То была всецело идея Морреста, вспомнившего про такой вид оружия, как РСЗО. Получившиеся "катюши" мало чем напоминали земной прототип: деревянные желоба из выдолбленных брёвен, в сечении напоминающие дугу. Они крепились на параллельных деревянных реях, смонтированных, в свою очередь, на обычной крестьянской повозке. Заряжались в них такие же снаряды, как в "миномёты", но с усиленными вышибным и основным зарядами. Фитили, тщательно выверенные по длине, соединялись за установкой, чтобы можно было поджечь их одновременно. Соответственно, и огонь должен был добраться до вышибных зарядов в один момент, как раз тогда, когда расчёт отойдёт на безопасное расстояние. И десять огнехвостых комет, обильно начинённых кусочками свинца и ржавыми гвоздями, устремятся к цели.
Главной проблемой, кроме боеприпасов, была подвижность: лошади могли понести после первого же залпа, если их опалит выхлопами ракет. Пришлось расчёт увеличивать на четырёх перевозчиков, которые толкали "катюшу" сзади. Благо, и весило это вундерваффе в походном положении килограмм сто пятьдесят, не больше. Общий вес залпа был лишь в полтора раза меньше, и чтобы саму установку не опрокинуло, приходилось идти на разные ухищрения...
...К моменту, когда кавалькада вернулась на плац, всё было готово. Даже чучела освободившиеся "миномётчики" поставили новые. Моррест успел увидеть, как поражённые мишени бесцеремонно уволокли прочь, а вместо них кувалдами вбивали новые колья. На плацу тоже кипела работа: четверо здоровяков, держась за толстые слеги, выволакивали на самую середину поляны деревянную, обшитую листовым оловом машину. Получалось медленнее, чем лошадьми, но и саму установку никто не будет ставить на прямую наводку. Пока выстрелят, пока враг поймёт, откуда бьют - "катюша" отстреляется и затеряется в лабиринте улиц.
Снаряды везли ещё в одной повозке - увесистые, длинные, больше всего они походили на небольшие брёвна. Стоило повозке, запряженной парой лошадей, притормозить, как сидевшие на ней трое бойцов спрыгнули наземь и присоединились к перекатывающим повозку. Работая быстро и слаженно, расчёт перетаскал из повозки десять "ракет". Их умело прилаживали на направляющих, затем соединяли, связывая пропитанной "земляным маслом" полоской ткани, фитили. Затем в дело вступили командир расчёта и наводчик: командуя бойцами, они деловито задрали направляющие вверх, на одним им ведомый угол. Система наведения была ещё одним достижением - сказалось, что ещё недавно тут была столица огромной, высокоразвитой по местным меркам Империи. Неплохие инженеры и математики, худо-бедно способные рассчитать траекторию снарядов и дальность полёта, ещё не вывелись. После нескольких опытов они составили таблицы, по которым снаряд могли наводить даже полуграмотные, выучившие, какой угол и количество пороховых картузов соответствуют какому расстоянию. Они же придумали и механизм, которому, был уверен Моррест, на всём Сэрхирге не имелось аналогов: с помощью нескольких маховиков и передающих крутящий момент шестерен можно было поднимать и опускать устройство, и даже поворачивать его градусов на сорок пять вправо и влево. Хочешь повернуть больше - поворачивай всю повозку.
Наконец, подготовка к наводке была окончена. По докладу вернувшегося паренька-корректировщика установку навели на цель, осталось только подать команду. Командир установки вопросительно глянул на начальство, Дагоберт кивнул, и десятник бодро проорал:
- Пли!
Горящий факел уткнулся в связанные концы фитилей, они занялись почти сразу, огонь побежал по фитилям. Расчёт слаженно бросился в разные стороны и залёг. Мало ли что - разок уже был подрыв снарядов прямо на установке.
Ахнуло будь здоров, Моррест подумал, что установка разлетится в щепы - но ничего, только огненные струи взмели волну пыли за "Катюшей", да унеслись, оставляя за собой шлейф жирного чёрного дыма, десять окутанных огнём болидов. Прошло где-то полминуты, и там, где находилась злосчастная изба, раздался грохот разрывов и визг разлетающихся осколков. Свинцовые шарики звонко били в подмёрзшую землю, в заиндевелые валуны, и тут же рикошетили во все стороны. И вновь пару раз противно вжикнуло над головой, едва не ударив в шлем. Ничего себе разлёт осколков! Этак расчёт понесёт потери от разрывов своих же снарядов!
- К избе! - скомандовал Моррест, аккуратно и по касательной, как учили Олберт с Коленом, трогая шпорами конские бока. Отлично обученный рыцарский конь понял команду, шустро порысил назад; за предводителем двинулись остальные. И снова - привычный склон холма...
- Ничего себе! - не удержался Олберт.
Зрелище, представшее Морресту, напоминало полузабытые фильмы про войну. Ничего целого в овраге не осталось. Ободранные, будто подстриженные неряшливым садовником, кусты и деревья, испещрённые оспинами выбоин валуны, полуразрушенная взрывом, весело полыхающая изба: один из снарядов залпа, зажигательный, попал прямо в неё. На сей раз повалило все чучела, заботливо расставленные вокруг избы, некоторые практически разнесло в клочья. "Опорный пункт" с двумя десятками "солдат" был полностью уничтожен одним залпом.
Дагоберт хотел снова отрапортовать по всей форме, но не выдержал, всё-таки сотнику едва сравнялось семнадцать лет, и превращаться перед лицом начальства в бесстрастную машину он ещё не умел. Юное, с едва пробившимися усиками, лицо озарила мальчишеская улыбка, и вместо казённо-чётких слов доклады у него вырвалось:
- Ну, как? А? Как мы их?!
Может, Моррест и отчитал бы нарушителя субординации, но - не сейчас. Во-первых, парень проделал то, что у него самого вряд ли получилось: за пару месяцев сделал из неграмотных юнцов неплохие расчёты, способные серьёзно усилить повстанческое войско. А во-вторых... Во-вторых, он вспомнил себя три года назад, такого же молодого, отчаянного и по-хорошему наивного. Ещё не отравленного трупным ядом политики в умирающей Империи. Ещё не увидевшего, как завоёванные на поле боя победы рассеиваются, словно утренний туман под солнцем. Вспомнились слова Торода о трупе Империи. Если бы старый рыцарь видел этих молодцов, он никогда бы не произнёс горьких слов...
- Отлично, Дагоберт! С такими солдатами... С такими солдатами не видать Амори столицы, как своих ушей!
- Служу Империи и Императору! - по привычке брякнул Дагоберт и сообразил, что сморозил глупость. Последней, кто мог хоть как-то претендовать на этот титул, была Эвинна, и где она теперь? А Кард... Это имя теперь произносили или с ненавистью, или с брезгливостью.
Когда аврал первых дней ушёл в прошлое, ворох неотложных дел уже не грозил похоронить новых правителей великого города, появилось время допросить пленных придворных, им немало порассказали о правлении короля Карда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
