— Дальнейшие сведения носят столь важный характер, что я вынужден попросить вас поклясться, что вы не скажете ни слова, ни даже полслова ни единой живой душе. Вы можете поклясться своей жизнью, дорогая?
Я клятвенно пообещала мистеру Роксоллу сохранить в тайне всю информацию, какую он соизволит доверить мне. Разумеется, я несколько погрешила против совести, ибо знала, что непременно нарушу клятву, доложив обо всем мадам.
— Спасибо, дорогая.
Мистер Роксолл с благодарностью похлопал меня по руке, а потом продолжил рассказ.
Чтобы снизить, если не вовсе устранить вероятность доступа посторонних лиц к своей корреспонденции, лорд Тансор и мисс Картерет условились, что станут отправлять все письма на адрес конторы мистера Вайса, который будет вкладывать каждое письмо — в нераспечатанном виде — в новый конверт и отсылать уже непосредственно адресату.
— Зачем же понадобились столь тщательные меры предосторожности? — спросила я.
— Все в свое время, дорогая, — ответил мистер Роксолл, после чего стал рассказывать дальше.
Сразу по достижении такой договоренности доверенный посредник мистер Вайс принялся строить собственные планы. Применяя практически навыки, приобретенные за годы криминальной деятельности, он ловко удалял сургучные печати с писем, проходящих через контору на Олд-сквер, и ставил новые после того, как снимал копию с каждого послания. Он поступил даже еще умнее: стал делать фотографические снимки оригиналов, дабы иметь на руках неопровержимые доказательства точности и достоверности рукописных копий.
Сразу после смерти Феба Даунта мистер Вайс начал исподволь обхаживать невесту покойного друга, исполненный решимости снискать благосклонность и признательность будущей двадцать шестой баронессы Тансор. Теперь он располагал действенным оружием против нее на случай, если возникнет необходимость в принуждении: из нескольких писем Эмили к лорду Тансору (как я вскоре узнала) становилось ясно, по какой причине она покинула Англию в период траура по Фебу Даунту и почему эта причина столь тщательно скрывалась.
Мистер Роксолл снова умолк и после непродолжительной паузы произнес:
— Вот мы и подошли наконец к самому главному. Но прежде чем я продолжу, не угодно ли вам испить еще чаю?
— Благодарю вас, мне уже довольно, — ответила я, сгорая от нетерпения узнать, что дальше. — Пожалуйста, продолжайте.
— Хорошо. Возможно, вам любопытно, откуда мы узнали столько всего о мистере Армитидже Вайсе и его планах. Сейчас вы все поймете. Итак, если вы не желаете больше чаю, полагаю, настало время познакомить вас с мистером Титусом Барли.
III
Что знал мистер Барли
Поднявшись с кресла, мистер Роксолл прошел к двери в смежную комнату, заглянул в нее и промолвил несколько слов. Секунду спустя в гостиную вошел мужчина с черной шкатулкой в руках — мужчина очень маленького роста, не более четырех футов и нескольких дюймов; лет пятидесяти на вид, но стройный, подтянутый и довольно привлекательный в своем роде, с широкими развернутыми плечами и крупной головой с шапкой густых белоснежных волос.
Одетый в облегающий темно-синий фрак с блестящими медными пуговицами и стоячим бархатным воротником, старомодные короткие бриджи, темные чулки и бальные туфли, он походил на придворного эльфа, только что прислуживавшего самой Королеве фей.
— Позвольте представить вам мисс Эсперанцу Горст, — сказал мистер Роксолл коротышке, и тот без улыбки низко поклонился мне, но не промолвил ни слова и даже не протянул руки для приветственного рукопожатия.
— Мистер Барли был клерком у мистера Вайса, — пояснил мистер Роксолл, похоже нисколько не удивленный грубыми манерами своего гостя. — Он служил ему долгие годы…
— С юных лет, — вставил мистер Барли звучным баритоном, даже более глубоким, чем у Персея, и до смешного не вязавшимся с миниатюрной фигурой своего обладателя.
— Совершенно верно, — улыбнулся мистер Роксолл, — с юных лет. Так вот, за долгие годы службы мистер Барли узнал очень многое о характере и делах — профессиональных и личных — своего работодателя. Вы желаете взять слово, мистер Барли?
— Нисколько, — ответствовал тот самым выразительным тоном. — Но я выпью чаю с кусочком кекса, если позволите.
