мама Эви договорилась о его переводе в специальный выпускной класс (Eton’s Army Class Division), где ещё семь учеников готовились к поступлению в одно из двух элитных военных училищ (Сэндхерст или Вулвич). В результате Ян вступительные экзамены в Сэндхерст сдал более чем достойно, показав одиннадцатый результат из 120. В ожидании начала занятий мама Эви отправила его на два месяца в ту же частную школу — пансионат в Кицбюле, куда на следующий год приезжал Питер. Первые два из трёх семестров в 1926/27учебном году Ян ничем особым среди остальных курсантов не отличался и имел вполне среднюю успеваемость; разве что позволял себе частые самовольные отлучки и, пользуясь достаточно щедрым семейным денежным пособием, весёлые вечеринки в компании друзей.
А потам вдруг перед началам третьего семестра мама Эви написала за него прошение о предоставлении ему академического отпуска (отпуск был предоставлен), за которым вскоре последовало заявление уже самого Яна об отчислении его по собственному желанию (1 сентября 1927 г. заявление было удовлетворено). После чего Ян опять был отправлен — теперь уже на более длительный срок — во всё тот же пансионат в Кицбюль, который на сей раз его биографы квалифицируют как частный интернат для трудных подростков.
В мае следующего года Ян вернулся в Лондон и успешно прошёл предварительное собеседование в Форин — офисе (Министерстве иностранных дел Британской империи), получив таким образом право на участие через 2–3 года в письменных экзаменах[604]. Осенью он записался студентом — стажёром в Мюнхенский университет, где успешно проучился год. В 1929 г., после летних каникул, традиционно проведённых в обществе мамы Эви и братьев, Ян поступил в Женевский университет, где его основными дисциплинами были социальная антропология, психология и русский язык (во время летних каникул в 1930 г. он также в течение двух месяцев стажировался в Международном бюро интеллектуального сотрудничества Лиги Наций) и, наконец, в сентябре 1931 г. успешно сдал письменный экзамен: его результат был 25‑м из 62, а проходным был признан балл 27‑го результата. Тем не менее вакансии в Форин — офисе нашлись только для первых трёх претендентов, и Ян, хотя и сдал успешно экзамены, в дипломатический корпус зачислен не был.
Завершившим образование Яна этапом стало его зачисление на службу в агентство Рейтер. Руководитель агентства, сэр Родерик Джонс, входил в круг знакомств семьи Флемингов, и потому с предложением принять его — Яна — на работу молодой Флеминг обратился сам и к нему лично. Уже 19 октября — всего через три недели после получения отказного письма из Форин — офиса и на полгода позже старшего брата Питера — Ян Флеминг начал свой первый рабочий день в новом для себя качестве журналиста — международника.
ПОВЕРХНОСТНОЕ ознакомление с ранним этапом биографий Яна и Питера Флемингов оставляет в памяти образ двух очень разных по темпераменту и естественным наклонностям юношей, ищущих своё призвание в жизни и делающих первые самостоятельные шаги в мире свободных профессий. Можно предполагать, что именно такое впечатление и хотели создать в представлении своих читателей официальные и полуофициальные биографы братьев, исполнявшие пожелания дома Флемингов или просто следовавшие своей внутренней самоцензуре, обычно свойственной как близким друзьям, взявшим на себя роль биографов, так и ветеранам спецслужб.
Однако при более заинтересованном и дотошном чтении иных биографических, мемуарных и исторических источников — и именно в отношении не только Яна, но и его брата Питера, поскольку благодаря этому во вроде бы случайных и потому остающихся под вопросом результатах появляется некая системность, — эта довольно примитивная картина быстро превращается в насыщенное полотно, тщательно выписанное смутными полутонами и акварельными расплывчатостями.
А более пристально всматриваться в него надо, начав с определения тех, кого в Англии называют «вторыми сыновьями» (the second sons): это, в узком значении и в соответствии с действующим наследственным правом по обычному праву, все сыновья в благородной семье, кроме старшего, который единственный наследует дворянский титул, имения и земли; все «вторые сыновья» благородного происхождения просто получают от рождения право на уважительное обращение к ним «сэр» и, возможно, если такова была милость покойного отца, какой — нибудь кусочек чего — то более материального из его богатств (но не фамильные земли и имения). Самый, возможно, знаменитый «второй сын» — сэр Уинстон Черчилль, отпрыск герцогского дома Мальборо, который сам не имел никакого шанса стать богатейшим и благороднейшим герцогом просто потому, что уже его отец был «вторым сыном» (младшим братом 8‑го герцога Мальборо), а в поколении сэра Уинстона титул унаследовал его двоюродный брат — Чарльз Спенсер — Черчилль, 9‑й герцог Мальборо.
В этой связи к термину «вторые сыновья» добавляется другой очень близкий по цивилизационному смыслу английский термин — «кузенство» (cousinship) — как сообщество принадлежащих к одному и тому же колену лиц, породнённых либо кровно, либо через брак (в Англии «кузен» одного супруга может считаться и «кузеном» второго, причём независимо от дальности родства). Означает термин сложную «организационную» связь, поддерживаемую внутри клана, как в целях продвижения деловых и семейных интересов, так и в целях объединения усилий для их защиты[605]. Правда, применяют его в основном, когда говорят о еврейских банкирах, и особенно о Ротшильдах, но касается он тем не менее и нееврейских аристократических и банковских домов.
В отношении интересующего нас вопроса «кузенство» приобретает особое значение потому, что, согласно сохраняющейся британской традиции, «первым сыновьям», тем, кто наследуют высокий аристократический титул, традиционно не пристало — практически запрещено — заниматься платным трудом[606]. По аналогии можно отметить и категорический отказ от публичности среди тех, кто посвящает свою жизнь «большим финансам» — они тоже как бы не могут сами исполнять публичные функции.
И потому во всех случаях, когда все эти люди на Олимпе государственной и финансовой власти нуждаются в принципиально важных или особо конфиденциальных, но платных услугах, которые не могут по традиции исполнять сами, они в первую очередь стремятся заполнить такие вакансии своими реальными «вторыми братьями» либо «вторыми братьями» из числа «своих» кузенов.
А в остальном «вторые братья», как правило, вынуждены зарабатывать себе на жизнь сами, и их традиционный удел в Англии: литература, журналистика, политика, армия, государственная служба, финансы, банковское дело и в том числе… Хм. Вот всё не подберу никак слова для того, чтобы обозначить это конкретное «в том числе». Поэтому попытаюсь передать иносказательно.
О «вторых сыновьях» английский историк, профессор Принстонского университета Лоуренс Стоун написал, что их удел:
…либо пытаться на правах родни стать незаменимым помощником у более везучих родственников или близких знакомых семьи, либо
