Глава 4
— Это было гениально! — воскликнул Бен Крайслер. Сверкнув глазами, он возбужденно взъерошил свои коротко подстриженные черные волосы. — Демонстрация потрясающей гениальности, правда ведь, Сэм?
— Что? Что гениально? — спросила Мардж.
— Расскажи ты, Сэм.
Дэмон улыбнулся: было совершенно очевидно, что Бену до смерти хотелось рассказать историю самому.
— Нет, нет, давай рассказывай ты, Бен.
— Ну ладно. — Бен осушил стакан и повернулся лицом к своей жене и Томми. — Всю эту историю начал Свонсон, вы знаете, какой он, этот Свонни… Он учился полгода в Аллигэйтор-Бенд-Эггис или еще где-то, но курса так и не закончил. Когда ои начинает говорить, создается впечатление, что он намерен переработать весь существующий словарный запас…
— Он изумительно танцует, — перебила его Томми, — и вам двум увальням далеко до него.
Озадаченный этим неожиданным вмешательством, часто моргая, Бен уныло заметил:
— Не так уж мы плохи, как вы думаете… Женщины переглянулись и весело засмеялись.
— Конечно же нет, — подбодрила его Томми, — вы оба прямо-таки только что из замка Вернон. Продолжайте, продолжайте.
— Ну так вот, Свонсон встал и после пятнадцатиминутного невнятного бормотания, покашливаний и откашливаний, после целой серии «м-м», «м-да», «гм» и тому подобного, вытянул и без того длинное лицо и наконец проговорил: «С вашего разрешения, полковник, по-моему, вопрос слишком сложен, чтобы разобраться в нем в отведенное время». Это не дословно, конечно, но он сказал какую-то чепуху в этом роде. Полковник Маршалл пристально посмотрел на него этаким пронизывающим взглядом — ты же знаешь, Сэм, его взгляд — и спросил: «В самом деле, Свонсон, вы считаете это невозможным?» «Да, сэр, — ответил тот, — я действительно считаю так». «Капитан, — продолжал Маршалл решительно, — нет такого военного предмета или вопроса, который нельзя было бы осветить с достаточной полнотой в течение пяти минут, не говоря уже о двадцати минутах. Для этого необходимо просто уметь сжато излагать и, разумеется, знать, что в данном случае важно и существенно, а что имеет второстепенное значение».
Свонсон глупо ухмыльнулся, в задней части аудитории кто-то оживленно задвигал по полу ногами. Полковник, который все это заметил, продолжал, сверкнув глазами: «Как я понимаю, среди вас есть скептики. Хорошо. Я сейчас продемонстрирую вам, как за пять минут можно успешно осветить любой вопрос, независимо от объема и сложности такового. Назовите мне тему, по которой следует высказаться, капитан». Старина Свонни заморгал глазами. «Любую тему, полковник?» — спросил он с ноткой сомнения. «Любую», — ответил Маршалл. Свонни подумал несколько секунд и выпалил: «Гражданская война, сэр». Весь класс громко захохотал. «Отлично», — сказал полковник, улыбаясь. Он кивнул Сэму и добавил: «Дэмон, проследите, пожалуйста, за временем». Сэм уставился на свои часы, как будто мы приготовились прыгать с горы Моифокон, и громко крикнул: «Начали!» Бен хлопнул руками по бриджам:
— И что вы думаете, Маршалл рассказал! Он рассказал обо всем самом главном: о первых победах южан, о неспособности командующего и низкой дисциплине в армии на реке Потомак, о стратегии Гранта и Шермана в районе Шило и Миссисипи, о переломных моментах под Виксбергом и Геттисбергом, о прорыве в штаты Джорджия, Северная и Южная Каролина, об угрозе окружения армии Ли в штате Виргиния. Я уже забыл половину из того, о чем он еще говорил. Закончив рассказ, полковник повернулся к Дэмону и спросил: «Время?» Сэм ответил: «Четыре минуты, пятьдесят две секунды, полковник».
— Поразительно, — заметила Мардж Крайслер, сморщив нос. Это была полная светловолосая женщина из Меномини в штате Висконсин — города, в котором родился и вырос Бен Крайслер. Она вышла за Бена вскоре после того, как тот окончил весной 1918 года Вест-Пойнт. Простая и добродушная дочь фермера, она испытывала необыкновенное, почти суеверное уважение ко всему, что являлось результатом необыкновенных умственных способностей. — По-моему, это просто поразительно, когда человек способен держать в голове все эти факты, всю последовательность событий…
— Некоторые считают его чопорным и называют «крахмальная рубашка», — продолжал Бен. — Что ж, если он в самом деле «крахмальная рубашка», я не возражал бы быть точно таким же, как он. Между прочим, он совершенно безразличен к тому, что о нем говорят и как его называют.
