– Ответ на что?! «На ваш запрос сообщаем, что установлено место проживания матери и трех сестер разрабатываемого в Шалинском районе…» Что это?
– А это я им посылал… Просил установить ближайших родственников парня одного… Мысль была про него… Они установили. А так как я не написал, чтобы сообщили… я-то думал, что само собой… так они и не отписали… Ай – горы! По-своему мыслят. Я им теперь напишу, чтобы сообщили то, что установили…
– Сергей… Сергей! Ты сам-то себя слышишь?
Боцман начинал гоготать:
– Терпение, мои мальчики, и ихтиозавры станут нашими!
В такой атмосферке произойти может что угодно…
В коммуналку к Токаревым несколько раз прибегал сотрудник – кому-то звонил из коридора, вроде Василию Павловичу. Первый раз принес какую-то папку. Потом ее же забрал. Потом снова приходил, звонил в РУВД и переспрашивал про какие-то фотографии. Привыкшая к таким делам соседка Дарья Ивановна плюнула и ушла на кухню. А сотрудник совершенно спокойно отпер дверь в комнату Токаревых и провозился там около трех минут. Потом ушел. Все просто…
К трем часам ночи, когда все выдохлись окончательно, Василий Павлович дал отбой:
– Так, все… По норам! Завтра сходка, как положено. С каждого по свежей мысли…
Отец с сыном поплелись домой. Они шли молча, боясь бередить друг друга словами, – да и что говорить… Все и так было ясно…
Пока поели, пока улеглись… Все-таки не удержались и начали по сотому кругу разбор ошибок… Разговор затянулся, и в результате Токарев-старший ушел на службу, поспав около часа с небольшим. Артем же сумел забыться только после ухода отца – тот, качаясь от усталости, убедил все-таки сына покемарить еще часа два. Артем собирался тоже потом бежать в отдел, но поспать даже два часа у него не получилось – где-то к одиннадцати в коммуналку вернулся отец, да не один, а с начальником РУВД и Усенковым. По их напряженным лицам Токарев-младший понял, что что-то случилось. Но расспрашивать отца он, конечно, не мог.
А произошло следующее: после сходки в кабинет Василия Павловича заявился Усенков:
– Здравствуй, Василий Павлович.
– Виделись… несколько часов назад… Рапорта писать бум?
Валерий Михайлович поджал губы:
– А что это вы, Токарев, всегда со мной таким тоном разговариваете?
– Каким тоном? – непонимающе приподнял плечи начальник розыска. – Самым обыкновенным тоном…
Усенков сделал вид, что проглотил, и попросил:
– Василий Павлович, а можно дверь закрыть?
– Все можно, – удивился Токарев. – Только зачем?
– Закройте, окажите любезность.
– Оказываю! – раздраженно буркнул Василий Павлович, закрывая дверь своего кабинета.
Усенков дождался, пока начальник ОУРа вернется на свое место, и выдал новую «вводную»:
– Токарев… Мы можем сейчас вызвать начальника РУВД?
Василий Павлович, кроме раздражения, почувствовал какое-то смутное беспокойство – уж больно уверенно выглядел Усенков, явно замысливший какую-нибудь пакость.
– Вызвать начальника? Это как?
– Ну хорошо… не вызвать… что вы все время придираетесь… попросить его спуститься к нам.
Токарев снял трубку местного телефона и сказал спокойно:
– Здорово, Сергеич… Слушай, зайди пожалуйста ко мне… Тут Усенков… похоже – того, увольняет меня…
Валерий Михайлович дождался, пока начальник ОУРа положит трубку на рычаги и только после этого спросил:
– Зачем же вы передергиваете?
Василий Павлович усмехнулся, демонстративно глядя в окно:
– А я тоже интонации чувствую…
Начальник РУВД пришел буквально через пару минут – довольно тягостных, поскольку Усенков и Токарев провели их в напряженном молчании. Когда шеф, в форменной рубашке при погонах, вошел в кабинет, Усенков привстал, а Токарев протянул старому приятелю руку.
– Ну-с, я весь во внимании, – с чуть заметной ноткой иронии обратился начальник РУВД к Усенкову. Валерий Михайлович насупился и наклонил голову:
– Пожалуйста, не перебивайте меня оба…
Полковник милиции, самый старший по званию из присутствовавших в кабинете, дернул бровью:
– А это уж как получится…
Усенков откашлялся и тихо сказал:
– Я сейчас предложу вам кое-что… Вы можете отказаться, потому как никаких процессуальных полномочий у меня пока нет. Пока. А может быть, их у меня и совсем не будет. Но, зная вас и ваш, Василий Павлович, характер… Короче: у меня информация, что в вашей, Токарев, квартире находятся деньги – валюта, похищенная с трупа Ужинского. Спокойно! Я предлагаю сейчас втроем подъехать в квартиру и осмотреть ее. Повторяю – санкций у меня нет. Если там пусто – я, Токарев, извинюсь перед вами в присутствии самого высшего руководства, и мы навсегда закроем вопрос и все остальные будущие вопросы. Спокойно! А если я найду доллары, переписанные во время подготовки к задержанию, – то вы добровольно мне их выдадите с пояснениями. Вы, конечно, можете меня послать…
– И пошлем! – гаркнул, не выдержав, начальник РУВД, но Василий Павлович остановил его:
– Пошлем. Но проехать – проедем. Одна только поправочка, Усенков, – извинения будут не перед руководством, а перед всем моим личным составом.
