимодействием. В своем направлении он — ас, лучший из лучших: пять нейтрализованных вражеских агентов в пределах Европы и двое на своей территории, обреченные на вынужденное бездействие в течение четырнадцати лет (сеть Кингстона), и все это за последние полтора года. Солидно.
Но почему такую вроде бы безделицу Центр поручил именно Ломану?
Он по-прежнему спокойно и уравновешенно улыбался. Он знал, что завел меня: видел, что я заинтересовался, а значит, опасаюсь, что на меня могут оказать давление, принуждая к выполнению этого задания. Очевидно, кто-то в той комнате с Лоури на стене сказал: «На такое дело он легко не клюнет. А чтобы клюнул, ужальте его, пошлите человека, которого он не переносит, который его достанет».
Да, выбрав Ломана, они не ошиблись.
— А сейчас разреши довести до тебя остальные девять десятых, — ровным голосом продолжил он. — Такая работа, естественно, требует активного участия службы безопасности. Сюда без лишнего шума уже прилетели несколько их лучших людей. Их задача — помочь справиться с угрозой покушения. Министерство внутренних дел Таиланда тоже откликнулось, работа ведется совместно…
— Стоп. Минуту. Конкретнее, что это была за угроза?
— Обычное письмо, посланное в Лондон по почте, написанное по-английски. В нем говорилось открытым текстом, что если Персона посетит этот город, то живым он из Бангкока не уедет. Скотланд-Ярд, разумеется, подверг письмо всевозможным экспертизам. Их люди посланы сюда, чтобы сопоставить результаты с тем, что скажет местный уголовный розыск. Они работают над этим в поте лица прямо сейчас.
— Понял. Дальше.
— Как я уже успел заметить, их МВД оказывает нам существенную помощь — они взяли на себя то, что отнимает больше всего сил и времени: работа с населением, обыски и так далее. Объединенное Королевство, неофициально, конечно, представлено весьма внушительно.
— Кто же тогда втянул в дело Бюро?
— Бюро не втягивали, — высокомерно оборвал меня Ломан. — После поступления определенного рода информации было решено, что необходимо переходить к действию. Прежде чем приняли такое решение, были разработаны и рассмотрены со всех сторон, как минимум, восемь директив. Эта —: девятая. И сейчас она обрела форму конкретного задания. Дело в том, что Бюро полагает — я надеюсь, и ты с этим согласишься, — что нам необходимо принять меры, чтобы в назначенный день ничего не произошло. Они считают, что Персона… э-э… как бы получше выразиться… является довольно ценной личностью.
Я проклял в уме и Ломана и его девятую директиву, взял чистый стакан и налил себе виски. Ломан преднамеренно выбрал такой подход. При одной лишь мысли о том, что с нашей Ценной Персоной может что-то случиться, я, по их расчетам, должен был задохнуться от ярости, ибо мне грозило тяжкое моральное бремя: всю оставшуюся жизнь терзаться сознанием собственной непатриотичности в решающий для Великобритании момент. Впрочем, в Бюро могли бы на минутку трезво задуматься и о моих интересах. Я люблю работать на просторе, когда передо мной никого нет, один. Ну а уж если они озадачили меня работенкой там, где Объединенное Королевство «представлено весьма внушительно», то поставили себя этим самым в рискованное положение, потому что, вмешиваясь в ход операции, я могу все испортить.
