И в ту же секунду Эшбери ринулся на него с воем и рычанием, а Годфри запоздало понял, что если Эшбери и сомневался, то его «Привет» окончательно выбил его из колеи. Потому что сложно выдумать иной, такой же простой, способ взбесить человека, неспособного разговаривать.
Костлявые руки сомкнулись на шее Годфри, а пальцы потянулись ко рту. Нижняя челюсть, конечно же.
Уж кто и сошел с ума, так это Эшбери. Причем, давным-давно, еще когда позволил каким-то коновалам прибить нижнюю челюсть к черепу гвоздями.
Он отодрал крючковатые пальцы Эшбери от своего лица, а тот шипел в ответ неразборчивые проклятия остатками верхней губы. Годфри откинулся назад и с размаху, гулко, лбом впечатался в лицо Эшбери. Хрустнул нос. Годфри крепко вцепился в руки Эшбери, который задергался, пытаясь дотянуться до Годфри, и ударил лбом еще раз, сильнее.
Голова загудела, как пустая тыква, но он все равно ударил еще и еще. На месте носа Эшбери появилась дыра, кости черепа треснули, верхняя челюсть стала крошиться.
Наверное, он убил бы его. Если бы не услышал резкий треск, словно от мороза в лесу раскололось дерево. Годфри разжал руки, отстраненно наблюдая, как бывший лорд Гилнеаса оседает на пол, превращаясь в уродливую бесформенную кучу пожелтевших костей.
Позади Эшбери стоял мальчик. Бенджамин, не сразу узнал его сбитый с толку Годфри, это же Бенджамин, который всегда держался рядом с Эшбери. В руках у мальчика был лук Солнечного Скитальца. И он размахивал им словно какой-то неотесанной дубиной.
Годфри тут же отобрал у него лук и принялся с опаской разглядывать гладкое дерево, но не нашел сколов или царапин. Опустил лук, когда, наконец, понял, что же только что произошло и как он по-дурацки себя повел.
— Спасибо, — выдавил из себя Годфри.
Мальчик кивнул. Только и всего.
В тот же миг в небе что-то громыхнуло, засвистело и снова взорвалось, а безлунные небеса за окном опалило изумрудное сияние.
— Что это? — испуганно прошептал Бенджамин.
— Скорей! — крикнул Годфри и потянул его за собой.
Громыхание не стихало, но Годфри не слушал звона разбивающегося стекла, и это немного успокаивало. Совсем чуть-чуть. Ему хотелось верить, что чумные котлы еще далеко от Крепости Темного Клыка. Когда они добежали до крепостных стен, то увидели — горизонт полыхал зеленым огнем, словно за холмом в ожидании рассвета затаилось изумрудное солнце. Столбы зеленого пламени взвивались к небесам, росли на глазах, и Годфри понял, что чума приближается.
Началось, снова подумал он, вот уж с этим ему так просто не разделаться. Годфри опустил глаза и понял, что все еще держит в руках лук Солнечного Скитальца, который не оставил в комнате рядом с трупом Эшбери, а забрал с собой.
Крепость наводнили крики и топот копыт.
— Они бегут, — сказал Бенджамин своим ровным бесстрастным голосом.
— Пусть бегут, — пожал плечами Годфри.
— А мы?
— Мы останемся.
— Почему?
— Будем ждать.
— Кого?
Вместо ответа Годфри крепче перехватил лук.
И он дождался, думал Годфри сейчас, шагая по ступеням во тьму подземелий. В его руках была плошка с супом, и он старался не разлить его, хотя понимал, что вряд ли пленник оценит его старания. Прежнюю еду пленник швырял в лицо Годфри, если цепи позволяли ему.
Первый гнев, думал Годфри. Он проходит. Однажды он смирится с уготованной ему судьбой, и тысячи Отрекшихся красноречивое тому подтверждение.
Ни одна из чумных бомб не упала на Крепость Темного Клыка, из которой, как тараканы при ярком свете, разбежались почти все мятежники. Кроме Годфри, Бенджамина и еще нескольких потерянных, сбитых с толку. Они ждали, что их жизнь вот-вот кончится, как и Годфри. Все те несколько часов, пока рвались чумные котлы, Годфри не выпускал из рук лук Солнечного Скитальца, словно молитвенник Церкви Света. Кажется, остальные мятежники, после часа или двух, стали подходить и тоже касаться этого гладкого лакированного дерева, с инкрустированными металлическими деталями, словно святых мощей.
Когда последний взрыв стих, они долго не покидали кухни, где спрятались от неминуемой смерти. Трупы над их головами раскачивались, земля и сама крепость дрожала, как загнанная обессиленная жертва.
Они выжили. Годфри не знал, сколько времени прошло прежде, чем они вернулись на крепостные стены и увидели в небе удаляющиеся дирижабли. Больше взрывы не повторялись.
