— «Ждите, вас сейчас обнаружат и придут».
А Охотник, так и не снявший маску и ни разу не заговоривший — исчез. Даже было непонятно, когда это произошло — назад оглядываться опасались все и вздохнули с облегчением, когда увидели его отсутствие. Конечно, объяснение того, во что именно они вляпались и куда на самом деле перенес их Леон, было шокирующем, а упоминание о поисковых командах уже сутки обыскивающих подземелье и его окрестности вызвало стыд. Требование извиниться перед ними и Рейной Блатт, которая, забеспокоившись, смогла все организовать, выглядело вполне справедливо. Да и неожиданный намек, что от решения помощницы Главы зависит — узнает он или нет, был очень кстати, давая призрачный шанс избежать гнева Кроффа.
Однако, как же этот Охотник был бесцеремонен, особенно с Мэри. А ведь Дина прекрасно знала насколько болезненно у подруги самолюбие. И вот по нему сейчас беспощадно потоптались. Жесткие фразы о том, что девушка едва не погубила тех, кто захотел разделить с ней судьбу и доверил свою жизнь, оказали настолько неожиданное воздействие, что «принцесса гильдии» стояла сейчас на коленях и униженно просила прощения. Конечно, она серьезно виновата и урок на будущее получила хороший, только все-таки «Призраку» нужно было быть помягче. Ну а пока надо включить голову и догадаться, чего ждут Шатр и Торин. Да, Дине еще предстоит найти в себе силы окончательно простить эту глупую фею, но сейчас самым правильным решением является обнять и сказать это хотя бы на словах. Отвернуться и возненавидеть легко, а вот понять и принять извинения гораздо сложнее.
— Все хорошо, Мариш, успокойся, мы тебя любим. Правда, ребят?
— …Да, Мэри, хватит реветь, сами же согласились сюда идти, хотя знали о риске. Чего уж тут. Так ведь, Шатр?
— Верно! Мы же твои друзья.
— А-а-а (хлюп)!
— Ну, хорош, подруга.
— Так, Дин, держи платок и давай-ка вытри ей лицо. Я чувствую срабатывание Печати Поиска. Сейчас прибегут. И не забудьте — мы только что очнулись и ничего не помним после победы над монстром пятого уровня. Поняли? Кто проговорится, объяснять тому «Призраку» будет сам. Есть желающие?
— … (дружное покачивание головами и другие жесты, символизирующие полное отрицание).
Впрочем, аккуратно протирая лицо всхлипывающей Марише, Дина не могла не признать, что не отказалась бы встретиться с этим Охотником в другой обстановке и без маски. Долг всегда надо отдавать, а он, судя по всему, у нее сейчас просто запредельный. Да к тому же внутри давно возникло и никак не желало уходить одно необъяснимое желание. Наивное и детское. Но очень простое. Искренне поверить, что это действительно настоящий Призрак. Тот, кто на самом деле… существует.
Помощница Главы гильдии Рейна Блатт
Крупные капли пота стекают по лбу, прокладывают по щекам влажные дорожки и вместе со слезами срываются с подбородка. В глазах мутная пелена. Больно. Очень. Уже давно остались в прошлом изгибающие все тело спазмы, приводящие к невероятному удовольствию. Найденная возможность ослабить мучения больше не помогает — нет сил, чтобы напрячь руки и хоть чуть-чуть приподняться. Кажется, еще немного и ее просто разрежет пополам или что-то до предела натянутое оторвет. Даже на мгновение возникла мысль прекратить происходящее, но… была с позором изгнана. Да, обычная веревка. И простые свечи, о местоположении которых думать стыдно. Однако это назначенное госпожой Наказание, а значит надо его выдержать несмотря ни на что. Ведь единственный смысл жизни — повиноваться ей, а также принимать то, что заслужила своим неправедным существованием и глупыми поступками. Так что терпеть и ждать…
…
Легкий скрип двери
…
Неужели…
— Ну, как прошел вечер, Рейна? Ах-да, кляп.
— Г-госп-пожа… я…
— О, продержалась до моего прихода. Прими поздравления. Кстати, Мэри с друзьями нашлись, так что можешь больше не переживать. Сейчас Охотники из поисковой партии ведут их в город. Один мой знакомый немножко… подсобил. И да, твое наказание закончено. Отдыхай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Б-благодарю в-вас, госпо…
Темнота. Счастье.
…
(глоть-глоть)
…
Вода, дарующая облегчение пересохшему горлу. Прохладная ладошка, лежащая на лбу. Госпожа, смотрящая на нее своими прекрасными глазами. Как странно. Тело такое воздушное и никакой боли, а голова… она у госпожи на коленях?! Неправильно. Нужно встать…
— Лежи-лежи. Извини, я немного перестаралась. Как ты только выдержала.
