— Пить, пить, — стонал он и царапал мое плечо.
Я поднялся вместе с Джиной, вырвал свою нижнюю половину из ее рта и отправился к винному шкафчику за стаканом воды. Когда я вернулся, Джина стояла рядом с Остерфладом; он привалился к дивану. Когда я подошел, она протянула мне ремень.
— Хочешь попробовать разок-другой? — сказала она.
— Нет-нет, я пацифист, — сказал я. — Но всё равно спасибо.
Она шагнула ему за спину и подняла ремень, но я попросил ее подождать, пока не дам ему воды. Он повернулся ко мне и протянул дрожащую руку за стаканом, взял его, поднес к губам и начал глотать. Ш-ш-ш… Шмяк! Ремень хлестнул по руке со стаканом, и вода выплеснулась на пол.
— Это не очень хорошо с твоей стороны, — сказал я. Мне пришло в голову, уж не был ли Остерфлад бессмертным.
Она улыбнулась мне, глаза сияли, как у школьницы, которой только что удался особенно хороший трюк со скакалкой.
— Спасите меня, Райнхарт, спасите, — пробормотал Остерфлад и вцепился мне в колени. Но, без дополнительного удара Джины, он вдруг скатился на пол и выгнул спину. Джина улыбнулась ему, но он не разгибался; у него была очередная конвульсия. Пока я наблюдал за ним, ремень легко скользнул по моим волосам и упал мне на плечо; Джина сделала из него петлю, затянула ремень вокруг моей шеи, как арканом, повела к стулу и заставила сесть.
Она оседлала меня, маленькими погружениями опускаясь на твердый член, который она передислоцировала к одному отверстию, рядом, чуть внутрь, затем в другое, а потом она скользнула на меня, увлекая член глубоко внутрь. Мы терлись, кусались и царапались, сжимали, щипали и сосали, и смех заливал нас. Остерфлад булькал и задыхался, и кто-то сказал: «То есть это все-таки не пчелы», и я встал и крепко прижал к себе Джину, держа ее за ягодицы, упал на колени на ковер, а потом сверху на нее. Она уже кончала в бешеной пульсации, сося и кусая мое плечо, и я таранил, а Остерфлад булькал, и я долбил ее, долбил и долбил, и долбил. Мой рот был наполнен грудью, и смех тек над нами долбежкой, долбить и, ах, потекло горячее, ах, расплавленная мокрая лава льется в нее, ах, ах и еще разок. ХОРОШО. АХ-ах-ах, хорошо, хорошо, хорошо. Вот Остерфлад слева от меня, красивый, скалится, лежит на боку, колени подтянуты к животу. Его лицо прекрасно, искривленное в страшном оскале, член тверд, живот разливает сперму лужицей на ковер, глаза открыты, стеклянные, распахнутые, застывшие, неподвижные, мертвые.
86
Жребий дает, Жребий и берет. Да будет имя Жребия Благословенно.
87
Дорогой м-р Райнхарт и Компания!
Мы в «Фидел'с» в глубоком долгу перед Вами за тот изумительный каталитический эффект, который Ваша теория жизни по воле Жребия оказала на продажи и прибыли, а также на наши жизни. С течением лет моя деловая жизнь приносила мне всё меньше и меньше удовлетворения. У меня была обычная язва желудка и любовница, я развелся с женой, глотал ЛСД или что-нибудь еще и ходил на дискотеки, но ничто не помогало: мои прибыли и мое безразличие к жизни оставались неизменными. Затем я прочел о Вас статью в журнале «Нью-йоркер»[155], который я не выношу и никогда не читаю, разыскал здесь в Коламбусе Вашего последователя, и с того времени я и мой бизнес уже никогда не были прежними.
Первое, что велел мне сделать Жребий, — поголовно поднять зарплату на тридцать процентов и написать каждому персональное похвальное письмо. В тот месяц производительность подскочила на сорок три процента (в следующем она упала на двадцать восемь).
Затем Жребий приказал мне прекратить выпуск обычных шляп (семейный продукт на протяжении шестидесяти семи лет) и делать экспериментальные шляпы. Мои дизайнеры с ума посходили от восторга. Наша первая линия шляп (Вы могли читать о них в «Дамской одежде») была очень успешной: «сомбреро-лодка», по существу, ковбойская шляпа с полями, которые по бокам загибаются к макушке, но спереди и сзади свисают на четыре дюйма.
Хотя наши прибыли снизились на пятнадцать процентов, продажи подскочили на двадцать, и от моей скуки не осталось и следа. Нашей второй разработкой стала шляпа для дождливой погоды, которая выглядит, как ку-клукс-клановский колпак, и сделана из яркого цветного пластика, подходит для обоих полов. Расходится она совсем плохо (за исключением Юга), но все мы в компании «Фидел'с» считаем, что она великолепна. На этом этапе мои прибыли превратились в убытки, но воля Жребия будет исполнена.
