произнес я, обведя взглядом полицейских, державших нас на мушке.
Зеннор подошел и ударил меня ногой в бок. Корчась от боли, я прохрипел:
– Какие мы смелые – бить лежачих…
Зеннор отвел ногу для удара, но передумал и, вытащив пистолет, прицелился мне в переносицу.
– Уведите второго. Оставьте нас одних. Принесите стул.
Полицейские быстро выполнили приказ: вытолкали за дверь Мортона, внесли деревянный стул в камеру и благоговейно поставили его под начальственный зад. Зеннор медленно сел, не выпуская меня из-под прицела. Заговорил он после того, как снаружи заперли дверь.
– Я хочу знать, как ты сюда попал и как тебе удалось выследить меня. Выкладывай.
«Почему бы и нет?» – подумал я, потирая ушибленный бок. Выдумывать не было ни сил, ни желания. Легче рассказывать все как на духу. С некоторыми поправками, разумеется.
– Ладно, расскажу. Мы с тобой распрощались на Спайовенте, когда ты продал нас в рабство. Это очень суровая планета, малопригодная для стариков вроде Слона. Он умер, и за мной остался должок.
Зеннор, поправив повязку, прорычал:
– Дальше!
– А дальше почти нечего рассказывать. Несколько войн, убийство, пытка – обычные дела. Спасся я только благодаря Галактической Лиге. Я был арестован и попал на Стерен-Гвандру, там бежал из-под стражи и напал на твой след. Ведь ты допустил большую ошибку.
– Что за чушь?
– Это не чушь, капитан Гарт. Помнишь, ты подсунул одной девчонке наркотик и выдал ее полиции?
– Это несущественно.
– Для кого как. Для Бибз – существенно. Она теперь на свободе, и, прежде чем мы с ней расстались, я узнал, где тебя искать. Вот и вся история.
Зеннор смотрел на меня, гладя пальцем спусковой крючок. Я старался не глядеть на пистолет.
– Не вся. Выходит, шпион, высадившийся в бухте Мархавено, – это ты?
– Да. И мне не составило труда проникнуть в твою бестолковую разгильдяйскую армию и расти в чинах, пока не представился случай схватить тебя за горло. Просыпаясь по ночам в холодном поту, вспоминай о том, что я запросто мог тебя пристрелить. Ну что, будешь стрелять или ты пришел сюда поиграть с пистолетом?
– Не подзуживай меня, щенок! Ты, конечно, умрешь, но с большей пользой для нашего дела. После суда, на котором тебе и твоему помощнику предъявят обвинения в нападении на вышестоящее начальство, самовольном присвоении офицерского звания, разглашении военной тайны. Затем вас расстреляют. Публично.
– И чего ты надеешься этим добиться?
– Я надеюсь убедить упрямых туземцев в том, что наши слова не расходятся с делами. Это трусливое, бесхребетное стадо без боя отдало свою планету, а теперь оно жалобно блеет, требуя ее обратно, и отказывается работать, пока мы не улетим. Если они сейчас же не вернутся на рабочие места, город будет парализован. Но твоя смерть заставит их одуматься.
– Интересно, как?
– Очень просто. Они увидят, что я не бросаю слов на ветер. Сначала мы расстреляем тебя, потом возьмем заложников и убьем их, если остальные не уступят.
– Ах ты, ничтожество! Подонок! Зря я тебя не прикончил, когда была такая возможность!
– Но ведь не прикончил, – усмехнулся он. И выстрелил, когда я к нему бросился.
Пуля меня не задела, но выстрел оглушил. Я упал, и на меня обрушился град ударов. Наконец Зеннор перестал меня пинать и остановил полицейских, пришедших к нему на помощь.
Я встал на четвереньки и посмотрел на него сквозь красный туман.
– Вымыть и переодеть. Второго – тоже. Через два часа суд.
Что случилось потом – не помню. Я очнулся, когда Мортон стаскивал с меня куртку.
– Оставь. Я сам. – Моргая, я уставился на чистую форму рядового, лежащую на стуле. Такой же мундир был на Мортоне. Я сбросил на пол окровавленную куртку, стащил сапоги и брюки.
Сапоги… Сапоги? Сапоги!
Мои губы растянулись в довольной ухмылке.
– Ты знаешь, что скоро суд?
Мортон мрачно кивнул.
– Сколько осталось времени?
– Около часа.
Я сунул руку в правый сапог, нащупал тайничок в каблуке. Около часа? Ну, за это время мы далеко уйдем. Сейчас достанем отмычку, отопрем дверь, проскользнем в коридор и растворимся в безликой толпе солдат.
Но увы, этому прекрасному плану не суждено было осуществиться. Отмычки в каблуке не оказалось.
– Зеннор велел передать тебе странные слова, когда ты сунешь руку в сапог, – сказал Мортон. – «Дельце не выгорит». Я ничего не понял, но он сказал, что ты поймешь.
– Понял, – со вздохом произнес я и принялся одеваться.
Через час за нами пришли, заковали в цепи и потащили на суд. Естественно, мы с Мортоном не испытывали ни малейшего желания участвовать в этом дурацком шоу, но другого выбора не было. Нас проволокли по коридору и лестнице на улицу. Там под злобные крики и лязг оружия заставили подняться на помост, сооруженный специально для спектакля. Все было готово: судьи, конвой, клетка, горнисты и толпа горожан вокруг помоста. Толпу, судя по оцеплению, собрали силой. Несколько горожан (все седые или лысые) сидели в креслах на помосте, среди них я заметил Стирнера. Увидев меня, он поднялся и подошел к клетке.
– Капитан, что они хотят с вами сделать? Мы ничего не понимаем…
Я ушам своим не поверил.
– Вы говорите на эсперанто?
– Да. Один из наших ведущих лингвистов разыскал в библиотеке учебники этого любопытного языка, и многие освоили его за ночь, дабы облегчить общение с…
– Немедленно усадите старика! – рявкнул Зеннор. В этом спектакле он, разумеется, отвел себе роль прокурора.
– Что здесь происходит? Я ничего не понимаю! – восклицал Стирнер, когда его тащили прочь от клетки.
Начался суд. Каждый раз, когда Стирнер и его друзья пытались протестовать, горнисты трубили что было сил. Я клевал носом и получал за это пинки. Мортон сидел в оцепенении, глядя в одну точку. Я не слушал судей до тех пор, пока нас с Мортоном не заставили подняться.
Зеннор зачитывал приговор:
– …тяжестью неопровержимых улик. Поэтому осужденные будут отправлены в камеру до восьми часов завтрашнего утра, откуда доставлены на место казни и расстреляны.
– Это беззаконие! – закричал я. – Это фарс! Почему ни о чем не спросили подсудимых! Я требую последнего слова!
– Конвой, утихомирить осужденных.
Тотчас мой рот зажала волосатая лапища, вскоре уступившая место тряпичному кляпу. Подобным образом конвоиры расправились и с Мортоном, хотя он молчал и был на грани обморока.
– Скажите, что сейчас будет важное сообщение, – обратился Зеннор к переводчику. Тот поднял мегафон, и на толпу обрушились громоподобные слова:
– Вас собрали в связи с тем, что значительная часть населения города не подчинилась военным властям. Мы вам продемонстрировали, как вершат суд посланцы острова Невенкебла. Перед