И вдруг Бенджамин, стоя на стене, закричал не своим голосом:
— Там она! Она! ОНА!
Не нужно было объяснять, кто и зачем она пришла.
Годфри велел опустить подъездный мост и в одиночестве вышел навстречу Сильване Ветрокрылой. Она была одна, только вдалеке стояла повозка с деревянным ящиком и двумя солдатами рядом.
Годфри силой заставил себя не думать о том, могла ли быть в этом ящике Лорна и что с ней стало за это время. Он поглядел на королеву Подгорода.
Волосы Сильваны свободно рассыпались по ее плечам, на ней не было плаща. Завидев Годфри, она улыбнулась. Он не улыбнулся в ответ. Годфри, кажется, вовсе разучился улыбаться после пережитого чумой обстрела.
Сильвана заговорила первой:
— Ты изменился, Годфри. Свобода или независимость хорошо на тебя влияют.
— Я многое понял и с еще большим смирился, Сильвана. Что тебе нужно?
Она снова улыбнулась.
— Разве ты не знаешь? — спросила она. — Мне нужен мой лук.
Только из-за него они все еще живы, Годфри понял это прошлой ночью. Мерзавец Джонсон спас им жизни, когда отобрал у плененной королевы ее лук.
— Мне он не нужен, — как можно безразличней пожал плечами Годфри. — Что мы получим взамен?
— Моя война с Гилнеасом окончена, Годфри.
Это удивило его, обрадовало и одновременно заставило похолодеть. Гилнеас был уничтожен? За эту ночь? Ведь только так она грозилась окончить эту войну.
Он не сдержался, оглянулся на горизонт, за которым скрывалось королевство Седогрива, но горизонт не пылал изумрудами. Но ведь что-то она бомбила прошлой ночью?
— Всего несколько полей, Годфри, — сказала Сильвана, когда он обернулся. — Не драматизируй. Могло быть хуже. Не мне тебе доказывать, что такое будущее — лучшее, что могло быть у Гилнеаса. Мне нужны надежные тылы между мной и Гилнеасом. Так — я смогу быть уверена, хотя бы несколько десятилетий, что Седогрив со своей сварой не растащит моих подданных по костям. Остается твой сброд из Темного Клыка, и они действуют мне на нервы. Я хочу спокойствия, Годфри. Наконец.
— Я тоже хочу его. Если я добьюсь того, чтобы мятежники сложили оружие, ты не будешь преследовать нас?
— Зачем мне преследовать своих верноподданных? — искренне удивилась Сильвана. — Вы можете жить здесь, если вам нравятся протекающие старые своды или найти любое другое место в Азероте. Вы — Отрекшиеся, так несите это с гордостью.
— Моего согласия будет достаточно?
— Конечно, нет, — улыбнулась Сильвана. — Когда это я верила на слово? Погляди туда, Годфри, — она указала на деревянный ящик.
Достаточно просторный и вместительный… Но для чего? Или для кого? Годфри нервно сглотнул.
— Теперь мы добрались до самого важного? — спросил он.
— В точку. В этой клети заперто самое важное для меня. Некий узник. Все еще живой. И я надеюсь, он будет таковым оставаться еще очень долгое время. Скорая смерть слишком простое избавление от его мучений. После всего, что он совершил для этого мира, Годфри.
— Но ты, разумеется, не расскажешь мне о его свершениях?
— Девчонка не была такой опасной для Азерота, как тот, кто заперт внутри. И нет, я не расскажу тебе.
— Была? — его вновь обдало холодом.
— И никогда не будет, — твердо ответила королева мертвых. — Вряд ли ей удастся достигнуть его высот, как бы она ни старалась. А она упрямая, должна признать. Я все еще должна ответить прямо, Годфри? Кажется, ты не понимаешь?
— Признаться, нет.
— Лорна жива и на свободе. Что-то еще нужно?
— Нет. Большего мне знать не нужно. Спасибо…
— Не за что. Теперь вернемся к этому узнику. Я снимаю преследование с твоих мятежников в обмен на то, что эта клеть сгниет вместе с ее содержимым в одном из сырых темных подвалов Крепости Темного Клыка. Там могут быть волки. Или нежить. Слышала, в Крепости хватает неуспокоенных душ? Мне все равно. Но вы будете оставлять в его темнице воду и пищу раз в сутки, сколько необходимо для поддержания жизни. Но никто и никогда не попробует заговорить с ним или узнать, кем он был раньше. Если это произойдет, если узник сбежит или обзаведется союзниками, девчонка, где бы она ни находилась в этот момент, умрет. Помни об этом, когда будешь объяснять это его стражникам.
— Не слишком ли много угроз, Сильвана?
— По-моему, в самый раз. И ты знаешь, что их могло бы быть еще больше. Ты принимаешь мои условия, Годфри?
«Лорна жива…».