— Я думаю, не так безразличен, как ты, Бенджи, — мягко заметила его жена, — иначе он не получил бы полковника.
— Маршалл — великий человек, — сказал Дэмон, отпивая из стакана. — Он намеревался перестроить всю нашу армию.
— Если его не похоронят до этого во Внешней Монголии, — заметила Томми.
— Похоронят? — удивилась Мардж. — Но почему это его должны похоронить?
— Политика, политика, дорогая Марджи. А как же, по-вашему, какой-нибудь солдат может стать начальником штаба армии? Это все та же война между Пейтоном Марчем и Першингом, только происходит она теперь уже во втором поколении. — Томми погасила сигарету, смяв ее в большой уродливой пепельнице из зеленого стекла. — Его оттеснит Макартур. Он глубоко ненавидит Маршалла.
— А откуда вы все это знаете, Томми?
— Мне сообщила об этом важная птица. В Вашингтоне сейчас идет борьба за власть. Макартур со своей постоянной звездой в первом ряду. А где вы пропадали все эти годы, что не знаете таких вещей?
В зоне Панамского канала, — печально ответила Мардж, и все засмеялись.
Собеседники сидели в квартире Крайслеров, расположенной вплотную к жилью семейства Дэмонов. Комнаты, в которых сейчас спали их дети, разделяла стена толщиной не более дюйма. Они только что отведали яичницу с гренками, приготовленную на горячем металлическом листе, который Томми держала в комоде, покрытом изношенной мексиканской шалью. Сегодня они побывали на гарнизонном танцевальном вечере, испытали все прелести этого форума, пили безвредный пунш, болтали с другими офицерами и их женами. Начальник гарнизона, к счастью, ушел рано, и они, получив возможность беспрепятственно добавлять в напиток спиртное, неистово и долго танцевали. И вот теперь они вернулись в свой домик на две семьи и коротали время, которое Томми в шутку называла «час правды без последствий». Мужчины сбросили свои рубашки, а женщины — туфли на каблуках. Бен вытащил откуда-то бутылку без этикетки, наполненную мутной жидкостью, которая пахла жжеными хвойными иглами. Он клялся и божился, что это чистейший джин. Медленно потягивая его, они весь вечер без всякой пели мило болтали о том, что приходило каждому в голову. Для Сэма это было самое лучшее время недели — он любил такие субботние вечера, любил сидеть, ни о чем не думая, прислушиваясь к тому, как оживленно обмениваются «любезностями» Томми и Бен.
— Папа знал Маршалла по службе на Паланмангао, когда они оба были всего младшими лейтенантами, — сказала Томми. — Помнится, он рассказывал интересную историю: Маршалл вел какое-то патрульное подразделение в джунглях, и они переходили реку вброд. Неожиданно рядом с ними послышался звучный всплеск и кто-то закричал: «Берегись! Полосатые крокодилы!» Солдаты в панике бросились назад; обезумев от страха, они свалили Маршалла, который пытался остановить их, и буквально втоптали его в грязь. Он встал, выбрался на берег, построил солдат, скомандовал им: «На плечо!» — и направил строевым шагом через реку. На другом берегу он произвел осмотр оружия и повел патруль дальше. Солдаты так никогда и не услышали от него ни одного слова по поводу их трусливого бегства.
— Представляю себе, — сказал Бен сквозь смех. — Олимпийское спокойствие. Необыкновенная способность контролировать свои чувства. — Он потер пальцами свой большой нос. — Это любопытная проблема. Как в этом случае поступили бы вы, Сэм? — Я выскочил бы из воды футов на пять — десять впереди ближайшего ко мне солдата. Никакой крокодил не угнался бы за моими пятками.
— Трудно представить себе, правда?! — воскликнула Мардж, прищурив свои большие карие глаза. — Полковник Маршалл — всего-навсего второй лейтенант и весь измазан грязью!
— Так вот, девочки, — весело заметил Дэмон, — нам есть на что надеяться. Когда-нибудь и мы станем полковниками, будем командовать пехотной школой, учить всех мудрости и передавать свой опыт.
— Ничтожные шансы, — сказал неожиданно помрачневший Бен. — Скорее нам придется сидеть под дождем в джунглях на каком-нибудь Миндоро.
— О нет, не хочу больше тропиков, — запротестовала Мардж. — Неужели мы не можем хоть на какое-то время расстаться с джунглями? Честное слово, — повернулась она к Томми, — вы бы только посмотрели на наш дом там, в Гэйлларде. Он весь окутан ползучими растениями и колючками, веранда осела и развалилась, но стенам бегают ящерицы…