Поставив черную шкатулку на пол у своих ног, мистер Барли уселся и принялся за чай, а мистер Роксолл, снисходительно улыбнувшись своему эксцентричному гостю, повернулся ко мне и снова заговорил.
— Если вы помните, мисс Горст, на последнем военном совете нашего триумвирата вы спросили, почему мы заподозрили некую знатную особу в причастности к убийству несчастной миссис Барбарины Краус. Я тогда ответил, что мы получили информацию от некоего анонимного осведомителя. Мистер Барли любезно разрешил мне сегодня сказать вам, что он и был тем осведомителем.
Мистер Барли, с набитым кексом ртом, кивком подтвердил данное сообщение.
— Разумеется, на протяжении многих лет девизом мистера Барли было слово «благоразумие», — продолжал мистер Роксолл. — Но сейчас появились обстоятельства, побудившие его предъявить властям кое-какие документы и прочие свидетельства, имеющие прямое отношение к расследованию убийства миссис Краус. Пока все правильно, мистер Барли?
Снова кивок.
— Я могу продолжать? Отлично. Мистер Барли холост. Всю жизнь он прожил в Соммерс-Тауне со своей матерью, почтенной дамой, которой он посвятил жизнь. Однако с глубоким прискорбием должен сказать вам, мисс Горст, что миссис Барли недавно скончалась.
При этих словах мистер Барли поставил свою тарелку на крышку черной шкатулки, достал из кармана большой носовой платок и, по-прежнему молча, принялся промокать слезы, исторгнутые из глаз сообщением мистера Роксолла.
— Пока его мать, овдовевшая еще в молодости, была жива, мистер Барли, как подобает хорошему сыну, неустанно заботился о ней, оберегая ее душевное и телесное здоровье. К несчастью, несколько лет назад он — не по своей вине, я уверен — оказался замешан…
— Вовлечен, — поправил мистер Барли.
— То есть вовлечен в историю весьма деликатного, чтобы не сказать опасного характера, которая в случае огласки навлекла бы позор и много худшие неприятности на него и его близких. Миссис Барли нужно было избавить от этого любой ценой.
Мистер Роксолл наклонил голову набок и, вопросительно приподняв брови, взглянул на своего гостя, а тот в очередной раз кивнул, разрешая продолжать.
— Я не стану входить в подробности… гм… упомянутой истории. Достаточно сказать, что мистер Вайс прознал о ней через одного из своих многочисленных лондонских осведомителей… Мистер Барли, как я уже заметил, человек в высшей степени благоразумный и честный. Я также намекнул, что в ходе службы ему стало известно о разных отступлениях от закона, допускавшихся мистером Вайсом при ведении дел. Будучи профессионалом до мозга костей и преданным работником, мистер Барли долго не находил в себе сил открыто заявить о них, но с течением времени, поскольку беззакония множились и становились все серьезнее, он начал преодолевать сомнения. В конце концов он пришел к мистеру Вайсу и сказал, что по совести не может больше работать на него, что намерен подать заявление об уходе и немедленно отправиться к властям, дабы сообщить о различных преступных махинациях, совершенных мистером Вайсом. Все так, мистер Барли?
— Именно так, — подтвердил гость, а потом осведомился, глядя в свою пустую тарелку: — У вас, часом, нет еще кекса?
Миссис Уопшотт, вызванная из глубины дома, через минуту принесла второй кекс, и мистер Барли отрезал себе толстенный кусок.
— Пожалуйста, продолжайте, сэр, — промолвил он мистеру Роксоллу с величественно-снисходительным видом.
Реакция мистера Вайса на заявление клерка была вполне предсказуемой. Он усадил мистера Барли перед собой и сказал (несомненно, с обычной своей зловещей улыбкой), что тому лучше пересмотреть свою позицию, ради любимой матушки.
Тогда мистер Барли понял, что работодатель знает об «истории», немногим ранее упомянутой мистером Роксоллом, и без колебаний доведет ее до сведения общественности и миссис Барли (вот уж чего ее сын никак не мог допустить), если клерк выполнит свою угрозу.
В ходе дальнейшего разговора мистер Вайс убедил мистера Барли отказаться от намерения уволиться, и последний, с величайшей неохотой, прослужил на прежнем месте еще несколько лет, покуда смерть матери не позволила ему наконец освободиться от зависимости от своего работодателя.
Получив возможность последовать голосу совести, столь долго заглушавшемуся, мистер Барли приступил к осуществлению давно задуманного плана.