– Согласен, – спокойно кивнул Валерий Михайлович. – Условие: мы едем сейчас и никому не звоним.
– Едем!
У Токарева на лице горели красные пятна. Ему казалось, что его отхлестали по щекам. Усенков все рассчитал правильно – или кто-то очень грамотно подсказал ему: на Василия Павловича санкцию не выписали бы ни по какому доносу, у него была репутация. И еще – Яблонская. Только он сам, взятый на банальное «слабо», мог разрешить обыск в своей квартире – чтобы ни у кого даже тени сомнения не было, будто он, Токарев, чего-то боится или скрывает…
Разумеется, Артем всех этих разговоров не слышал, но такого лица у отца он не видел давно. Василий Павлович, упрямо наклонив голову, сказал глухо сыну:
– Тема, выйди погуляй.
Токарев-младший натянул джинсы, футболку и босиком вышел в коридор, демонстративно усевшись на стул и всем своим видом показывая, что никуда не пойдет. Усенков прикрыл дверь в комнату, но лишь наполовину, так, что Артему было отлично видно и слышно все, что там происходит.
Василий Павлович повел рукой, приглашая Усенкова к шмону. Начальник РУВД засопел и невнятно выматерился. Валерий Михайлович, однако, не пошевелился.
– Василий Павлович, источник указал мне точное место…
– Надежный источник-то?
– Полагаю, что да.
– Ну-с, сделайте одолжение… Куда же показал источник?
– Самая большая рамка на стене.
– Эта?
– Очевидно.
– Прошу.
Василий Павлович уверенно снял рамку, и из-за нее вдруг выпорхнуло три-четыре купюры с изображением американского президента. Артему подумалось, что он просто еще спит, еще не успел проснуться. Он даже не испугался. Токарев-старший грустно посмотрел на порхающие купюры, потом вытащил из-за задника невывалившиеся… и жахнул рамку об пол. Вздохнул и отошел к окну, отдернул занавеску и застыл. Начальник РУВД да и сам Усенков тоже на несколько секунд окаменели. Наконец Валерий Михайлович срывающимся голосом вымолвил:
– Добровольно выдать согласны?
Василий Павлович обернулся и сказал очень устало, но громко и внятно:
– Пошли вы все на хуй!
– Э-э?! А я-то тут при чем?! – вспыхнул начальник РУВД.
– Извини, брат, – тряхнул головой начальник ОУРа и поймал из-за двери остановившийся взгляд сына.
– Я извиняюсь, – встрял Усенков. – Так будем составлять документ?
– Артем! – позвал, не обращая на него внимания, Василий Павлович.
– Да, отец!
Артему казалось, что это сказал не он сам, а кто-то другой.
– Это не твое?
– Отец, да ты что!!!
Усенков даже руками замахал:
– А вот этого – не надо, Василий Павлович!
Токарев-старший на него даже не взглянул и тихо сказал сыну:
– Все… иди.
– Нет уж, – замотал чугунной головой Артем. – Я никуда не пойду.
Дальнейшее происходило как-то очень быстро – или Артему просто запомнились события не целиком, а кусками, словно отрывками какого-то странного фильма: вот отец, катая желваки по скулам, подписывает акт добровольной выдачи, в котором указаны номера купюр. Вот Дарья Ивановна, которую привлекли понятой, говорит ему без злости, с сочувствием:
– Палыч, не переживай… В тридцатые больше всех пострадали сотрудники НКВД…
Потом поехали в РУВД и там уже дописали все бумаги. С этими бумагами, причем зарегистрированными, Усенков отправился к Яблонской в прокуратуру. Ее, конечно, предупредили, и она среагировала спокойно:
– Оставлю пока материалом… О результатах проверки – сообщу…
Валерия Михайловича это не удовлетворило, он поднял скандал и поехал в городскую прокуратуру – там буквально через час было возбуждено уголовное дело по факту злоупотребления служебным положением. Заместитель прокурора города принял решение: задержать Токарева на трое суток в порядке статьи 122-й. Ему звонили – и уговаривали, и даже кричали. Заместитель прокурора всем задавал один и тот же вопрос:
