фирмой братьев Гуггенхейм
Guggenheim Exploration Company (сокращённо
Guggenex) — то есть с партнёрами Томаса Райана в его новом проекте в Конго — и занял в их фирме должность генерального директора и инженера — консультанта (примечательно, что в первый же год он заработал в виде зарплаты и премиальных за новые открытые им месторождения более 1 млн долларов, или около 150–200 млн в современном выражении). В 1907 г. учредил и возглавил в качестве председателя патриотический
Rocky Mountain Club (среди его членов были президент США Теодор Рузвельт и несколько членов Сената; впоследствии Клуб резко критиковал политику президента Вудро Вильсона, оттягивавшего вступление США в Первую мировую войну). Джон Хаммонд был близко знаком и дружен с президентом США Вильямом Тафтом (1909–1913 гг.; они вместе учились в Йельском университете и состояли в его «тайном» студенческом обществе «Череп и кости»).
Из сказанного можно с полным основанием предположить, что после того, как геологи нового бельгийского — американского предприятия обнаружили в Конго месторождения алмазов, Джон Хаммонд и его коллеги возобновили контакт с бывшими работодателями Хаммонда и фактическими монополистами в этой области в Лондоне, и одним из результатов этих контактов и стало откомандирование Клода Дэнси в качестве конфиденциального доверенного лица с британской стороны.
Неоспоримым подтверждением этого факта служат воспоминания всех современников, знавших Дэнси: все они в один голос повторяли, что во всех затруднительных ситуациях Дэнси без сомнений сразу обращался через головы своих начальников «на самый верх» — причём по обе стороны океана — и вопросы тут же решались.
ТАК ЧТО, судя по всем формальным признакам, именно с этого момента и началось постепенное превращение Клода Дэнси из довольно рядового скаута BSAC в главного доверенного агента сразу двух ведущих финансово — предпринимательских групп по обе стороны Атлантического океана; иначе говоря — в ведущего и, возможно, первого полноценного англо — американского агента на высшем уровне, которому со временем и было поручено создание лояльной именно этому сообществу агентуры и соответствующих специальных структур. Как выразились его биографы;
Дэнси стал одним из своих в крупнейшем центре коммерческой, политической и общественной власти в США. Благодаря своей дружбе с Томасом Райаном и наработанным в Клубе связям Дэнси с того момента всегда легко получал доступ к самым влиятельным в США людям и корпорациям.
И одновременно:
Именно на этом этапе, делая свои первые шаги в сумеречном мире шпионажа, Дэнси окончательно перевоплотился. От бравого молодого армейского офицера уже ничего не осталось… За ним стало невозможно уследить. Он перестал оставлять за собой следы, по которым можно было бы восстановить его жизнь. Словно кто — то вдруг отныне и навсегда накинул ему на плечи плащ — невидимку…
Дети боярские[596]
Биографическая справка
Все авторы, бравшиеся писать биографию Яна Флеминга, о полученном им образовании пишут довольно скупо и весьма единообразно.
Отец Яна — Валентайн Флеминг ушёл на войну сразу после её начала, и потому осенью 1916 г., оставшись одна с четырьмя сыновьями, мама Эви отдала двух старших — Питера и Яна — на обучение в частную начальную школу — интернат Дернфорд[597], из которой оба затем с интервалам в один год, следуя начатой их отцам традиции (дед, Роберт Флеминг, в их возрасте ещё ни о какам элитном образовании и подумать не мог), поступили в Итон: Ян на год позже Питера — осенью 1921 г.
Один из их современников в Дернфорде отмечал, что всего через год после поступления в школу, к концу 1917 г., несмотря на гибель их отца в мае того же года, братья Флеминги, которые оба отличались выраженным лидерским характерам, уже были признанными вожаками среди всех учеников шкапы, в там чиапе и тех, кто бып старше их по возрасту (Питеру было тогда всего 10 лет, а Яну и вообще только 9).
В Итоне разница в характерах братьев, которая с самых первых лет отражалась и в отношении их матери — перфекционистки к каждому из них[598], обозначилась уже более заметно.
Питер без всяких видимых усилий выбивался в первые ученики по всем и любым предметам, писал в своём впоследствии знаменитом, а тогда уже начавшем оформляться лёгком и одновременно безупречно изысканном стиле заметки в различные ученические газеты и журналы (в Eton College Chronicle он даже выступал в роли редактора), успешно играл в любительском театре. Обучаясь на отделении иностранных языков, он в пятнадцать лет заслужил премию ректора Колледжа по французскому язык, в семнадцать — Королевскую премию тоже по французскому языку и, наконец, в восемнадцать — премию герцога Ньюкаслского по испанскому языку. Он также получил титул и должность Captain of Occidans (примерным аналогом в российском контексте может служить «председатель школьного совета», но при том понимании, что в Итоне носитель этого звания считался действительно главным лидером ученического корпуса во всём, включая и академические успехи). Неудивительно, что ему досталась и бесплатная стипендия для обучения в Оксфорде, хотя он в ней и не нуждался: семья была в состоянии оплатить любое его обучение.
Но при этом у него никогда не было среди одноклассников репутации «ботана» (sap на итонском жаргоне). Об этой его способности — быть отличником, «не подавая вида» — его биограф написал:
…он умел сосредоточить всё своё внимание без остатка на чём — то одном, и потому учёба давалась ему легко, не требуя от него бесконечного сидения за учебниками. Вдобавок к тому он по самой своей природе не любил выставлять напоказ проделанную им работу, в силу чего он самым естественным образом вписывался в чисто итонскую традицию не подавать виду, что стараешься преуспеть и учишься с прилежанием…
Другая показательная с точки зрения формирования будущего характера особенность заключалась в том, что в школьной журналистике Итона жанр обычного «социального репортажа» (сообщения о текущих событиях) практически полностью отсутствовал. Вместо этого культивировался — и ценился — ненавязчиво насмешливый стиль, а собственно выбранный для этого упражнения сюжет не имел никакого значения. Характерный образец сего творчества (в исполнении Питера Флеминга) следующим образом описывает отправляющуюся «в поисках истоков Иордана» (ручья, протекающего на территории Итона) школьную экспедицию в сопровождении «четырёх сибирских тритонодавов»:
Они тащили на себе переносное каноэ, справедливо рекламируемое производителями как «складывающееся», и чугунную печку — буржуйку, которой её производитель дал вычурное название «Адский пламень». Каждый член экспедиции нёс на себе запас провианта, которого ему хватило бы на 48 часов безостановочной еды. К стандартному снаряжению относились также перьевая ручка, зонтик, приспособление для удаления головастиков из носков,