Затем Жребий настоял, чтобы мы отказались от нашей главной приносящей прибыль линии дорогих шляп для дешевых мужчин. Наши розничные торговцы пришли в ужас, но мы были так заняты нашей третьей экспериментальной разработкой (дизайнер утверждает, что ключевое решение принял Жребий), что нам было всё равно. «Блин» или «нимб» (мы еще не спрашивали у Жребия) — это головной убор в форме диска, который устроен по принципу академической шапочки, но выпускается во множестве расцветок, материалов и форм, хотя, как правило, представляет собой эллипс или круг. Наши розничные магазины настроены очень скептически, но, помня успех «сомбреро-лодки», заказали так много, что мы запаздываем с заказами на несколько месяцев.
Мы по уши в долгах, но все наши ведущие дизайнеры и менеджеры добровольно пошли на пятидесятипроцентное снижение зарплаты в обмен на долю в прибыли от нашей линии «нимб», и мы намерены выжить. На прошлой неделе Жребий приказал нашему дизайнеру разработать шляпу, которая закрывает всё тело, и хотя некоторые из нас пребывают в сомнениях, он работает с энтузиазмом.
Подумать только, раньше я год за годом выпускал и продавал один и тот же вид шляп! Пожалуйста, пришлите нам все Ваши публикации. Благодарим Вас за помощь.
Искренне Ваш, Джозеф Фидел, Президент «Шляпы Фидел'с», Коламбус, Огайо
88
Профессор Боглз из ЦЭПСС:
Дорогой Люк!
Я рациональный, линейный, вербальный, дискурсивный, начитанный человек, и даже твои нелепые поступки лишь отчасти могли подготовить меня к шоку, которым стала для меня первая неделя в Катскиллском ЦЭПСС. Я послушно выражал гнев, играл Гамлета, притворялся дураком, вел себя как разъяренный тигр; и более того — я женоподобно крутил своими немалыми бедрами, когда Жребий пытался превратить меня в женщину. Однако всё это я проделывал в одиночестве; я следил за тем, чтобы исполнение ни одной из ролей не требовало активного взаимодействия с другими людьми. Когда другие люди пытались навязать мне свои «я», внутри себя я становился циничным вне зависимости от того, кого я без особого энтузиазма изображал.
Средних лет женщина вульгарно домогалась, чтобы я ее соблазнил, и Жребий велел реагировать благосклонно. Я обнаружил, что слюнявлю ей шею и сжимаю ее обширный корсаж, но чувствую себя совершенно отстраненным. Мой фаллос оставался детумесцентным[156]. Через пять минут она переключилась на кого-то еще.
Пробуждение наступило на пятый день, в комнате творчества. Жребий выбрал для меня задание написать четыре страницы на новом языке, — языке, который главным образом использовал бы слова известной лексики, но сочетал их в новой грамматике, новом синтаксисе и произношении. Я должен был попытаться выразить подлинные чувства. Я просидел час и не смог продвинуться дальше каракулей. Затем я наконец написал предложение:
«Дерьмокопатель балуется пинг-понговой поэзией».
Мне нравилось, как оно звучит, но синтаксис был слишком стандартным. Я написал второе:
«Ободранная. Шкуроснятая, зажаренная. Дубина это».
Я чувствовал, что это уже лучше, только не хватало глаголов.
«Дядинокая откушерка шлепетляется на воркушет-ку, ушишав незнадомцев под хверью».
Я улыбнулся себе: я чувствовал, что подбираюсь ближе к истине.
«Спитый с толку грохопромахнулся, переизрыжает душку, откушерка шлепетляется, дриснея. Я хотел куромельку. Не будит тебе куромельки, скозлал бапочка. Ты опять не клухался, заветил он в жутку. Шорт добери терьмо энакое. Шортова святолочь».
Но мне нужно было выражать подлинные чувства. Как это сделать, не будучи до абсурдности внятным и тривиальным? Нужно идти дальше, подумал я:
«А зъесмь сычинитель. Сычинитель есть гекто, кто сычиняет. Слово, сново, злово… ш тоже телать? Прыщай, скукета бизнесловных тигрищ. Хутые у меня шканцы заваевыть приз. Пресвятая Покаротица, скатерь Божия… Ах-х-х».
Нераскупленный Искупитель, камо грядеши?
Чудыка Вихря, ты сгрудил меня
До бредела. Ражеанальность выговнила из меня
Всесилы мои. Молю тебя о милосерии твоем.
Исползайте вашу голову, ваш сразум, ваши ни зги! Вашу ражеанальность! Путьте ражеанальны! (Расплатная команда уничтожит нас всех.) Мните, полноумный человек — тот, кто расслаждается жизнью, находит много иградостей. Тот райбенок, кто ницшего не злает. Будьте ражеанальны, используйте сцыкологию. Но пишите, пашите, ищите, жите!