— Нет! Ваше наказание — радость для меня! Если хотите…
— А ну, вернись! Какая же ты… глупая. Прими уж свою награду!
— Гос… м-м-м (глоть).
Ощущение мягких губ госпожи. Божественное прикосновение из самой глубины ее ротика. Наслаждение каждым мгновением. Глоток нектара. Где та терзавшая тело боль? Дайте две, только бы еще раз испытать подобное!
— Какая ненасытная. Ладно, так и быть. За мою оплошность…
— …м-м-м (глоть).
Небесный рай действительно существует. И он у госпожи на коленях. Остальное значения не имеет. Ой! Под самый конец же не вытерпела! Как стыдно. Нужно немедленно сказать. И убрать!
— Госпожа, простите ничтожную, но мне надо…
— Успокойся. Под тобой стояло ведро. И мы, вообще, если не заметила, лежим на полу. И он сухой. Увы, моя кроватка маловата. А твое тело я уже все протерла и подлечила. Хватит на сегодня мучений.
— Но…
— Ты (легкий прихват пальчиками уха) что-то сказала?!
— Простите, госпожа.
— То-то. Есть хочешь?
— Н-нет.
— Ну и отлично. Давай спать. Нечего девушке так поздно по улицам ходить.
— Э-э-э…
— Прямо здесь. Матрас, кстати, уже под нами. И на сегодняшнюю ночь ты моя подушка. Возражения?
— Госпожа, я недостойна!
— Это мне решать!
— Да, госпожа.
— Тогда укрываемся одеялом и гасим светильник. Спокойной ночи, Рейна.
— С-спокойной ночи, госпожа.
Объятья госпожи. Наивысшее счастье! И… она же без одежды?! Ее нежная гладкая кожа. То, что прижимается к плечу и… бедру. Внезапный жар, стремительно распространяющийся по телу. Нарастающее внизу напряжение. Как же трудно сдерживаться. Заснуть точно не получится.
— Хорошо-хорошо, я все поняла. Вот ненасытная. Это твой будущий долг, ясно? Только будь добра, не кричи слишком сильно, договорились? Конечно, я сейчас пропитаю Тьмой стенки, но мало ли. И да, двигаться самостоятельно и трогать меня руками запрещаю. Это в наказание, что задерживаешь мой отдых.
Ладошки госпожи. Ее пальчики. Ее губы. Ее… ох! Обжигают кожу, грудь. И… «там». Нереальное наслаждение. Только не заорать. Ах!.. Как же это было… что, еще?! А-а-а… стиснуть зубы… терпеть… м-м-м! Еще?!
…
Все. Больше не выдержит… такая приятная темнота.
…
Два обнаженных тела, лежащие в объятиях друг друга. Капельки пота, потихоньку испаряющиеся с гладкой девичьей кожи. Негромкие, с ясно ощущаемым удовлетворением и усталостью слова, рассыпавшиеся легкими серебряными колокольчиками по комнате:
— Хм. Девять раз подряд. А выносливость действительно повыше, чем у феи. Если считать те семь на веревках, то Рейна теперь первая в таблице рекордов с большим отрывом. Даже обидно, что у меня по-прежнему ноль. Ладно, все еще впереди. К тому же и так неплохо подкормился. А теперь — спать! Хоть и не Кайнэ, но «мягкость» тоже ничего. У-а-а (зевок). Может, ну этого Кроффа? Место в гареме еще е… хр-р-р…
…
Этот же день. Чуть ранее. Управляющий гильдейской таверны Джаад Огненный
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Надеюсь, ты поняла мою просьбу, Тани?!
— Да, господин Джаад, я никому не скажу о нашем разговоре.
— Тогда свободна.
Проследив, как за девушкой закрылась дверь, Джаад удовлетворенно выдохнул и откинулся на кресле. Наконец-то. Справился. Да, «Забвение Фей» невероятно сильно и его действие почти невозможно преодолеть. Однако… зачем это делать? Ведь достаточно сосредоточиться на том, что снаружи. Пусть в памяти не осталось облика, голоса и других характерных черт. Не только у него, но и у всех, кто с ней общался. Однако есть форма, что она носила целый день, и имя в журнале. Ее работа, оставившая только восторг, и поступки, на которые забывчивость не распространяется, включая превращение в полуживой фарш нарывающихся юных орков, на что давно чесались кулаки у Джаада и он уже был готов нарушить запрет. Поседевший и заикающийся Грон стал приятным десертом, даже отлежавшаяся за ночь Эльвира, увидев обидчика, решила простить убогого.
