Доска и стрелки немедленно нашлись, и лорд долго демонстрировал Сашке и окружающим дамам твердость собственной руки и меткость глаза.
Хотя англичане, в отличие от русских, умеют проигрывать с достоинством и не таят зла на победителя, новоявленный сэр Грин предпочел проиграть партнеру ровно одно очко. Что, понятно, потребовало от него еще большей точности бросков. Многие это заметили и оценили. Одновременно мастерство и такт игрока.
За следующим бокалом они договорились с губернатором, что желание Шульгина приобрести в собственность живописный фьорд на южном острове с прилегающими квадратными милями совершенно пустынной и не имеющей хозяйственного значения земли будет рассмотрено со всей возможной благожелательностью.
Вообще простодушные нравы представителей самого предприимчивого и сей момент пока еще самого пассионарного на земле народа приводили Сашку в восхищение. Оно понятно, что в собственном кругу никто не ожидал встретить вражеского агента, и люди из высшего общества руководствовались особыми принципами и нормами взаимоотношений, но все же, все же…
Первый лорд Адмиралтейства без всякого понятия о военной тайне выбалтывал Шульгину едва ли не сверхсекретные стратегические концепции и мобилизационные планы. В частности, Сашка без труда выяснил, что в ближайшее время, несмотря на сильнейшее давление со стороны несколько своеобразной части «общества», суперпатриотов плюс прямых агентов «Системы», кабинет Его Величества не собирается придавать слишком большого значения недавнему эгейскому инциденту, который решено списать на умопомешательство так своевременно застрелившегося адмирала.
Двоюродный брат короля, заигрывая с Сильвией и, возможно, слегка ревнуя, намекнул, что вполне можно назначить сэра Говарда послом в Токио или Москву, а то и губернатором Ямайки, при условии, что леди Спенсер останется пока здесь…
С огромным удовольствием Сашка задержался бы в окрестностях Лондона и Виндзора еще на месяц-другой и, кто знает, может быть, добился бы и министерского поста.
Но дела требовали присутствия его совсем в другом месте. И даже — времени.
О чем они и говорили с Сильвией, лежа в ее роскошной, памятной с известной ночи постели.
— Я не хочу повторять, Саша, но мы все очень и очень рискуем. Особенно я это поняла после истории с возвращением на Таорэру и… твоей истории. Не знаю, о чем ты говорил со мной из 38-го года, мне достаточно и собственных сведений. Я много беседовала с Дайяной, пока Андрей ее… не обезвредил. Мои… соотечественники тоже в значительной мере слуги Держателей. Куда в большей, чем вы. Правильно сказал Антон, как бы он ни был мне антипатичен. Ты и Андрей — сами кандидаты в Игроки, мы же — только пешки. В лучшем случае — лакеи, которые готовят стол для игры, зажигают и тушат свечи…
Шульгин не стал ее переубеждать: мол, да что ты, вы тоже великая раса и т. п.
Незачем, каждый сам о себе понимает.
— Не могу даже вообразить, — продолжала она, — куда могут завести попытки прорваться сразу и в будущее, и в другую реальность. Ты и Андрея можешь не найти, и сам исчезнешь…
— Горевать будешь? — с едва заметной подначкой спросил Сашка.
— Буду. Конечно, буду. Берестин хороший человек, мне с ним, наверное, так век доживать и придется…
— Век? Какой? Двадцатый? Или век от данного момента? — не удержался, чтобы не съязвить, Шульгин…
— Это так у вас, русских, говорится. А вообще век — не слишком и большой срок. Не будете влезать в любую заварушку по делу и без дела, можете и по два века прожить…
Сказано было не без намека, и, хоть приятно было Сашке вообразить, что может он молодым и здоровым прожить пару сотен лет, он не считал это подходящей причиной, чтобы отказаться от поисков Андрея, Ирины и Анны.
— Обсудим, это тоже обсудим… — Он загасил в пепельнице у изголовья сигарету и привлек к себе Сильвию.
За следующую неделю Шульгин провел бесконечное число встреч, собеседований, инструктажей и тому подобных мероприятий, раздал не меньше миллиона фунтов стерлингов наличными и чеками, посетил десяток городов и втрое большее количество загородных поместий нужных людей. К очередному уикенду вся эта суета ему надоела до последней крайности. Челюсти сводило от непривычной английской артикуляции, лицевые мышцы ныли от дружеских и просто стандартно-вежливых улыбок. Желудок неприятно реагировал на выпитые в ходе деловых контактов литры кофе, чая, виски и пива.
В общем, Шульгин устал морально и физически, с тоской вспоминая, от какой приятной и спокойной жизни на «Призраке» он отказался ради вполне субъективно понимаемого «чувства долга» перед реальностью этого мира.
Страшно представить, что Сильвия или Антон занимались чем-то подобным много десятилетий подряд. Причем не по своей воле, как он, и без права на добровольную отставку.
«Да провались оно все пропадом», — не раз и не два думал он. И утешал себя единственно тем, что вот-вот этот этап тайной войны закончится и можно будет развлечься совсем иным образом.
Правда, после завершения трудового дня, хоть в два, хоть в три часа ночи, независимо от того, где они были и что делали, вместе или порознь, Шульгин с Сильвией встречались у нее. Иногда ужинали вместе, иногда нет, а сразу, приняв душ или ванну, спешили в спальню, на ту самую, печально памятную Сашке с 84-го года, необъятную кровать. Над ней не хватало только парчового балдахина, чтобы ощутить себя в объятиях какой-нибудь миледи Винтер или мадам де Монтеспан.
Туманными и пасмурными утрами, мучаясь адреналиновой тоской, Шульгин нередко испытывал нечто вроде раскаяния, вспоминая об Анне, но это чувство отнюдь не мешало ему с нетерпением ждать следующей ночи.
Уж очень неутомимо-изобретательна была аггрианка, уж так исступленно-изысканны были ее ласки. Совершенно как в старом анекдоте: «Сара думает, что это последний раз, и выделывает такое…»
Куда там Ларисе, которая в свое время казалась ему верхом женского совершенства…
…Никто этого не знал до конца, и Шульгин не знал тоже, что возвратившаяся к нему собственная матрица личности, прожившая два месяца между 84-м и 21-м годом, на самом деле представляла собой модель абсолютно самостоятельной, сформированной в совершенно другом времени и других обстоятельствах личностью.
Слава богу, что в тринадцати триллионах мозговых клеток хватало места, чтобы разместить и эту личность, и сколько-то еще, если бы они появились.
Но зато теперь вдобавок Шульгин мог включать оба эти совершенно одинаковые, но в то же время и различные мозга одновременно. Как уже было сказано — двухмоторный самолет куда надежнее одномоторного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
